«…Твой собственный отец идет к любовнице заниматься сексом…» — эхом отдалось в его голове. И ему стало не по себе.
Вообще-то, Кэтрин права, подумал он. Как еще можно назвать наши с ней отношения? Нас связывает лишь секс… Только ли секс?
Кэтрин пожала плечами и продолжила:
— Это нормальное явление. В детстве мне было неприятно думать даже о том, что делают в постели мои родные мать и отец. Наверное, все дети воспринимают это примерно одинаково… — Она вздохнула. — Поэтому я даже не знаю, как нам с тобой быть, чтобы не делать Робину больно.
Бернард улыбнулся, взял прядь рыжих волос Кэтрин и медленно намотал на палец. Потом осторожно убрал палец, и задорный завиток упал ей на щеку.
— Что же ты предлагаешь?
— Может, нам стоит к занятиям любовью добавить что-нибудь еще, — прищурив взгляд, сказала она.
Бернард поправил ее волосы.
— Очень любопытно… Что конкретно ты имеешь в виду?
Кэтрин пожала плечами.
— Я говорю о таких тривиальных вещах, как прогулки по парку, катание на лыжах или что-нибудь в этом роде. Так Робину будет легче воспринимать нашу с тобой связь. — Она заметила, что лицо Бернарда приобрело какое-то странное выражение. — В чем дело?
Он нежно чмокнул ее в кончик носа.
— Ты так сильно отличаешься от всех остальных женщин. Любая другая на твоем месте предложила бы для придания убедительности и порядочности нашим отношениям подарить ей дорогую шубу или драгоценное украшение…
— Что? — удивленно протянула Кэтрин. Она никогда не пыталась выуживать из мужчин деньги или дорогие вещи. Считала это даже унизительным. — Неужели все твои подруги были настолько корыстолюбивыми?
Бернард усмехнулся.
— Не знаю, как это назвать, но заполучить от меня деньги или подарки пытались практически все женщины, с которыми я имел дело.
Кэтрин сильно нахмурилась. Во-первых, ей было неприятно беседовать о прежних любовницах Бернарда. Во-вторых, — стыдно за представительниц женского пола.
— Надеюсь, их попытки не увенчивались успехом. Представляю, что стало бы с твоим бюджетом, если бы каждой из своих женщин ты презентовал соболью шубу и серьги с бриллиантами! Может, им хотелось еще чего-нибудь?
Бернард тихо рассмеялся.
— Конечно, их попытки ничем не увенчивались. Я твердо убежден, что подарки дарят от чистого сердца, под влиянием внутреннего порыва. — Он нежно провел пальцем по ее щеке. — Что ж, собирайся, пойдем гулять. Надеюсь, здесь поблизости есть какой-нибудь парк?
Кэтрин поднялась на цыпочки, крепче обняла Бернарда и одарила его жарким поцелуем.
— Нет, — прошептала она. — Прогулка по парку подождет. Сейчас я хочу, чтобы ты отнес меня в кровать.
Из груди Бернарда вырвался приглушенный стон.
— Но… ты ведь сама предложила «добавить что-нибудь еще к занятиям любовью»?
— Верно, — ответила Кэтрин. — Но не забывай, что женщины — создания переменчивые и вредные. Если бы ты попытался сейчас затащить меня в постель, я, наверное, стала бы настаивать на прогулке.
— Ты невыносима, — прошептал Бернард, и продолжительно и страстно поцеловал Кэтрин. Потом стал покрывать легкими поцелуями ее веки, брови, щеки.
Внезапно Кэтрин почувствовала себя ужасно беспомощной и незащищенной. И виной тому были нежные поцелуи Бернарда. Почему-то именно они — бережные и невинные — привели ее в крайнее смущение.
— Ты еще не передумала оказаться со мной в постели? — тихо спросил Бернард.
— Н-нет, — пробормотала Кэтрин.
Он взял ее за руку и повел вверх по лестнице. В спальне они быстро скинули с себя одежды, словно боялись куда-то опоздать, а упав на кровать, трепетно прижались друг к другу, и Кэтрин тихо застонала от удовольствия.
Бернард провел пальцем по ее пухлым губам.
Поддавшись непонятному порыву, она вдруг сказала:
— Было бы здорово провести вдвоем целую ночь.
Выражение лица Бернарда резко изменилось, и Кэтрин сильно пожалела, что поддалась мимолетной слабости.
