Я заулыбался.
— Потому что мы здесь! Разве вы не знаете, как делаются подобные вещи? У нас возникли проблемы, и однажды мы увидели рациональное решение… Когда вы получаете технологию, вы ее используете, — мы так и поступили! — Я не говорил, каким образом нам удалось получить технологию, ведь это, в конечном счете, не совсем уместно. — Видите ли, дружище, вы столкнулись с такой ситуацией, которая не должна служить предметом разговоров. Наш президент скажет вашей Рейган, чего мы хотим, а потом мы уйдем, и все закончится.
Он взглянул на меня обжигающим взглядом:
— Вы ведь не верите в это, правда?
Я пожал плечами: мы знали друг друга слишком хорошо. Я понимал, что однажды мы будем использовать их линию времени в своих интересах, и нам не хотелось уходить. Здесь мы всегда сумеем подстроить для своих врагов небольшие пакости.
Но к сожалению, это было делом далекого будущего. Я сказал:
— Вернемся к вопросам… Сможет ли госпожа Рейган договориться с нашим президентом без применения силы? Ведь в моем времени она и Джерри Браун находятся в не совсем дружественных отношениях.
— Что из этого? Она сделает то, что потребуется, она ведь давала присягу защищать Соединенные Штаты.
— Да! Но вопрос только в том — какие? — поинтересовался я. — Наш президент дал точно такую же клятву, и он держит ее… Неохотно, ведь он был тряпкой… — Но я не произнес это вслух. — …Будет лучше, если ваша. Нэнси выполнит требуемое… Вы можете предложить другое? У нас сила? Вы хотите, чтобы мы подбросили в Белый Дом сибирскую язву? Или оспу-Би в Таймс-сквер? — Я рассмеялся, глядя на его выражение. — Как вы полагаете, мы только говорим о водородных бомбах? Нам бы не хотелось портить слишком много хорошего имущества…
— Но биологическое оружие… — он запнулся. Наверное, он хотел сказать, что оно запрещено международными конвенциями или что-то в этом роде.
Я пояснил:
— После Салт-2 мы используем все! Когда-то мы отказались от атомных бомб и стали работать с другими средствами.
— Что за Салт-2? — спросил он, и сразу же: — Нет, черт с этим, я не хочу от вас уроков истории! Я хочу только одного, чтобы вы уматывали к дьяволу, откуда пришли, и оставили нас в покое! Сомневаюсь, что вы сделаете это! Если вас не интересует мое мнение, то меня от вас тошнит!
Он был сущим злым дьяволенком! Я почти гордился сенатором… и был взбешен.
— Вы собачье дерьмо, Доминик! — крикнул я. — Вы хотели сделать то же самое! Так или иначе, почему вы работали над проектом Кэтхауз!
— Потому что… — он осекся. Его выражение говорило само за себя. Де Сота сменил тему. — У вас не найдется сигарет? — спросил он.
— Я бросил курить! — с удовлетворением откликнулся я.
Раздумывая, он кивнул.
— Я не верил, что эта штука сработает! — произнес Де Сота, сенатор.
— Но вы старались мой мальчик, разве не так? Какая здесь разница? Мы не делаем ничего такого, чего не сделали бы вы, если бы закончили исследования раньше.
— Подумаю!
К его чести, он не сказал, что это неправда.
— Вы поможете нам? — нажимал я.
На этот раз — не сомневаясь в ответе.
— Нет!
— Может быть, этим вы спасете множество людей!
Он сказал:
— Я не сдаюсь, Дом! И уверен, что несколько американских жизней не стоят миллионов русских.
Я изумленно посмотрел на него возможно ли, чтобы я (в любом воплощении!) мог быть таким придурком? Но сенатор не выглядел дураком. Он наблюдал за мной, откинувшись в кресле, и вдруг показался выше и более самоуверенным.
— Что это вы так испугались, Доминик? — ехидно поинтересовался он.
— С чего вы взяли?
Он объяснил:
— Говорите так, словно беспокоитесь о чем-то, но не хотите это показывать. Мне кажется, я догадался, что вы опасаетесь другого Доминика! Не так давно он крутился поблизости и что-то вынюхивал. Кажется, он знал о вашем вторжении. На вашем месте я бы встревожился, кто он и что ему нужно?
