Мой отец никогда не носил обувь с железными набойками, особенно когда спускался в шахту, где всегда был возможен выброс метана или рудничного газа, и не говорите мне, что он просто мог забыть их снять, когда он и два других здоровяка спустились вниз, волоча с собой противогазы и кислородные баллоны. И даже если бы он и был в своих Специальных, тут мама Нона был права — он обязательно обернул бы их войлоком. Она не нуждалась в подтверждениях своих слов: она жила с ним, и она знала, насколько он всегда был осторожным. Но даже безумные мысли могут подтачивать ваш мозг, если вы находитесь в одиночестве и страдаете от горя, и кто-то постоянно сыпет соль на вашу рану. Они могут извиваться как черви в грязи и откладывать там свои яйца. И вскоре, весь ваш мозг будет кишеть ими.
Я посоветовал ей сменить номер телефона, и она сделала это, но маленький хулиган добыл и новый номер, он продолжал звонить, и это всегда была одна и та же песня: он говорил, что мой отец забыл, что на его ногах были сапоги, которые могли высекать искры. Это не случилось бы, если ты не подарила ему эти сапоги, мерзкая негритянская сучка. Все это он говорил ей, а может кое-что и похуже, но она не хотела повторять его слова.
В конечном итоге она вообще отказалась от телефона. Я говорил ей, что у всех одиноких людей
— Давай, давай, я услышал, как гадкий мальчишка говорит другому. Если не хочешь, чтобы я забрал обратно те пять долларов, которые я тебе дал.
— Я сделаю, — сказал нормальный ребенок. Я изменил свое мнение.
Карла не видела ничего из этого. Она стояла на верхней ступеньке, беседуя с отцом Патриком, она говорила, сколько пользы почерпнула из его проповеди, и как это ее вдохновляет. Это были гранитные ступеньки, очень крутые.
Я считаю, что я поздно дернулся, чтобы подхватить ее на руки, а может быть, и нет. Может быть, я был просто парализован, как в тот день, когда этот гадкий мальчишка вынырнул после прослушания Вики для «Музыканта». Прежде чем я смог выйти из оцепенения или произнести хотя бы слово, ужасный безумец сделал шаг вперед. Он запустил руку в карман шорт и вытащил зажигалку. Как только он крутанул колесико, и я увидел искру, я сразу понял, что случилось в штольне шахты Справедливая Глубина, и это не имело ничего общего с железными набойками моего отца. Что-то начало потрескивать и искриться в красном мяче, который обычный мальчишка держал руке. Он отбросил мяч, чтобы избавиться от него, при этом гадкий мальчишка захохотал. Это был раскатистый смех жирдяя и слизняка — хрра-хрра-хрра.
Мяч ударился о боковую стенку лестницы, отскочил и взорвался с оглушительным треском и вспышкой желтого света. Это был не просто фейерверк, или даже большой Громкий Демон. Это была огромная М-80. Шум испугал Карлу, точно так, как её крик стал причиной падения Вики в гараже Поместья Фуджи. Я протянул руку, чтобы поймать ее, но мне удалось дотронуться лишь до её плеча. Так как она держала руку отца Патрика в своей, они оба скатились вниз по лестнице. Он сломал руку и ногу, Карла сломала лодыжку. Также ударилась головой. И потеряла ребенка.
На следующий день, мальчишка, который бросил М-80, пришел в полицейский участок со своей матерью и признался во всем. Он был расстроен, и сказал то, что большинство детей говорят, когда что-то пойдет не так: это был несчастный случай, я не хотел навредить кому-либо. Он сказал, что никогда не бросил бы петарду, если бы другой мальчик не поджег фитиль, но он боялся обжечь пальцы. И нет, он не знает другого мальчишку, он никогда не видел его раньше и не знает его имени. И затем он сказал полицейскому, что тот ужасный мальчишка дал ему пять долларов.
После этого у Карлы пропало желание проводить со мной время в спальне, и она перестала ходить в церковь. Я продолжал жить со всем этим и вступил в Клуб Завоевание. Вы знаете, что это такое, мистер Брэдли, не то что бы мне сильно нравилось быть католиком, но это, как будто бы снова выходишь на сцену. Я не вникал в религиозные аспекты, для этого был отец Патрик, но мне нравилось тренировать бейсбольную и футбольную команды. Я всегда был там во время прогулок, пикников и прочее; и я получил водительские права категории D для того, чтобы водить церковный автобус и возить мальчишек на различные соревнования, а в выходные дни — в парки развлечения. И со мной всегда был мой пистолет. Кольт-45, который я купил в ломбарде «Разумная Цена и Кредит»: Вы знаете, на чем строилось обвинение. Я возил его с собой пять лет, иногда в бардачке автомобиля, иногда в ящике с инструментами автобуса Завоевания. Во время тренировок, я хранил его в спортивной сумке в тренажерном зале.
Карла не приветствовала мою работу в клубе, потому что это занимало большую часть моего свободного времени. Когда отец Патрик вызывал добровольцев, я всегда первым поднимал руку. Я думаю, она ревновала.
— Ты практически никогда не бываешь дома в выходные дни, — говорила она мне.
После моих возвращений из клуба она частенько спрашивала, что за нездоровая склонность у меня к этим мальчишкам.
Конечно, это могло показаться немного странным, так как, помимо прочего, я стал выбирать себе любимчиков, и уделять им особое внимание. Чтобы завоевать их симпатию и помочь им. Это было довольно легко. Большинство из них происходили из бедных семей. Воспитывались, как правило, одним родителем, обычно матерью, которая была вынуждена работать за минимальную заработную плату, чтобы обеспечить хотя бы элементарное питание и крышу над головой. Если у матери не было автомобиля, или ей не хватало времени, я с огромным удовольствием заезжал за своим любимчиком, чтобы забрать его на заседания Клуба Завоевания в четверг вечером, и затем доставлял его обратно. Если и у меня не было такой возможности, я давал им билеты на автобус. Но только не деньги — я знал, что это не очень хорошая идея, давать деньги этим детям.