— Мы проведем с тобой ночь, — медленно ответил он, хотя знал, что дает почти невыполнимое обещание. Никогда не оставаться с женщинами на ночь — было одним из его железных правил. Спать вместе, принимать утром совместный душ, завтракать вдвоем — все это грозило перевести отношения любовников на другой, более серьезный уровень. А Бернард не желал подобного поворота событий и всегда от этого бежал.
Кэтрин принялась ласково поглаживать его плечи и грудь. Он приник к ее губам. Последовал умопомрачительный поцелуй — пламенный и долгий, с прикусываниями, изысканными ласками языком и стонами.
— Бернард! — вскрикнула Кэтрин, переводя дыхание и порывисто обхватывая бедра возлюбленного ногами.
Он не думал, что все случится так быстро. Планировал перед соитием поиграть с Кэтрин, помучить ее. Но был не в состоянии противостоять обрушившемуся на него водопаду страсти — своей и ее. Она впустила его в себя жадно и с радостью. И он растворился в ее горячей влаге.
Через некоторое время они лежали без сил, тяжело дыша, слыша биение сердец друг друга. Кэтрин думала, что Бернард спит, когда он вдруг спокойно заговорил:
— Может, придешь когда-нибудь к нам?
Кэтрин приподнялась и удивленно уставилась на него.
— Ты приглашаешь меня в свою кровать?
— Естественно, нет! — отрезал Бернард. — Ни в коем случае! Я подумал… Раз уж Робин знает о том, что мы с тобой… дружим, почему бы тебе ни прийти к нам в гости?
Отлично подобранное слово — «дружим»! с сарказмом подумала Кэтрин.
— Не вижу причин, мешающих вам с Робином поддерживать добрососедские отношения, — добавил Бернард. — Ему не помешает расширить круг нью-йоркских знакомых.
Каждое его слово больно отдавалось у Кэтрин в самом сердце. Но она не собиралась высказывать свои обиды вслух.
— Что ж… Я не отказалась бы навестить вас…
— Тогда приглашаю тебя на чай. В субботу в три дня, — сказал Бернард. — Устраивает?
— Вполне.
В следующую субботу Кэтрин сидела в просторной гостиной в соседнем доме и потягивала вместе с Бернардом и Робином ароматный чай с жасмином.
Робин оказался парнишкой весьма начитанным и смышленым. Он вел беседу с такой легкостью, что его было приятно слушать, а держался непринужденно и с достоинством. По большей части говорил о музыке, в частности о «Битлз», их творчестве, пластинках и концертах.
Кэтрин тоже любила «Битлз», поэтому с интересом слушала Робина и делилась с ним своими знаниями и впечатлениями.
Послышался телефонный звонок.
— Наконец-то! — воскликнул Бернард. — Это звонят мне по делам. Из Лос-Анджелеса. Надеюсь, вы меня извините. Постараюсь не задерживаться.
— Да что ты, пап! Разговаривай, сколько тебе надо! — ответил Робин. — Мы с Кэтрин нашли общий язык и прекрасно пообщаемся без тебя.
— Отлично! — Бернард поднялся из-за стола и торопливо вышел из гостиной.
Как только дверь за ним закрылась, лицо Робина сделалось Подозрительно загадочным.
— Вы близки с папой? — без обиняков спросил он.
Кэтрин растерялась, так как не понимала, что именно имеет в виду Робин, и с какой целью задает ей подобный вопрос.
— М-да… Мы с твоим папой стали хорошими друзьями.
— Я нуждаюсь в вашей помощи, Кэтрин, — заговорщически тихим голосом сообщил он.
Кэтрин изумленно округлила глаза.
— Я тебя слушаю.
— Наверное, папа говорил вам, что я мечтаю стать математиком?
Кэтрин кивнула.
— Видите ли, я передумал.
— С чем это связано? — поинтересовалась она.
— Мне безумно нравится играть на гитаре. Я научился этому еще дома, в Лос-Анджелесе, два года назад. Мне хотелось бы заняться музыкой серьезно, посвятить себя ей, понимаете?
Круглые темные глаза Робина возбужденно горели. Кэтрин смотрела на него и с умилением думала, что он еще слишком молод и неопытен.
— Только не думайте, что моя затея — явление преходящее! — продолжил он. — Недавно я познакомился с ребятами, у которых свой музыкальный ансамбль. Они предлагают мне играть с ними.