Я понял, что это было самым важным его секретом. Я никогда не был марионеткой в чьих-то руках, даже в образе сенатора. Он догадался, что тревожило мое сердце или одного из нас.
Я медленно признался:
— Он из паравремени, Дом!
— Я уже понял это! Он приходил к вам?
— Нет! Не совсем он!
Я захотел рассказать ему о нашем посетителе, который сидел сейчас под охраной на другой стороне портала и потел от страха, что его найдут и сделают бо-бо за то, что он помог нам развернуть портал.
— Но у нас были непрошеные гости, может быть, много!
— Продолжайте дальше!
Я сказал.
— Вы не слышали про отскок?
— Что имеется в виду?
— Я имею в виду «обратный прыжок». Когда вы переходите сквозь оболочку паравремен, в действие вступает закон сохранения и некоторые вещи совершают обратное перемещение.
Он нахмурился:
— Вы считаете, людей будет бросать туда-сюда?
— Не только людей! Здесь все сложнее: это зависит от того, насколько сильно порвана оболочка. Иногда это может быть просто энергия… свет или звук, иногда перетекают газы или мелкие предметы. Например, пролетающие мимо птицы. Временами — что-либо крупнее.
— Это случается и здесь?
Я неохотно согласился:
— Кажется, да, Дом! И не только здесь…
Он поднялся из кресла и подошел к окну, я разрешил ему это и произнес через плечо:
— Похоже, ваш народ действительно поймал птичку в небе, Дом!
Я не ответил, он повернулся и посмотрел в упор.
— Я хочу, чтобы вы достали мне сигарет! — раздраженно крикнул он. — Это успокаивает!
Я немного подумал:
— Почему бы и нет? Это ваши легкие!
Я включил на столе внутреннюю связь, разобрался, какие кнопки соединяют с канцелярией, и приказал сержанту Самбок принести сигарет.
— Так, продолжим! — сказал я. — Вы будете помогать нам?
Он отрезал:
— Нет!
— Даже когда нет никакого риска? И даже когда ваша страна беззащитна против нас?
— Вы получите по заслугам! — отчетливо заключил он и повернулся к дверям, когда вошла Найла Самбок с пачкой сигарет из армейской лавки.
Мой дружеский «я» внезапно изменился.
Черт возьми, что с ним произошло? Он смотрел на сержанта как на привидение. Я никогда еще не видел такого выражения изумления, гнева и жалости одновременно ни на одном человеческом лице… тем более, своем собственном.
Человек по имени Доминик Де Сота сидел перед экраном. Его пальцы сновали по клавиатуре, развертывая и записывая изображения. Не отрывая от работы рук, он сказал в крошечный микрофон, загнутый около щеки: «Босс? В этом зашли еще дальше. Думаю, здесь больше не будет позвоночных!»
АВГУСТ, 24, 1983 г. ВРЕМЯ: 09.20 УТРА.
СЕНАТОР ДОМИНИК ДЕ СОТА
Когда я возвратился в лагерь военнопленных — стоянку автотранспорта Джи-3, — я обнаружил, что пропустил завтрак. Куда-то делись шесть моих товарищей. Здесь еще была небольшая группа солдат с трафаретом «ВП» на спине, которые подбирали оставшиеся подносы из кафетерия. За ними присматривали другие военные — с зелеными повязками и автоматами… среди них и майор Де Сота.
Но здесь не было нескольких гражданских, которые предыдущей ночью делили со мной кровать. Это опечалило моего конвоира, но не тревожило меня. Капрал втолкнул меня за ограждение и стал шептаться с другим охранником.
Моим сознанием овладела Найла Боуквист.
Я не знаю, как выразить словами то, что мое сердце разорвалось на части, когда я увидел свою любовницу в армейской форме со следами маскировочного грима на лице и с автоматом через плечо. Не узнавая, она смотрела сквозь меня.
Теперь, когда у меня было время поразмышлять, я понял что это была Найла из их времени, точно так же, как там был другой Доминик Де Сота и, конечно же, другая Мэрилин (но за кем же она замужем у них?), иной Ферди Боуквист и остальные люди. Другой Доминик не был точно таким же, как я, и вряд ли иная Найла копировала Боуквист.
