Веял легкий ветерок, светилась лагуна, прелестная «Карина» покоилась под звездами. Прилив ритмично набегал на коралловый берег, принося и унося бесчисленные хрустящие осколки кораллов. Клэр оглянулась на дом. Он выделялся белизной, там, где лунный луч касался его, в окнах появлялись золотистые отблески, гигантские кокосовые пальмы стерегли его фасад. Чарующий вид, решила она задумчиво, и последовала за Адамом к пляжу.
Им надо было пройти короткий отрезок пути до того места на острове, где помещались дизель-генераторы. Клэр вынуждена была задерживаться, придерживая свои длинные волосы, которые будоражил ночной ветер. Высокий черно-белый силуэт Адама виднелся впереди. Она постоянно слышала похрустывание, словно от кусочков стекла, хотя это были колонии песчаных крабов, весьма проворных, когда их потревожишь.
Адам поджидал ее, сидя на песчаном склоне в напряженном ожидании. Она почти наскочила на него, он тут же поднялся и заспешил вперед. Она в раздражении прикусила губу. Спотыкаясь и задыхаясь, она заторопилась за высокой гибкой фигурой.
— В чем дело, Адам? Почему бы вам меня не подождать?
— Мне бы хотелось, чтобы вы помолчали… минут десять. Просто сходим посмотрим генератор, вот и все.
— Ни одного слова? — Она поморщила лоб. — Разве это не бесчеловечно?
Он предостерегающе поднес палец к губам, потом вдруг усмехнулся. Потом она почувствовала, как он взял ее за руку и просунул свои пальцы сквозь ее. Когда истекут эти десять минут, она потеряет остатки равновесия, подумала она с унынием. Что-то внутри нее стало подниматься и раскрываться, нечто совершенно новое и сказочное. Высоко над ними ночная птица несла свою первобытную песнь к звездам. Была ли это птица соблазна или предостережения? Кто знает. Она шагала рядом с ним во тьме, под влиянием глубокого живительного чувства, осознавая, что лишь он один мог являться причиной этого.
Ветер с моря играл с приливом, высоко взметавшим белую пену. Внутри маленькой постройки было тихо и жарко. Он щелкнул аварийным выключателем, и помещение залил свет.
— Теперь мне можно говорить? — спросила она благонравно.
— Почему бы только не смотреть? — Он наткнулся на ее томный взгляд, и брови его взметнулись. Она колебалась в нерешительности. Взгляд его выражал пренебрежительное удивление. Они стояли очень близко, меряя друг друга глазами, потом его рука мягко оттолкнула ее.
— Нет!
Клэр стиснула зубы, чувствуя, как выступил пот, а щеки заливает краска…
— Так я вам действительно совсем не нравлюсь! — В ее голосе был не вопрос, а прямое утверждение с явным оттенком горечи.
— Я этого вовсе не говорил, — протянул он.
— Я вам нравлюсь? Ответьте, мне вовсе не улыбается глазеть на вас снизу вверх.
Он глядел на нее с весельем:
— Скажем так, всегда питал необъяснимую склонность к пепельным блондинкам.
— Это комплимент?
Он пожал плечами:
— Трудно сказать. В общем, не имеет значения, все равно что предпочитать брюнеток.
Дрожь пронзила ее, она взметнула глаза и опустила их.
Он издал смешок:
— Вы вполне успешно пытаетесь меня покорить, Мелисанда. Зачем?
— Разве? — Глаза ее были полуприкрыты длинными ресницами.
— Да! — Его твердый голос резанул ее, заставив замереть.
— Это слишком серьезный разговор, — выговорила она вымученно. — Давайте сменим тему. Мы, видно, неодинаково стремимся понять друг друга.
Он скорчил холодную гримасу.
— Боже, как вы цинично смотрите! — вырвалось у нее вполголоса. — Ненавижу это выражение!
— А я думал, цинизм смертоносное оружие у женщин, — съязвил он.
Она содрогнулась, но ей необходимо было оставаться спокойной.
— Ну, вам виднее. — Она продолжала делать вид, что осматривает помещение, хотя на деле видела очень мало.
— А вы как будто сбоку припека.
