— Кстати, о вашем договоре… — начал было Джонатан, но Делия не слушала его.
— Я держала Нолли на руках и разговаривала по телефону. Как только я положила трубку, дверь стала открываться… — Она задрожала всем телом, но не оттого, что вновь пережила в воображении тот момент, о котором рассказывала, а потому, что вспомнила, как Джонатан целовал ее… Он ведь только что делал это, причем так, что голова шла кругом, а сердце наполнялось радостью. Такие поцелуи способны изменить жизнь, они могут повернуть течение судьбы вспять! Но чем все закончилось? Джонатан первым прервал поцелуй. Отстранился от нее. Встал и отошел в сторону. От обиды у нее потемнело в глазах, и ноги стали подкашиваться. — Я подумала, что это вы возвращаетесь, повернулась к двери…
— Эй, осторожнее! — Джонатан подскочил и подхватил ее под руки, когда увидел, что она оседает на пол. Затем взял у нее ребенка и повел ее в гостиную. Там он усадил Делию в кресло, а Нолли опустил на пол, решив, что ковру нечего больше терять. Затем достал из бара бутылку виски и, плеснув в стакан с толстым квадратным донышком, протянул его Делии. — Вот, выпейте.
Она поморщилась, почувствовав резкий запах, и замотала головой, но на этот раз Джонатан был непреклонен.
— Это поможет вам, — угрюмо заверил он, присел перед ней на корточки и поднес стакан к ее губам.
Она сделала глоток, зажала рот ладонью, передернулась, хотя не могла не заметить разлившееся по телу приятное тепло.
— Боже мой! Какая гадость!
— Чем отвратительнее вкус, тем эффективнее лекарство. Еще глоточек! Ну же? — Он повторил процедуру, получив тот же результат.
Делия была настолько прелестна, что ему становилось не по себе. — Я не слышал, как вы звали меня из кладовки. Наверное, слишком тихо это делали, а вот сам я выкрикивал ваше имя очень громко. Почему вы не вышли, когда поняли, что я вернулся? — спросил он.
— Я не могла… Изнутри на дверце этого шкафа нет ручки. Я стучала и орала… Не знаю… — Делия пожала плечами.
— Нет ручки?
Джонатан представил, что за ужас пришлось ей пережить, и едва сдержался, чтобы не улыбнуться. Но тут же вспомнил, какой кошмарной показалась жизнь ему самому, когда он разыскивал ее по всему дому, и решил, что и его истрепанным нервам тоже необходимо немного лекарства. Затем память вернула его в тот момент, когда они утешали друг друга на кухне, и Делия коснулась своими горячими губами его губ… Он поднес стакан ко рту и допил виски одним глотком.
— Если бы вы только знали, как я испугался за вас… Простите меня, пожалуйста. — Затем взял ее руку и сжал в своей широкой ладони.
— И вы меня простите, — пробормотала Делия, хотя не знала точно, за что просит прощения.
— Кстати, не произошло ничего непоправимого. — Он решил, что она извиняется за беспорядок. — Конечно, я не имею в виду сервиз. Пойду и все уберу.
— Этим стоит заняться мне самой. Я ведь во всем виновата, поэтому…
— Нет! — отрезал Джонатан и добавил уже более мягко:
— Вашей вины здесь нет. Я все улажу.
Она последовала за ним в кухню, несмотря на его убедительную просьбу остаться в кресле, посадила Нолли в поднятый им стульчик и, наклонившись, принялась подбирать осколки. Он присоединился к ней.
— Это был дорогой сервиз? — спросила Делия.
Джонатан как-то странно взглянул на нее, вертя в руках почти уцелевшее блюдце.
— Смотря какой смысл вкладывать в слово «дорогой»… Этот сервиз я купил для Линды в антикварном магазине в Риме. Через пару месяцев после нашей свадьбы.
Он говорит о женщине, которая оставила его с собакой, наверняка не задумавшись, нужна ли та ему, — размышляла Делия.
— У нее был день рождения… — продолжал Джонатан. А Делию уже начинало раздражать это.
Кто ему сказал, что она хотела знать подробности о его бывшей жене? — Ей исполнилось тогда двадцать два. Мы ужинали в маленьком ресторанчике… Уже не помню точно, в каком. Кажется, что такие вещи навсегда останутся в памяти, но многое, к сожалению, забывается со временем…
— Вы в разводе? — спросила Делия, желая закрыть неприятную тему, тем более что воспоминания вовсе не делали Джонатана счастливым.