Она не была известной скрипачкой. Носила короткую прическу, ее глаза менее накрашены. И у нее была другая одежда, армейская униформа. Моя Найла одевалась просто замечательно, а у той, не было выбора.
Но как разрывало сердце из-за их схожести! Она не знала меня, точнее, знала меня как копию иного Доминика. Увижу ли я когда-нибудь свою собственную Найлу?
Тогда я буду очень удивлен. Здесь я был в центре невероятных и леденящих душу событий, и мои мысли переполняла женщина, с которой я состоял в близости…
— Заключенный Де Сота! — гаркнул капрал, и я осознал, что он махнул мне рукой. — Пошли! Ваши парни не здесь, и я забираю вас на сборный пункт!
— Где это? — Но вместо ответа я получил неприятный удар прикладом.
Это было совсем недалеко. Мы просто прошли через Кэтхауз в офицерский клуб.
Я уже был здесь. Это — нечто вроде холла, где служащие могли посидеть за чашечкой кофе и краткой беседой, спокойно перечитать свои рапорта. Здесь все было, как всегда, вот только десять человек присутствовали тут не по своей воле. Два штатских ученых ходили туда-сюда и свирепо смотрели в окна. Полковник Мартино сидел и беседовал с женщиной, в которой я признал математика из Ай-Ти-Ти — а следовательно, одну из моих избирательниц.
— Доброе утро, Эдна! — кивнул я. — Привет, полковник!
Это было так, словно я просто заглянул за кока-колой и ничего страшного не произошло.
— Мы удивлялись, куда вы запропастились! — сказал полковник.
— Меня допрашивал этот омерзительный майор, и я опоздал на завтрак.
— Если у вас есть хотя бы двадцать пять центов, справа около холла торговый автомат. Часовой пропустит.
Охранник очень смахивал на Герберта Гувера. Я не пошел за едой, это сделала за меня доктор Валеска. Безалкогольный напиток и пара твинки, конечно же, не еда, но, по крайней мере, наполняет желудок. Забыв же свои привычки, полковник Мартино обошел комнату посмотрел в окно (помотал головой: снаружи вооруженная охрана), проверил другую дверь (закрыта) и поднял телефонную трубку (отключен). Потом он сел и стал наблюдать за моей едой.
— Всех нас допрашивали! — произнес он. — Кажется, больше всего, их интересовали вы, по крайней мере, вашего двойника. Это интересно!
— Меня допрашивал Де Сота, — промямлил я ртом, полным крема. — Я не вижу вреда в том, чтобы рассказать им то немногое, что я знаю. Разве я мог всучить им не мои имя-должность-и-номер-серии?
Он посмотрел на меня, будто пораженный молнией. Не могу себе представить, как он был раздражен.
— Я думаю, что все мы играем в одни ворота, сенатор! — успокоил он меня.
Я ухмыльнулся. Эдна Валеска села на тахту рядом со мной и подключилась к разговору.
— Есть хорошая новость, — мрачно проговорила она, — проект Кэтхауза сработал! И есть плохая: они использовали его раньше нас. И еще более плохая весть: вероятно, сюда запутана, по крайней мере, еще одна линия времени. Других объяснений я не вижу.
— Кажется, это действительно так! — согласился я. — Но кто же те, другие?
— Иисус Христос? Такие вещи не для меня! — улыбнулась Эдна. — Кто же еще?
— В конце концов, это ваш проект! Что же делать, если даже вы не знаете, что происходит?
— Я сказала, что Христос здесь ни при чем, а не то, что не понимаю это! Часть, во всяком случае…
Она поймала мой взгляд и угостила сигаретой.
— Например! — произнесла она, чиркнув зажигалкой. — Мы довольно много узнали о линии времени наших захватчиков, где вы — армейский майор!
— Мы знаем?
— Да, конечно! Они вторглись к нам, потому что хотели напасть на своих противников через черный ход — так же, как собирались сделать и мы.
— Доктор Валеска! — возразил я. — Мы не готовились к этому! Миссией Кэтхауза было изучение вероятностей. У нас не было оперативных планов!
Она равнодушно пожала плечами, словно это было несущественно.