Кэтрин задумчиво кивнула.
— Я с уважением отношусь к твоим устремлениям, Робин, и нахожу твои мысли весьма интересными. — Она выдержала паузу. — Но ты должен знать, что в Нью-Йорке — сотни молодых людей, играющих на гитаре.
— Я знаю об этом. Только в моем случае все более серьезно, чем бренчанье в подворотне, поверьте мне! Все ребята, о которых я упомянул, занимаются музыкой профессионально. И от меня ждут основательного подхода к делу. Если я соглашусь играть с ними, то обращусь к одному известному гитаристу. Он преподает в консерватории, а также дает частные уроки.
Кэтрин закусила губу.
— Ты уверен, что он согласится с тобой заниматься?
Робин добродушно рассмеялся.
— Думаете, я легкомысленный и глупый? Я уже созванивался с этим человеком и даже встречался с ним.
— О чем же ты хочешь попросить меня? — спросила Кэтрин. — Я ни на чем не умею играть, разве что на чьих-нибудь нервах.
Робин ослепительно улыбнулся.
— Поговорите, пожалуйста, с моим папой. Расскажите ему о нашей беседе.
Кэтрин покачала головой.
— Что ты! Я не имею ни малейшего влияния на твоего папу. И потом, почему бы тебе ни признаться ему во всем самому?
— Он слишком старомоден. Меня и слушать не станет. А еще, чего доброго, поднимет переполох. Кинется звонить родственникам, те начнут убеждать меня в том, что я заблуждаюсь… Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Может, тебе самому связаться с кем-нибудь из близких, с человеком, который знает и тебя, и твоего папу? Посоветоваться с ним?
Робин махнул рукой.
— Нет-нет! Этого делать не стоит. Вся родня смотрит на меня, как на маленького ребенка. Я обращаюсь к вам именно поэтому. — Он говорил очень эмоционально и оживленно жестикулировал. — Если с папой поговорит посторонний человек, он не станет сразу воспринимать все в штыки и поднимать шум. Сначала все обдумает.
Сердце Кэтрин больно сжалось.
Посторонний человек!.. — подумала она с тоской. Вообще-то, этот мальчик прав. Я для Бернарда — посторонняя…
— Я знаю, что у меня получится добиться успеха! — с чувством произнес Робин, и Кэтрин едва удержалась, чтобы не улыбнуться его юношеской горячности. — Я должен по крайней мере попробовать!
Она напряженно молчала.
— Я очень вас прошу! — с мольбой в голосе произнес он.
Устоять перед его настойчивостью и очарованием было поистине невозможно. А еще — не признать, что он действительно серьезно все продумал.
— Я ничего не буду обещать тебе, — сказала Кэтрин. — Сомневаюсь, что твой папа прислушается к моему мнению…
— Пообещайте лишь одно, — протараторил Робин, чувствуя, что почти добился, чего хотел. — Что расскажете ему об этом нашем разговоре, ладно?
— Ладно, Робин, — неохотно ответила Кэтрин. — Обещаю.
9
Кэтрин задумчиво расчесывала волосы у зеркала. Они красиво блестели в свете холодного зимнего солнца, струившегося сквозь окно.
Бернард посмотрел на ее отражение.
— О чем-то размышляешь?
Естественно! Безрадостные мысли роились в ее голове, как овны над лошадиным крупом в жаркий летний день.
Завтра ей предстояло проститься с Бернардом. Он возвращался в Лос-Анджелес. Кэтрин давно поняла, что все хорошее когда-то заканчивается, а удержать счастье навеки никогда не получается.
— Ты мне не ответила, — напомнил Бернард.
Кэтрин очнулась и повернула к нему голову.
— Я думаю о своем.
— О завтрашнем дне?
— Нет! — отрезала она. — О чудном костюмчике с оборкой, в котором мне предстоит сегодня фотографироваться!
Бернард усмехнулся.
— Все было замечательно, Кэтрин, — начал было он, но замолчал, когда она резко вскинула голову.
— Бернард, только давай не будем оставшееся у нас время тратить на разговоры о том, что было и прошло. На то, чего уже никогда не вернешь.
Бернард надел на себя рубашку.
Если она намерилась перехитрить меня и решила действовать методом от противного, то скоро убедится, что все равно ничего не добьется, — подумал он.