Она сделала тщетную попытку смутить его:
— Вы меня недооцениваете. Я почитываю журналы, мистер Адам (Брок) Брокуэй, холостяк. Бизнесмен по преимуществу.
— Дитя мое, что вы смотрите на меня так? Я не плейбой, у меня нет времени!
Она обернулась к нему:
— Никто вас не обвиняет в трате времени!
— Сдаюсь, киска! Вопреки вашему больному воображению, я всегда говорю правду своим подружкам, и они стараются не надоедать мне!
— Хамство! — попрекнула она его.
Он отвернулся и молча продолжал работать с генератором и казался очень этим увлечен.
— Что такое, вообще говоря, коллектор? — спросила она серьезно. — Может, надо только почистить свечу? У нас было так с газонокосилкой. Может, здесь то же самое? — поинтересовалась она с надеждой.
Он облокотился о колено и посмотрел на нее с удивлением:
— Я сюда пришел сделать простое дело, а вы начинаете экзамен.
— Нельзя спросить?
— Когда как. Я получу награду?
Бурное желание внезапно овладело ею. Краска смущения залила кожу, выдавая прорывавшийся наружу огонь. Казалось, прошла вечность. В глазах ее был страх, ей казалось, она утонет в глубинах его синих глаз. Она беспомощно, не в силах оторваться, взирала на него.
Выражение его лица изменилось. Он резко выпрямился, подошел к маленькому шкафчику, взял инструменты, она не смела его прервать, ждала молча, пока он не закончит. Он поймал ее испуганный взгляд.
— Пошли домой, крошка. Вы меня уже достали своими отчаянными взорами. Разумно было бы упаковать ваши вещи и отправить первым же рейсом домой.
Она подняла свои тонкие руки к вискам:
— У меня чувство, что вы меня водите кругами, покуда я не приду в изначальную точку. Подождите минуточку. С вами никогда не хватает времени сосредоточиться.
— Вы всегда будете в таком положении, моя овечка. — Он с церемонной элегантностью повлек ее к двери, наружу, в ночь.
Все вокруг было погружено в зелено-чернильные тени. Маленькое светлое облачко прикрыло луну…
— Мы позабыли фонарик, — внезапно встревожилась она.
— Обойдемся, — ответствовал он.
Но теперь она занервничала. Тяжелый имбирный и жасминный запах наполнил атмосферу. Никогда еще она себя не ощущала столь уязвимой. Все это могло обернуться печальным, унизительным образом. Адам Брокуэй был совершенно ей недоступен. Она не могла сравнить его с Гэвином, не могла вообще его с кем-либо сравнивать. Все же она не настолько сверхвозбудима, чтобы представлять себя в связи с каждым встретившимся привлекательным мужчиной. Она усмехнулась в темноте. Разумеется, нет, это просто смешно! Дэвид, к примеру, ничуть ее не взволновал. Единственной ее любовью был Гэвин, да и то задним числом оказалось, что она его вовсе не любила. Ей бы быть опытнее, тогда бы она смогла найти себя в этой жизни.
Пляж, коралловый берег, весь этот замерший под луной пейзаж оставлял иллюзию полного одиночества перед безбрежным океаном. Лагуна фосфоресцировала синим светом, кое-где взметались серебристые стайки рыб. Ветер опять растрепал ей волосы. Она двигалась, не в силах отвлечься от мыслей о человеке рядом с ней. Она сжала его руку, издав какой-то придушенный звук.
— Что это? Шизофрения или что? — насмешничал он. — Наверное, часть сценария, в вас умирает актриса.
Она со злостью вырвалась, ее нервозность переходила в лихорадочное состояние. Неужели он думает, она специально натыкается на него? Через несколько ярдов она вдруг споткнулась о какой-то пушистый комок. Она нагнулась посмотреть: это был Рилла, котенок с кухни. Она засмеялась и подняла ее, поглаживая настороженные ушки.
Адам подошел к ней легко и быстро.
— Ну вот, я был прав насчет вас. Вам теперь не хватает только помела.
— А вам рогов! — оборвала она его. Как он смеет смеяться над ней все время!
— Отпустите кошку!
Она отшатнулась с котенком в руках, но Рилла уже развернулась и спрыгнула на песок. Теперь она была совсем беззащитна.
