Вот она подлинная человеческая комедия, специально не придумаешь, упрямо и с неколебимой отвагой гонит неистовые речи, долдонит сынок Павла Юрьевича нечто странное, этому его никто и никогда не учил, порыв глубинной самоидентификации, ночные завиральные грезы, моча в голову ударила, дурит, активен, это у них в генах, неожиданный и невероятный самообман, безудержные фантазии, когда полностью рвется связь с реальностыо, патология, перекос, экстравагантный, неудержимое рвение
Илюша по уши в мифе, а это так опасно для юной, неопытной души. На первых порах всё вроде хорошо, запоров, малоприятная, неуместная ирония, никаких, да эти запоры чистый брех, выдумка! А что есть, зачем приехал? Романтический побег от пассивного прозябания. Одна шальная, завиральная, отнюдь не хамскими генами формулируемая идейка мучит его, донимает, сверлит мозг, — конечно, много воды утекло, а всё же вдруг нападет на след, очень требуется ему в бесконечных архивах покопаться, поработать, разобраться в родословной надо, мечта манит, веление сердца, впивается в прошлое.
В эти самые архивы Илюша окунулся с головой, сколько тут всего, бездна, черт ногу сломит, ловит за ненадежный скользкий хвост истину, которой нет в учебниках истории, ударился, не знает лености, рассеянности, сонливости, одолевающей в архивах многие светлые головы, кропотливая работа и на любителя, пытлив, дерзает, что-то там волнует, дразнит его ум, с жутким чувством пашет почву, судьбой предков очень интересуется, изощрен в догадках, гипотезах. Откопал, выяснил, помните, был среди его предков священник, проклявший дочь, нырнувшую в революцию,
2. Роковая встреча
Дед, то бишь отступник, порвавший с дисседентством, проклятый им, в восторге от откровений внука, увлечен внуком, непутевый дед, несамостоятельный, всегда от чего-нибудь у него голова кружится, романтиком остался, носится с внуком, рассказывает всем ошеломляющую историю семьи (семейки!); они, старый (вообще-то не очень старый) и малый, заявляются (