— В разводе? — Он взглянул на нее почти испуганно. — Нет!
Только этого мне не хватало! — пронеслось в ее голове.
— Смотрите, — заговорила она быстро и неестественно оживленно, — это блюдце почти целое. Если мы поставим его сколом назад, никто ничего не заметит. — — Нет, — уверенно ответил Джонатан и бросил блюдце в коробку с мусором. — Битая посуда пригодна лишь для разведения микробов.
Линда хранила в доме только качественные и неповрежденные вещи.
Делия моргнула. Он сказал — «хранила». Это резануло ей слух и заставило серьезно задуматься. Итак, его жена оставила собаку… Но она ни за что не оставила бы здесь любимые вещи… Они не были в разводе. Линда мертва. От пришедшей в голову догадки у нее похолодели руки.
— Если, — пробормотала она неуверенно, — если эта посуда застрахована…
— Застрахована? — Джонатан уставился на коробку с осколками. — Разве можно оценить в денежном эквиваленте воспоминание о дне, проведенном когда-то с любимым человеком?
Делия нервно сглотнула, жалея, что не осталась, как ее просили, в гостиной. Теперь было слишком поздно. Она потревожила его старые раны, всколыхнула жуткую боль и не могла просто так уйти.
— Что с ней произошло?
Джонатан резко повернул голову и посмотрел так, будто она являлась первым человеком, осмелившимся прямо задать ему этот вопрос.
— Восемь с половиной лет назад в машину Линды врезался грузовик. Он ехал слишком быстро. Даже если бы водитель заметил ее «ситроен», все равно не успел бы затормозить вовремя.
Делия растерянно махнула рукой в сторону осколков.
— Мне очень жаль… — Ей хотелось подойти к нему и обнять, согреть своим теплом. Но жесткость и отчужденность в его глазах не позволяла ей этого сделать.
— Сервиз — это мелочь по сравнению с остальными трагедиями, случающимися с нами в жизни. Так, всего лишь куча разбитой посуды…
Разбитых воспоминаний.
— Воспоминания не бьются, как тарелки, Джонатан, — возразила Делия.
Он взглянул на нее и согласился:
— Пожалуй, вы правы…
— Если они бережно хранятся, ничто не в состоянии потревожить их. А все остальное — лишь поддержка воспоминаний, возможно, излишняя. Когда теряешь фотографии, теряешь, по сути, лишь бумагу с изображениями. Память всегда живет у нас в душе и в сердце, — закончила она говорить и добавила, чтобы разрядить трудную ситуацию:
— Пожалуй, я пойду укладывать Нолли. Вы в порядке?
— Да-да, за меня не беспокойтесь.
— Джонатан, насчет ужина… — начала было она.
— Об этом не волнуйтесь, — перебил он ее.
— Как же…
— И о проживании в этом доме тоже. Два с половиной месяца — не такой уж и большой срок. Мы что-нибудь придумаем.
А ведь он твердо решил, что позволит ей остаться максимум на несколько дней. И когда эти несколько дней успели превратиться в полный срок, проставленный в этом фиктивном договоре? Как это произошло? Он запутался в своих мыслях, потерялся между прошлым и настоящим.
Его сердце сжалось в ледяной комок, когда он поднял коробку с разбитым сервизом Линды. Он сделал несколько шагов и прислонился к косяку, не в состоянии двигаться дальше. Как долго удавалось ему держаться за воспоминания!
Только так он и выжил. Сейчас ему стало невероятно страшно: если бы судьба отобрала и это, у него ничего не осталось бы…
— Джонатан…
— Что! — почти выкрикнул он и окинул тяжелым взглядом Делию с ребенком на руках, ненавидя ее в эту секунду за сострадание. Она отступила на шаг, будто боясь обжечься о его взгляд.
— Я просто… Мне показалось, вам плохо.
— Все в порядке. Простите, я не хотел повышать голос. — Он не сердился на нее. — Укладывайте девочку, а потом мы обсудим, как будем делить дом.
— Спасибо, я вижу, вы наконец решили согласиться с условиями, которые я предлагаю.
Только теперь наше совместное проживание здесь невозможно.