— Трудно сказать, кто нервничает больше, вы или кошка, — произнес он хладнокровно. Он обхватил руками ее голову, глядя ей в лицо. Она не желала вырываться, хотя следовало бы. Это ей диктовала ее гордость.
— Не сопротивляйтесь! Это все равно как сила тяготения!
Его рот приблизился, не встречая сопротивления. Секунды тянулись, а она жаждала этого, ждала, ждала всю жизнь, сколько себя помнила. Она понимала, что не должна поддаваться чувствам, но, обессилев, слышала только шум прибоя в ушах. Ее пронзила дрожь, она пискнула, он лишь крепче прижал ее к себе и прошептал что-то, но она не слышала. Все внутри нее затрепетало, голова откинулась ему на плечо, тяжелые волосы рассыпались ему на руки. В висках у нее стучало. Она застонала. Он приподнял ее голову и заглянул в полуприкрытые веки. Она была будто в трансе. Глаза ее открылись, расширились, зрачки увеличились. Она не могла разглядеть выражения его лица — лунный свет падал ей прямо в глаза. Казалось, она потеряла всякое представление о времени и пространстве, она готова была пребывать в этом положении вечно.
— Ну а теперь, — произнес он четко, — вы расскажете мне то, что я хочу знать. Кто и что вы есть?
Он словно подбросил хвороста в костер. Ее униженная гордость нашла выход. Это был дьявол, жестокий и искусный, идущий к своей цели с усмешкой сатира на устах. Тело ее невольно отозвалось на ее чувства. Ее рука дернулась и задела его лицо. Наступила гнетущая тишина, она была близка к панике, сознавая его силу. Она пыталась предугадать его намерения, но ее разум не поспевал за ситуацией.
— О, Адам, пожалуйста, простите! — заикаясь, стала она извиняться, ненавидя себя в этот миг за трусость. — Вы ведь не собираетесь бросить меня в пучину? — Ее голос оборвался, все это представлялось немыслимым сном — сейчас она проснется и увидит Тину.
Он не обращал внимания, как будто не слышал ее. Готовясь к яростному сопротивлению, она в то же время умоляла:
— Вы не можете… вы не должны!
— Вот как? — вырвалось у него сквозь зубы.
Клэр потерпела полное поражение. Она съежилась и расплакалась.
Гнев Адама улетучился, словно его и не было. Он отпустил ее с непроницаемым видом.
— Если я не уберусь отсюда поскорее, — процедил он, — я, наверное, рехнусь. Что за странную маску вы носите? Дитя в женщине, женщина в ребенке. Все равно что заниматься любовью с лунным лучом — взбеситься можно! Перестаньте плакать, я и так знаю, что вы можете допечь. Интересно, как вам удалось уберечься в прошлом?
— У меня нет прошлого! — в ярости прокричала она, и это заявление прозвучало чуть ли не мистически.
Он мрачно ухмыльнулся:
— Ну, на сегодня, по крайней мере, я хочу оставить подозрения. Ради Бога, пошли обратно в дом, пока Надя готовится к допросу при свечах.
Он не очень вежливо подтолкнул ее вперед. Где-то высоко в пальмах ночная птица взывала к своим сородичам меланхолической песнью, вторя ветру. Клэр перевела взор к звездам, они были так далеки! Столкновение с Тининым дядей Броком принесло свои плоды. Она его полюбила! Ее так поразила эта мысль, что она остановилась. Словно заподозрив ее в хитрости, он обхватил ее рукой. Пират, захватчик, грубиян! — пронеслось вихрем в ее голове, на грани истерики. Теряя самообладание, она снова оперлась на эту жесткую руку.
— Ненавижу вас! — вырвалось у нее полушепотом.
— И я вас ненавижу, будь вы прокляты! — бросил он с обидной неумолимостью, вновь склоняясь к ней.
Она сделала чрезвычайное усилие, стараясь уклониться, и ее гладкая кожа лишь скользнула по его жесткому лицу.
— Попробуйте еще! — усмехнулся он и вдруг отпустил ее.