— Есть другой факт! Хотя они и обогнали нас в пересечении времен, существует еще одна линия, где зашли еще дальше! Они заслали первого Доминика Де Сота.
Я отметил, что нас слушали не только находившиеся в комнате, наш охранник также навострил ушки. Хорошо, может быть, мне удастся прочитать что-нибудь по выражению его лица?
— С чего вы взяли? — спросил я, поглядывая на часового.
— Потому что другой народ — назовем его «популяцией-1» — смог перенести человека сквозь время и вытащить его с другой стороны. Я не думаю, чтобы «популяция-2» — агрессоров — могла сделать это.
Нахмурившееся лицо часового указало, что это весьма правдоподобно. Могу сказать, что и Эдна Валеска заметила его.
— Так что, — заключила она, — в эту игру играют и другие?
— Значит, мы можем найти в них союзников, — с надеждой сказал я. — Популяция-1 может захватить, как нас, популяцию-2!
Теперь охранник уже пугливо таращился на нас, и тревога на его лице была утешительна. Мы беседовали о таких вещах, о которых он не смел и думать. Я повернулся и улыбнулся ему. Недоразумение! Он рассердился и отвернулся, на его лице больше не было никакого выражения. Но это только доказывало нашу правоту.
— С другой стороны, — сказала Эдна Валеска. — Если популяция-1 собиралась помочь нам, у них была возможность предупредить, но они не воспользовались ею.
Это, в достаточной мере, была правда, я и сам начинал расстраиваться не меньше охранника.
— Что нам известно о захватчиках? — спросил я.
— Их самый главный враг — Советский Союз!
— Да, думаю, это действительно так! — произнес я. — Но я с трудом верю в это. После ядерной войны, когда, разбомбив Москву и Ленинград, Китай обезглавил…
— Правильно, Дон! — в разговор вступил полковник. — Но в их времени этого не произошло! Мы узнали это, проанализировав их вопросы. У Советов была только одна внешняя война — кажется, около 1940 года. Они напали на Финляндию, и тут вмешались немцы…
— Немцы?
Мартино кивнул:
— У них не было революции. Власть захватил какой-то Гитлер, и война оказалась очень жестокой. Русские победили. После войны Советы оккупировали большую часть Восточной Европы, объединив ее под властью своего лидера — Иосифа Сталина…
В это мало верилось.
— Подождите минуту! Я знаю, кто такой Сталин! Он управлял их страной, пока не был убит. Его внук, собственно говоря, мой приятель. Мы играли с ним в бридж. Он является русским послом в Соединенных Штатах. И он чудесный парень! — закончил я, не ожидая упоминания о Найле Боуквист.
Соблюдая осторожность, я взглянул на охранника, он определенно прислушивался.
— Старик Джо, — продолжал я, — был убит подпольным грузинским сепаратистом. А английская забастовка перелилась в революцию. Англичане пошли социалистическим путем и продолжают идти. Хозяином России стал Литвинов, потому что имел хорошие связи с Британией (у него жена — англичанка). После 1960 года в Германии вспыхнула контрреволюция, и произошло восстановление кайзеризма. Теперь и они, и японцы — наши основные противники…
Я замолчал, охраннику я надоел, не говоря уже об Эдне и полковнике.
Мартино покачал головой.
— В их времени этого не случилось! — сказал он. — По крайней мере, в последние тридцать лет у них остались только две сверхдержавы: русские и американцы. Они победили остальных конкурентов.
Нашему охраннику это не просто осточертело: он больше не слушал нас. Около офицерского клуба что-то происходило, и он наблюдал. Мы то и дело бросали косые взгляды, чтобы посмотреть на реакцию нашей живой лакмусовой бумажки: когда реакция прекратилась, беседа заглохла.
— Черт возьми! — произнес без особых дополнений младший научный сотрудник и пожал плечами.
Эдна Валеска злилась:
— О дьявол! Мой муж такой ревнивый! Он не хотел, чтобы я работала в ночную смену… Я так хочу сказать ему, что он оказался прав!
— Согласен! — поддержал я.
Полковник кивнул:
— Моя жена хотела того же… или, чтобы я мог в любое время позвонить ей. Штатским это трудно, я знаю. Держу пари, Дом, что и вы беспокоитесь о своей супруге!