– Конни, Конни! – бормотал он снова и снова.
Прежде чем она успела что-либо понять, он прильнул к ее груди.
Это была сладчайшая в мире пытка. Констанс откинулась на спинку сидения, закрыв глаза и отдаваясь изысканному наслаждению. И вдруг…
Ослепительная вспышка молнии и последовавший за этим оглушительный раскат грома привели ее в чувство. Оттолкнув Дориана, она выпрямилась, и глаза ее сверкнули, как две маленькие голубые молнии.
– Не надо было этого делать, Дориан Клиффорд! – воскликнула она, ни на минуту не задумавшись о том, что в происходящем в равной степени была доля и ее вины.
– Я так давно мечтал об этом, – глухо пробормотал он. – Ты такая сладкая, Конни! Я хочу тебя!
Констанс запахнула пиджак, пряча ноющие от желания груди от жадных глаз Дориана.
– Запомни, – свирепо бросила она, – ты дотронулся до меня в первый и последний раз!
– Ты намерена и дальше зябнуть в одиночестве? – спросил он раздраженно.
– Именно так! – торжественно кивнула Констанс.
– Тогда почему ты позволила поцеловать тебя?
Она неуверенно пожала плечами.
– Думаю, во мне проснулось любопытство.
– Любопытство? – взорвался Дориан. – В отношении чего, черт возьми?
– Мне стало интересно, что я почувствую.
– Ну, и что же? – В голосе его появились стальные нотки, глаза недобро блеснули.
– Я лишний раз убедилась, что чувства, которые я испытывала к тебе, давно умерли. – Как ни противно было Констанс лгать, ничего другого ей не оставалось.
Он с подозрением прищурился.
– И я должен тебе поверить?
– Это чистая правда.
К ее изумлению Дориан улыбнулся. Гнев его испарился так же внезапно, как и возник.
– Ты никогда не умела лгать, дорогая! – сказал он нежно. – Ты наслаждалась этим поцелуем не меньше меня, разве не так?
– Возможно, и было что-то, – торопливо сказала она. – Но я не сторонница случайных связей, а ничего большего у нас с тобой, увы, не получится. Так что не трать попусту время!
Дориан в упор посмотрел на нее, и Констанс стоило немалого труда выдержать его взгляд. Когда Дориан тяжело опустился в водительское кресло и, устремив глаза на дорогу, вцепился побелевшими пальцами в руль, она поняла, что одержала победу.
Долину по-прежнему озаряли сполохи молний, но эпицентр грозы переместился куда-то дальше, и дождь больше не барабанил по крыше автомобиля.
Еще пара минут, и можно ехать, подумала Констанс.
– Пожалуй, надо развернуться и отправиться обратно к Форбсу, – сообщил Дориан.
– Но я хочу домой! – нахмурилась Констанс.
– Бретт сказал, что ты куда-то вышла, но никому из них и в голову не пришло, что ты могла отправиться домой. Я рискнул предположить, что у тебя началась головная боль и ты решила немного освежиться. Когда же разверзлись хляби небесные, я отправился за тобой. Так что все ждут твоего возвращения.
– В таком виде? – мрачно скривилась Констанс.
– Ты выглядишь как всегда прекрасно.
– Ты просто сумасшедший! – Или слепой, подумала она.
– Я люблю тебя.
Констанс в отчаянии закрыла глаза и простонала:
– Я хочу домой… Смотри-ка, гроза, кажется, прошла. Я могу теперь добраться сама.
– А дерево?
– Переберусь как-нибудь.
– До твоего дома еще больше мили. Это просто смешно, Конни. – Он помолчал. – Ладно, так и быть, я отвезу тебя, а потом вернусь к Форбсу и успокою твою мать.
– И что же ты собираешься предпринять? Оттащить с дороги столетний вяз? – ехидно поинтересовалась она, но он лишь ухмыльнулся.
– Справа впереди есть поляна – через нее и проеду. Не беспокойся, милая, я доставлю тебя домой в целости и сохранности.
А потом сам себя пригласишь зайти, и нетрудно будет представить, что произойдет дальше! – мысленно закончила за него Констанс.
Дориан переключил скорость, медленно проехал через мокрые кусты и, в обход упавшего дерева – на поляну. Еще через пять минут машина остановилась у дома Констанс.