— Хорошо, будь по-твоему.
Ему и в голову не могло прийти, что мысли Кэтрин заняты не только их предстоящим расставанием, но и просьбой Робина, которую она так до сих пор и не выполнила.
— Бернард, не знаю, как заговорить с тобой об этом…
Ну, вот! Начинается! — с легким раздражением подумал Бернард.
— В чем дело? — спросил он и очень многозначительно взглянул ей прямо в глаза.
Полагает, что сейчас я брошусь ему на шею и скажу, что до безумия его люблю! — подумала Кэтрин. Что без него не смогу жить. Что в тот момент, когда его самолет оторвется завтра от земли, мое сердце разлетится от страдания на куски.
Вообще-то она чувствовала, что нечто подобное ей предстоит пережить. Но сейчас ее занимало совсем не это.
— Я хочу поговорить с тобой о Робине.
Бернард напрягся. Его лицо приняло отчужденное, даже несколько враждебное выражение. Всем своим видом он давал Кэтрин понять, что Робин — его драгоценность, и у нее нет ни малейшего права о нем разглагольствовать.
— Я не понимаю, — настороженно ответил он.
— Бернард, Робину кажется, что ты до сих пор видишь в нем маленького ребенка, — спокойно сказала Кэтрин. — И, боюсь, я не могу не согласиться с ним.
— Кэтрин, — угрожающе пробасил Бернард.
Она не обратила внимания на угрозу. А также на гневный огонь, вспыхнувший в его глазах.
— Понимаешь, однажды наступает такой момент, когда родители должны понять, что их дети выросли…
— Я не намерен разговаривать с тобой на подобные темы, — перебил ее Бернард…
— А я настаиваю! — в свою очередь прервала его Кэтрин. — Робин считает, что ему не хватает свободы. Свободы принятия каких-то важных для него решений, которые могут коренным образом…
— Свободы? — переспросил Бернард.
— Именно! Свободы! — Кэтрин воодушевленно кивнула. — Подросткам она просто необходима. Именно в этом возрасте люди решают, с чем связать свою дальнейшую судьбу, какой путь в жизни выбрать.
— Именно в этом возрасте люди становятся наркоманами, привыкают к спиртному. Мальчики в пятнадцать лет дымят как паровозы, девочки — вступают с кем попало в половые отношения!
Кэтрин замерла.
— Только не принимай это на свой счет, — поспешно добавил Бернард.
— Не принимать это на свой счет? — выкрикнула Кэтрин. — Но ведь ты умышленно завел разговор о девочках! Захотел доставить мне боль? У тебя ничего не получится! Когда я впервые вступила в половую связь, мне было восемнадцать! Я имела на это полное право! — К тому она же любила своего первого мужчину, но сейчас не хотела об этом упоминать.
— Давай перейдем к главному! — нетерпеливо попросил Бернард. — Говори, что ты задумала. Намереваешься объявить мне, что Робин начал курить?
— Нет! Конечно нет. Ему всего четырнадцать лет!
— Я прекрасно об этом знаю! — заявил Бернард.
На протяжении нескольких мгновений они сражали друг друга взглядами.
Если мы будем продолжать в таком же духе, подумала Кэтрин, то я ничем не помогу Робину. Пожалуй, мне следует успокоиться.
— Бернард, — ровным голосом произнесла она. — Времена меняются. Нынешняя молодежь живет уже по своим, отличным от прежних, законам.
— Я знаю, — ответил Бернард. — Может, я и старомоден, но сыну желаю лишь лучшего.
— В этом трудно усомниться, — сказала Кэтрин. — Но не следует подобно наседке простирать над ним крылья. Твоя задача — помочь ему, направить, поддержать. А принимать важные решения, касающиеся его дальнейшей жизни, может только он сам.
— К чему ты клонишь? — повелительным тоном спросил Бернард.
Кэтрин вдохнула побольше воздуха.
— Робин хочет стать гитаристом, — выдала она на выдохе. — Мечтает играть в ансамбле и серьезно заниматься музыкой.
Бернард покачал головой и окинул Кэтрин таким взглядом, будто разговаривал с сумасшедшей.
— Робин собирается быть математиком.
— Теперь уже не собирается, — сообщила Кэтрин. — Он связался с преподавателем из консерватории, познакомился с ребятами-профессионалами, которые приглашают его в свой ансамбль.