— Это почему же? — Джонатан удивленно поднял брови.
— Я не смогу сосуществовать с вашим псом, спокойно сказала она.
— Да вы хоть знаете… — Он заставил себя замолчать, но его так и подмывало объяснить ей, что договор, заключенный ею, не имеет никакой юридической силы. Но это явилось бы для нее настоящим ударом… Нет, ему не хотелось причинять ей боль и уж тем более расставаться с ней…
Поставив коробку на пол, Джонатан, не глядя на Делию, вышел в холл и снял телефонную трубку…
Глава 6
Он вернулся в гостиную и с облегчением сказал:
— Сожалею, но она не в состоянии сейчас взять к себе Робби.
— О ком вы говорите? — спросила Делия.
— О своей бабушке, ее зовут Марта, миссис Марта Брендли. Я позвонил ей…
— Я ее понимаю. Говорят, что найти хорошую сиделку для собаки труднее, чем для ребенка.
— Да нет же, Марта отлично справляется с Робби. Просто у нее куча дел. Ей почти семьдесят пять, но энергии — хоть отбавляй. Сейчас она занимается с детьми-инвалидами в клинике доктора Гаррисона.
— Ваша бабушка педагог? — поинтересовалась Делия.
— Ее профессия — детский психолог. Всю жизнь она проработала в физико-математическом лицее.
— М-да, сиделка у Робби образованная. Даже слишком для присмотра за ним. — Делия устало улыбнулась. — А если бы вы не вернулись сейчас из Хьюстона, она отложила бы свои дела?
— Нет, но планировала бы свое время иначе.
Я и сейчас запросто мог бы уговорить ее, но мне неудобно. — Джонатан закрыл глаза и покачал головой.
— Вообще-то вашему песику не помешало бы еще немного побыть на попечении специалиста-психолога, чтобы научиться вести себя… — сказала Делия, мило хихикнув.
Он улыбнулся, и ее сердце обдало теплой волной, — как приятно было снова видеть улыбку на его губах.
— Кстати, это покупки. — Джонатан кивнул на пакеты.
— Сколько я вам должна? — спросила Делия.
— Если вы выедете из моего дома, я прощу вам эту сумму. — Он сделал еще одну слабую попытку вести себя, как подобает здравомыслящему человеку.
— Неплохое предложение, но это будет стоить вам гораздо больше, чем связка лука и банка бобов. — Она заглянула в пакет и удивленно посмотрела на него, несмелым движением извлекая розового слоника в кепке. — Что это?
— А вы не видите? Это мягкая, яркая детская игрушка. Я подумал, Нолли понравится этот зверек, — ответил он смущенно.
— Вы… вы сумасшедший, — пробормотала Делия растерянно.
Сумасшедший? Почему покупка подарка для ребенка показалась ей сумасшествием?
— Хорошо, я расскажу вам, как все произошло. Со мной рядом в отделе детских товаров стояла женщина с младенцем. Она восхитилась моей заботой о семье, приняв меня за новоиспеченного отца. Я захотел произвести на нее еще большее впечатление, понимаете? Мне понравилась эта мамочка…
Делия, не в силах скрыть свое раздражение, порывистым движением схватила пакет с покупками для Нолли, прижала к груди малышку и выскочила из кухни.
Споткнувшись о разбитый цветочный горшок в холле, она замедлила шаг. Почему ее жизнь превратилась в сплошную сумятицу? Что произошло? И какая такая причина побудила ее так стремительно и быстро вылететь из кухни?
Она осторожно обошла кучу рыхлой земли, напряженно размышляя. Собственно говоря, ответы на возникшие вопросы пришли на ум незамедлительно. Всему виной был Джонатан Брендли. И его собака. И погибшая жена. Мысли о них не давали ей покоя, толкали на необдуманные, нелепые поступки…
Она поднялась по лестнице, вошла в спальню и положила Нолли в кроватку. Малышка захныкала.
Большая кровать хранила следы схватки была измята и перепачкана следами собачьих лап. Делия поменяла простыни, мысленно проклиная всех собак на свете, и решила принять душ, чтобы смыть с себя пыль, благо Джонатан оставил нагреватель воды включенным.
Плач Нолли усиливался. Но Делия знала, что девочка очень устала за сегодняшний день и скоро должна заснуть. Поэтому сделала вид, что не обращает внимания на ее капризы, а прошла в ванную, разделась и встала под теплые упругие струи душа.