– А вас, милая леди, я прошу немедленно принять горячий душ! – сказал он, отбирая у нее ключи и самостоятельно отпирая дверь.
Она упрямо мотнула головой.
– Мне нужно посмотреть, как там лошади. – Но тут она вспомнила, что на ней надет только пиджак Дориана.
Констанс взбежала наверх по лестнице, натянула джинсы и свитер и спустилась вниз. В холле она обула сапоги, накинула на плечи плащ и побежала к загону, не заметив, что Дориан идет следом, шлепая по лужам в итальянских кожаных туфлях.
К счастью, гроза уже миновала, дождь перестал, и лошади успели немного прийти в себя. Констанс чувствовала, как от ее прикосновений и ласковых слов они успокаиваются, но потребовалось еще какое-то время, прежде чем она решилась оставить их.
Только тогда она заметила Дориана, он стоял у калитки, наблюдая за нею.
– И почему я не лошадь, – с мечтательной улыбкой сказал он.
Констанс ничего не ответила. Она уже давно открыла, что любить животных куда безопаснее, чем людей. Четвероногие создания не разбивают сердец.
В облаках появились просветы. Гроза в приводе закончилась, но продолжала бушевать в ее сердце.
Дориан снова напомнил, что ей нужно срочно принять душ, и на этот раз Констанс послушалась. Увидев себя в зеркале ванной комнаты, она ужаснулась. Мокрые пряди свисали ей на лицо, тушь растеклась грязными полосами, глаза покраснели и опухли.
Она и в самом деле выглядела ужасно, и все же, Дориан целовался с ней, говорил, как она прекрасна и как он любит ее. Из глаз Констанс хлынули слезы. Всхлипывая, она повернула кран душа и несколько минут стояла неподвижно под горячими струями, словно надеясь, что вместе с грязью они смоют и навалившиеся на нее проблемы.
Закрыв глаза, она не слышала, как открылась дверь ванной, и только ощутив прикосновение твердого мужского тела, распахнула глаза и отчаянно завизжала от страха.
Дориан понимал, что рискует, но ему показалось, что игра стоит свеч.
– Я подумал, что так можно будет сэкономить воду, – сказал он с неловкой ухмылкой.
– Лицемер несчастный! – взвизгнула она. – Если ты желаешь принять душ, вали в свою гостиницу! – И она, съежившись, прижалась к стене.
– Ты серьезно? – блаженно улыбаясь, спросил Дориан.
Она стояла перед ним нагая и беззащитная, и, вспомнив о ее страстном ответном поцелуе там, в машине, он решил идти до конца.
Интересно, подумал он, знает ли Констанс, как прекрасна она во гневе?
– О да, я более чем серьезна, – фыркнула она. – Немедленно выйди отсюда!
Но Дориан надеялся, что ему сейчас все сойдет с рук. Он хотел видеть ее всю, каждый дюйм этого бесконечно любимого, возбуждающе обнаженного тела и с трудом сдерживался, чтобы не опускать глаза ниже.
– Помню, как мы, бывало, вместе принимали ванну, – пробормотал он. – Это было чудесно! Но душ… – это совсем другое, не правда ли?
Принимать ванну вдвоем было частью их вечернего ритуала. Десять лет назад это казалось ему верхом эротизма, но сегодня он мог бы вспомнить десятки других способов возбудить у женщины желание.
– Мыться – это слишком интимное дело, – парировала Констанс, прикрывая грудь руками. – Я готова уступить тебе место.
Она попыталась двинуться, но преградил ей дорогу. Он не коснулся ее тела, но оказался достаточно близко, чтобы возбудить желание. Дориан почувствовал это и понял, что только страх выдать свои истинные чувства заставляет ее протестовать.
– Дориан, пусти!
Он улыбнулся и кончиками пальцев дотронулся до ее лица, очертив линию подбородка, потом пробежав по нежным векам и пухлым губам…
– Не могу, Конни, – хрипло прошептал он и почувствовал, как по телу ее пробежала дрожь.
Глядя Констанс в глаза, он мягко развел ее руки, прикрывавшие грудь, и потянулся за мылом.
Поняв, что сейчас произойдет, она закрыла глаза и сдалась.
Он не спеша намылил ее с головы до ног: сперва руки, потом грудь… Констанс ощутила блаженство, равного которому не могла припомнить… Спина, бедра, живот… О Господи, как он умудряется держать себя в руках, когда плоть его так яростно восстает от неутоленной страсти?..
