"Мия экет".
А может, это просто ощущение тщетности усилий.
- Лолимел вернулся, - сообщил Джамал.
Он подошел к ней, когда она в сумерках сидела на своей любимой каменной скамье и смотрела на город. В это время дня развалины казались романтичными, каждый камень дышал историей. Вокруг стоял сладкий аромат цветка, распускающегося по ночам, который Мия так и не идентифицировала.
- Мне кажется, вам надо прийти, - сказал Джамал, и Мия наконец-то обратила внимание на его тон. Она резко обернулась. В сумерках чужой планеты лицо Джамала было словно вырезано изо льда.
- Он заразился. - Мия даже не сомневалась в этом. Вирус передается не только внутриутробно, это не ретровирус медленного действия, и если Лолимел переспал с Эсефеб… Но он ведь не настолько глуп. Он врач, его предупреждали…
- Мы ведь так мало на самом деле знаем об этой болезни! - не выдержал Джамал.
- Как всегда, - ответила Мия, и слова засохли на губах, словно соль.
Лолимел стоял посреди разрушенного атриума и хихикал над чем-то, что видел только он. Кенни могла бы сделать все и сама. Она кивнула Мие, и та поняла: Кенни чувствовала, что между Мией и молодым врачом возникло определенное взаимопонимание. Лекарство было непроверенным, может быть, не таким уж безболезненным; можно ли решиться применить определенные яды селективно к некоторым центрам мозга? Результат не гарантирован, ведь существует еще и гематоэнцефалический барьер.
Мия заставила себя спокойно подойти к Лолимелу.
- Над чем ты так смеешься, Лолимел?
- Сколько на полу песчанок, и все ползут по прямой линии! А я раньше никогда голубых песчанок не видел.
Песчанки. Она вспомнила: ну да, Лолимел родом с Нового Карфагена. Песчанки всегда красного цвета.
Лолимел спросил:
- А почему у тебя из головы растет дерево, Мия?
- Я использовала сильное удобрение, - ответила она. - Лолимел, ты спал с Эсефеб?
Молодой человек был искренне шокирован.
- Нет!
- Хорошо. - Может, правда, а может, нет.
Джамал прошептал:
- Имеем шанс изучить галлюцинации на примере человека, способного четко артикулировать увиденное…
- Нет, - прервала его Кенни. - Время очень важный фактор… - Мия поняла, что Кенни никак не может сказать слово "для лечения".
Лолимел вдруг понял:
- Я? Вы хотите… меня? Со мной все в порядке!
- Лолимел, дорогой… - начала Мия.
- Я ничего не подцепил!
- А на полу нет никаких песчанок, Лолимел…
- Нет!
Охрана была предупреждена, и Лолимел не смог выбежать из атриума. Охранники крепко держали его, а он кричал и вырывался, пока Кенни прилепляла ему на руку пластырь с транквилизатором. Через десять секунд Лолимел отключился.
- Хорошенько привяжите его, - тяжело дыша, сказала Кении. - Дэниел, как только все будет готово, включай мозговую бормашину. Все остальные - упаковывайте вещи и закрывайте базу на карантин. Мы не имеем права рисковать людьми. Действуем в соответствии с разделом одиннадцать.
Одиннадцатый раздел:
В течение следующей недели Мия почти не спала. Она сама провела операцию по пересадке тканей, а потом выхаживала Эсефеб, когда у той были остаточные судороги, тошнота, понос, страшные боли. Однажды утром девушка проснулась уже другим человеком. Мия помогла ей вымыться, накормила и долго ухаживала за ослабевшей Эсефеб. Здоровье девушки быстро восстанавливалось. Лекарство было очень сильным, но не разрушительным, как боялись они вначале. Эсефеб стала спокойной, покорной и на удивление сообразительной. Мия научила ее основным правилам очистки воды, личной гигиены, правильного хранения пищи и здорового образа жизни. К тому времени, когда Мия перешла в хижину матери Эсефеб, девушка уже избавилась от большей части мучивших ее паразитов. Эсефеб ни разу не говорила о прежних галлюцинациях. Возможно, она ничего не помнила.
- Эсефеб экебет, - промолвила Мия, поднимая с пола рюкзак. "Эсефеб будет хорошо".
Эсефеб кивнула. Она тихо стояла у двери, а Мия шла к следующему дому, потом, обернувшись, помахала рукой, и Эсефеб помахала ей в ответ.
Мия поправила рюкзак. Он показался ей более тяжелым, чем раньше. А может, Мия просто постарела. Всего на две недели, но ведь две недели иногда равноценны целой жизни.
За две недели можно начать дело по спасению всей цивилизации.
Наступила ночь. Эсефеб сидела на лестнице, ведущей на ее высокую постель, обеими руками сжимая кусок синтетической сине-зеленой ткани. Она плакала и дрожала, лицо ее было искажено. Вокруг сгущались сумерки одиночества. Наконец девушка заплакала и запричитала в голос:
- Эй-эс! О, Эй-э-эс! Эй-эс, Эсефеб экет! Эй-эс… этей эфеф! О, этей эфеф!
This file was created
with BookDesigner program
[email protected]
22.08.2008