Потом, выключив воду и вытираясь большим красным махровым полотенцем, она поняла, что была права: Нолли успокоилась. Делия улыбалась. Теперь жизнь с ребенком стала для нее привычной и даже доставляла удовольствие. Оставалось лишь разобраться с Брендли, и тогда все вошло бы в размеренный ритм.
Она обернулась полотенцем, осторожно открыла дверь, чтобы не разбудить Нолли, и замерла на пороге. Ее племянница сидела на руках у расхаживавшего взад и вперед Джонатана, вцепившись деснами и единственным зубом в яркую игрушку.
— И что, позвольте узнать, вы здесь делаете? — строго спросила она.
Он спокойно посмотрел на нее.
— Нолли плакала.
— Естественно, плакала. Да будет вам известно, дети всегда это делают, когда их укладывают спать. А потом успокаиваются и засыпают, если не придавать их слезам большого значения.
— Зачем ей было мучиться, если я в состоянии взять ее на руки и успокоить? — Джонатан пожал плечами и подошел к кроватке. — Итак, Нолли, теперь пора бай-бай.
Девочка радостно проворковала что-то и потерла глаза.
Он повернулся к Делии.
— А нам пора прекратить ссориться. Кстати, насчет ужина можете не беспокоиться. Я обо всем позаботился…
— Это я позаботилась… — В дверь позвонили. Сейчас ему все станет понятно, подумала она. — Откройте, пожалуйста. А я пока надену что-нибудь.
— — Зачем? Вы мне очень нравитесь в полотенце. — Он окинул ее восторженным взглядом.
Щеки Делии вспыхнули.
Джонатан поспешно вышел из спальни. Ему не верилось в то, что он только что сказал ей.
Если бы кто-нибудь намекнул ему несколько дней назад, что в его доме поселится женщина, да еще и с ребенком, это вызвало бы в нем взрыв смеха.
Теперь же запах теплого детского тельца витал в воздухе — аромат молочного младенческого дыхания! — Джонатан тосковал по нему, ему страшно этого не хватало.
Он тяжело вздохнул. Делия ни в чем не была виновна. Она сама ужасно устала за сегодняшний день. Такого денька не пожелаешь и врагу.
Сам он тоже пережил сегодня многое. Ему хотелось, чтобы подобные события никогда больше не повторялись в его жизни. Но — кто знает? — быть может, именно они могли помочь очнуться от всепоглощающей тоски и скорби.
Итак, этот день оказался сумасшедшим для них обоих. За ужином они должны были успокоиться и прийти в себя.
Он открыл входную дверь и увидел служащего из ресторана. Доставили заказ. Правда, немного раньше назначенного часа… Расплатившись с молодым человеком, он отнес поднос на кухню и включил плиту, чтобы подогреть доставленные блюда.
Неожиданно за спиной послышался странный звук. Джонатан резко повернулся и увидел Робби. Пес стоял в проеме кухонной двери, довольно шевеля блестящим носом и заискивающе виляя обрубком хвоста.
В дверь опять позвонили, но Джонатан почему-то не реагировал, и звонки продолжались.
Делия, выключив фен, спустилась, чтобы открыть. Оказалось, привезли заказ из итальянского ресторанчика. Расплатившись с разносчиком, она закрыла дверь и прошла в кухню. Джонатана нигде не было видно.
Вдруг за спиной у нее послышался шум, и, резко обернувшись, она остолбенела: на пороге стоял Робби, как ей показалось, невероятно довольный собой, а рядом с ним — Джонатан, явно ошеломленный чем-то.
— Ты была права, Делия, — пробормотал он.
— Мы уже перешли на «ты»? — спросила она, содрогаясь от страха.
— Думаю, нам давно стоило это сделать. Ты была права насчет Робби. Это просто невероятно! Марта всегда учит его новым командам. Теперь он умеет открывать дверь! — Глаза Джонатана сияли. — Выйди в сад, сама убедишься.
Делия насторожилась: уж не хочет ли этот юрист выставить ее из дома таким вот образом?
— Зачем это мне выходить?
— Не волнуйся. Если я надумаю закрыться от тебя на замок, ты сможешь устроить сидячую забастовку на тротуаре, — пошутил он и, взяв Робби за ошейник, оттащил его в сторону.