Он закончил, немало удивленный собственной выдержкой, и тихо сказал:
– Теперь твоя очередь.
А поскольку Констанс по-прежнему стояла неподвижно, он поймал ее руки и, переведя дыхание, приказал:
– Теперь ты!
Ее прикосновение оказалось роковым. Он внушал себе, что должен действовать медленно, но втайне хотел снова и снова заниматься с нею любовью. Констанс и сама была на пределе, но решающая разница заключалась в том, что глаза его были открыты. Он с восторгом наблюдал борьбу чувств, отражавшуюся на ее лице. Коснувшись его члена, она на мгновение замерла и неуверенно взяла его в ладонь.
И это мягкое, ласкающее прикосновение робких пальцев было последней каплей, переполнившей чашу. С каким-то звериным рыком Дориан обхватил руками ее бедра и со всей силы двинул их на себя. Он хотел заниматься с нею любовью теперь и здесь, и он не мог больше ждать…
6
Констанс нашла Дориана на кухне. Он был в одних черных плавках. Рубашка, носки, брюки – все это крутилось сейчас в сушилке-центрифуге, грязные туфли ждали чистки за задней дверью. На столе стояли, дымясь, две чашки с горячим шоколадом.
– А я уже собирался звать тебя, – сказал он. – Что так долго?
Казалось, он не смущался своей наготы, да и ей вроде бы не следовало, и все же Констанс не могла оторвать от его тела глаз. Она помнила его худым, угловатым и белокожим, а сейчас перед ней стоял загорелый мускулистый красавец, само воплощение мужественности. От одного взгляда на него захватывало дух.
– Я не знала, что нужно было спешить, – хрипло ответила она.
– Я сделал тебе шоколад, – сказал он. – А как только высохнет одежда, я уеду.
Ни следа страсти, судорожно и мучительно прорвавшейся в нем наружу совсем недавно…
Констанс буквально окаменела, когда он неожиданно распахнул дверь душевой кабинки и выскочил, бормоча, что сошел с ума. Странно: вместо того чтобы благодарить небо за чудесное избавление, она почувствовала себя опустошенной и брошенной.
Переплетение их рук и тел, ощущение того, как возбуждается и твердеет его плоть, возбудили ее настолько, что заняться с ним любовью казалось ей абсолютно естественным. Она не хотела останавливать его, да и не смогла бы. Даже сейчас ее тело, все еще стремящееся к близости с ним, ныло от неутоленного желания.
Так почему же он в последний момент передумал?
Она задавала себе этот вопрос, пока вытиралась после душа, и продолжала спрашивать сейчас. Может быть, он просто хотел проверить ее? Если так, то, может быть, его неотступные преследования прекратятся теперь, когда он понял, как легко сломить ее сопротивление?
Впрочем, ей повезло. Теперь придется удвоить бдительность. И главное – убедить Дориана, что она, Констанс, не испытывает к нему никаких чувств, а все, что случилось сегодня, – не более чем физическое влечение. Она на мгновение закрыла глаза. Почему же ей так тяжело?
Взяв в руки чашку шоколада, она примостилась на табуретке у стойки. Дориан сел рядом, и запах его тела снова выбил Констанс из колеи. Ей страстно захотелось обнять его, поцеловать и…
– Как ты думаешь, почему мать не поставила Бретта в известность о твоем предыдущем замужестве?
Слава Богу, разговор перешел на безопасную тему. Констанс пожала плечами и, скривив губы, ответила:
– Она предпочитала вообще не вспоминать о нашем с тобой браке.
– Да, я никогда не принадлежал к ее любимчикам… И как давно у них с Бреттом роман?
– Понятия не имею. Для меня было полным сюрпризом увидеть их вместе. Скорее всего, они встретились на одной из официальных вечеринок – мать обожает их посещать. Не думаю, что они знакомы давно.
– Почему?
– Потому что у нее совсем недавно… как бы это сказать… крылья выросли, что ли? Я заметила это, но не считала возможным совать свой нос в ее дела. Думала, она затевает какую-то интрижку. Теперь ясно, что это любовь.
– И ты рада за нее?
– Еще бы! Теперь, погрузившись в собственные проблемы, она перестанет сватать меня.