И я таки одержал несколько хороших побед. Я разглядел в одном мальчишке, — имеющим всего лишь одну пару брюк и две или три футболки, — серьезные математические способности. И мне удалось выбить стипендию для его учебы в частной школе, и теперь он учится на первом курсе в Канзасском Университете на полном обеспечении. Другой — освободился от наркотической зависимости. По крайней мере, я так думаю. Вы никогда не можете быть в этом уверены по-настоящему. Еще один убежал из дома после ссоры с матерью, он позвонил мне из Омахи месяц спустя, когда его мать уже свыклась с мыслью, что он умер или ушел, чтобы никогда не вернуться. И я поехал и привез его домой.
Работа с этими мальчишками давала мне возможность делать добро. Гораздо большее, чем при заполнении налоговых деклараций или помощи в сокрытии налогов некоторых корпораций в штате Делавэр, это уж точно. Но это было не все, что я делал. Частенько, мистер Брэдли, я ездил с одним из моих любимчиков на рыбалку на Диксон Крик или на мост через большую реку. Но я пытался поймать там вовсе не форель или карпа. И я долго не чувствовал ни малейшей поклевки на моей удочке. А затем появился Рональд Гибсон.
Ронни было пятнадцать лет или чуть меньше. Он был слеп, и поэтому не мог играть в бейсбол или футбол, но он был гений в шахматах и всех играх, в которые мальчишки играли в дождливые дни. Никто не издевался над ним: он был талисманом группы. Его отец ушел из дома, когда Ронни было девять лет, и ему очень не хватало мужского внимания. Вскоре он привязался ко мне. То, что более всего доставляло ему беспокойство: врожденный дефект, который назывался кератоконус, или порок развития роговицы. Врач сказал им, что необходима пересадка роговицы, но это стоило дорого, и его мать не могла себе этого позволить.
Поэтому я обратился к отцу Патрику, и вдвоем мы провели полтора десятка мероприятий по сбору средств для проекта под названием «Новые Глаза Для Ронни». Мы даже обратились на телевидение: репортаж показали в местных новостях на 4 канале. Мы гуляли, Ронни и я, бродили, держась за руки в парке Барнум. Карла презрительно фыркнула, когда увидела нас.
— Люди могут подумать, что вы любовники, — сказала она мне.
Меня не интересовало людское мнение, потому, что вскоре после этого небольшого репортажа, он, наконец-то, клюнул на мою приманку. Я почувствовал это там, в своей голове. Гадкий мальчишка. Наконец-то я обратил его внимание, и я чувствовал, что он наблюдал. Ронни была сделана операция. Его зрение полностью не восстановилось, но улучшения были налицо. Еще год он должен был носить специальные солнцезащитные очки, но ему было все равно; он говорил, что ходить в них было круто. И это было правдой.
Как-то во второй половине дня, вскоре после операции он и его мать пришли ко мне после школы в мой маленький офис Клуба Завоевания в подвале церкви Сент-Эндрюс. Его мать сказала мне: что мы можем сделать, чтобы отблагодарить Вас, мистер Халлас, просите, что хотите.
Я ответил им, что мне ничего не нужно, и что мне это доставило огромное удовольствие. И тут меня пронзила одна идея.
— А ведь вы можете сделать кое-что для меня, — сказал я им. — Оказать одну маленькую услугу.
— Конечно мистер Х, скажите мне, что, — ответил Ронни.
Тогда я сказал: как-то, в прошлом месяце, я припарковался на стоянке за церковью, и уже почти поднялся по лестнице, когда понял, что забыл закрыть свою машину. Я вернулся, и увидел мальчишку, который копался в машине. Я закричал, и он выпрыгнул из неё, как стрела, только забрал с собой всю мелочь, которую я держу в бардачке для проезда по платным дорогам. Я побежал за ним, но это было слишком быстро для меня.
— Все что я хочу, сказал я Ронни и его матери, — это найти его и поговорить с ним. Скажите ему, что я говорю всем: что воровство не самый хороший способ утвердиться в жизни.
Ронни спросил меня, как он выглядел.
— Маленький и толстый, — сказал я. — с рыжими, морковными волосами. В тот день, когда я увидел его, он был одет в серые шорты и зеленый свитер с полосками того же цвета, как и его волосы.
Миссис Гибсон воскликнула:
— О, боже! И на его голове была бейсболка с пропеллером на макушке?
— Ну да, все так, — сказал я тем же спокойным тоном. — Теперь, когда вы упомянули об этом, мне кажется что да.
— Я видела его на другой стороне улицы, — сказала мать Ронни. — Я подумала, что он недавно переехал в наш микрорайон.
— И ты, Ронни? — спросил я.
— Нет, — сказал он мне, — никогда не видел.
— Ну, если вы когда-нибудь увидите, ничего не говорите ему. Просто найдите меня. Вы сделаете это для меня?
Он сказал мне, что да, конечно, и я был доволен. Потому что знал, что этот гадкий мальчишка вернулся, и что я буду там, когда он сделает свой следующий ход. Он хотел, чтобы я был там, в этом состоял весь его интерес. Потому, что он стремился причинить боль лично мне. Все остальные — Марли, Вики, мой отец, мама Нона, — это был просто сопутствующий ущерб.
Прошла неделя, потом еще две. Я начал думать, что мальчишка разгадал все мои замыслы. А затем наступил День — известный Вам День, мистер Брэдли, один из мальчишек прибежал на площадку за церковью, где я помогал устанавливать волейбольную сетку.