Дориан резко опустил чашку на стойку, так что шоколад выплеснулся через край.
– Так она подыскивала тебе жениха?
– Да, и я подозревала, что и сегодняшняя вечеринка – очередная попытка познакомить меня с кем-то.
Констанс вспомнила, как Бернис кричала на нее, когда она отказала Гарри Далтону. Возможно, это действительно было ошибкой. Гарри готов был смириться с тем, что у них не будет детей. Но он сам был единственным ребенком, родители его давно умерли, и Констанс чувствовала, что этому славному человеку нужна большая семья, чтобы он там ни говорил. Со временем он сам понял бы это.
– Ты встречаешься с кем-нибудь? – с подозрением спросил ее Дориан.
– А тебя это беспокоит?
– Естественно, черт возьми!
– И совершенно напрасно, – жестко сказала Констанс. – Кстати, я вовсе не обязана отвечать на твои вопросы.
Она взяла в руки чашку и пригубила ароматный напиток, невольно вспомнив, что горячий шоколад перед сном тоже был одной из традиций их с Дорианом семейной жизни.
– У тебя есть… друг? – продолжал расспросы тот.
Губы Констанс расплылись в снисходительной улыбке.
– Никого, кто мог бы тебя заинтересовать.
– Но кто-то все же есть? – задыхаясь, настаивал Дориан. – Бьюсь об заклад, он тоже богат. Кто это? Почему ты ничего не рассказала мне о нем раньше?
– Не вижу смысла, – пожала она плечами.
– Не видишь смысла? – взревел Дориан. – Полагаю, что смысл есть, и очень даже глубокий. Что, по-твоему, я здесь делаю? Почему гоняюсь за тобой? Если у меня нет никакой надежды, скажи – и я уеду в Лондон!
– Я уже не раз говорила тебе об этом, – жестко сказала Констанс.
Дориан закрыл глаза, и на какое-то время в воздухе повисло тягостное молчание. Констанс физически ощущала его глубочайшее уныние. Но когда он снова поднял глаза, взгляд их был непроницаем.
– Скажи, а смерть Криса была для тебя жестоким ударом?
Констанс вздрогнула.
– Еще бы!
– В высшей степени трагическое происшествие, – согласился он.
У Констанс словно ком застрял в горле.
– Самое ужасное, что ничего этого не случилось бы, надень он каску. То есть, наверное, он все равно пострадал бы, но остался жив.
– И ты никого не винишь в его смерти?
Констанс недоуменно покачала головой.
– Нет.
– Планируешь снова выйти замуж?
– Нет.
– Почему?
– Потому что мне, похоже, не слишком-то везет в браке.
– Так у тебя ни с кем нет серьезных отношений?
Констанс кисло улыбнулась. Он бил в одну и ту же точку.
– Почему тебя это так беспокоит?
– Ты прекрасно знаешь, почему! – огрызнулся он.
– Понятно. Ты говорил, что по-прежнему любишь меня. Я в это не верю. Если бы твоя любовь была такой глубокой, ты никогда не отпустил бы меня и попытался сохранить наш брак.
– Да, я был идиотом! – Голос его зазвенел от гнева. – К тому же еще твоя мать!.. И потом, ты всегда говорила, что деньги – основная причина наших разногласий. Я закончил университет, получил высокооплачиваемую работу, приехал к тебе и… что же я узнаю? Моя Констанс уже успела выскочить замуж за какого-то богача.
Она скривила губы.
– А может, мы просто не подходили друг другу?
Дориан фыркнул, глаза его сверкнули.
– Ты и в самом деле так думаешь?
У Констанс по спине пробежал холодок, настолько неотразимо сексуален был он во гневе. По телу ее пробежала горячая волна, пульс участился, и ей нестерпимо захотелось очутиться в его объятиях. Но, тем не менее, она нашла в себе силы гордо заявить:
– Конечно!
– Как ты можешь быть абсолютно уверена в этом?
Он снова был тут, сзади, так что дыхание его опаляло ей затылок. Констанс, окаменев, взмолилась, чтобы он не прикоснулся к ней, иначе… Иначе все ее усилия пойдут прахом.
– Просто я хорошо знаю себя, – сказала она непреклонно. – Я бы никогда не вышла замуж вторично, если бы продолжала любить тебя. Крис стал для меня смыслом всей жизни.