Огни в доме казались недремлющими очами, следящими за ними. Он вытащил носовой платок и передал ей, даже не взглянув. Клэр стерла следы слез, поправила, как могла, волосы. Истерическое ее состояние на какой-то миг заставило ее всерьез подумать, не оставить ли себе на память этот клочок ткани с его монограммой, но тут чувство юмора взяло-таки верх. Она отдала платок ему обратно. Он молча забрал его, четкий профиль выражал полное отсутствие интереса.
Так-то вот!
Глава 9
Целую неделю после отъезда Адама Клэр едва сдерживалась, соблюдая приличия. То же самое с Тиной. Обе они сломились, словно утеряв жизненные ориентиры, неся бремя нестерпимой скуки.
— Господи, до чего же скучно без дяди Брока! Тоска невыносимая! Как вы думаете, он там нужен, на старой буровой вышке? Это несправедливо! — Тина прыгала с каменистого, слишком отвесного склона, и Клэр этого побаивалась.
— Не делай этого, милая, — высказалась она, наконец, при пятой попытке. — Ноги переломаешь!
— Ну и что! — пробурчала Тина так трагически, что заставила Клэр улыбнуться. — Наде все равно. Папе все равно. Может, это заставит дядю Брока вернуться… Что стряслось с моей милой Тиной?.. Вы, конечно, знаете, что Надя сказала, как только дядя Брок вошел в пролив, «Слава Тебе, Господи!», и ее вовсе не заботит, сядет ли он там на мель или нет!
— А ты и рада подслушивать, — вздохнула Клэр, а Тина вздернула подбородок.
— Не подслушивала я! — заявила она с достоинством, слегка обидевшись. — Я стояла совсем рядом с ней, вы что, не помните? Все так и было, только мы обе и взгрустнули. — Она продолжала говорить в преувеличенно-мелодраматическом тоне, кому-то подражая. — Ведь это ужасно, правда?
— Ну, давай-ка смягчим наши сердечные боли и почитаем «Дженни и Сью». Посмотри-ка, что тебе там нужно прочесть.
— Сейчас! — Тина решила завершить это представление попыткой тройного прыжка, сорвалась и упала.
— Тина, милая! Я гляжу, ты из тех, кто учится только на своих ошибках! С тобой все в порядке?
Тина заулыбалась привлекательной насмешливой улыбкой, так напоминавшей кого-то Клэр. Она положила руки на плечи Клэр и поцеловала ее в щеку.
— Сейчас! — повторила она, переведя дух.
Они сидели в зеленой тени, овеваемые легким ветерком, пока Тина читала вслух о приключениях двух маленьких девочек, читала с выражением и полным пониманием. Она достойная ученица, думала Клэр, только вот не будет ли ей трудновато смириться с обычной школьной рутиной. Она взглянула на часы: было почти два, самое время для позднего ленча, да и прилив начался.
— Откуда берется вся эта вода? — спросила Тина с детским любопытством. — И куда девается потом?
— Ну, это долгая история!
— То есть вы не знаете. — Тина решила, что нашла уязвимое место.
— Я этого не сказала, милая. На самом деле я кое-что знаю. — Клэр старалась говорить убедительно, но не всегда это у нее получалось. — Ты ведь знаешь, что земля вращается вокруг солнца и про силу притяжения?
— Да! — Тина перевернулась на живот, гримасничая.
— Ну так вот, океаны не так глубоки по сравнению с глубинами земли, и сила гравитации концентрируется на «мягких» частях земли, с самым большим притяжением — на морях. Понятно?
— Ну да!
— Земля поворачивается вокруг своей оси каждые двадцать четыре часа, таю что «притяжение» следует за точкой против Солнца.
— В таком случае наибольший прилив будет в полдень, — быстренько сообразила Тина.
Клэр наморщила нос:
— Весьма провокационное заключение, но я так легко не уступлю. А ты соображаешь, — добавила она вполне серьезно.
Тина скромно кивнула.
— Но ты забываешь одну вещь. У нас есть Луна-соперница. Когда она ближе всего к Солнцу во время новолуния, Солнце с Луной тянут вместе. Прилив всегда выше в новолуние, чем в другие дни.
— А как же в полнолуние? У нас тогда высокий прилив.
— Да, но тогда Солнце и Луна друг против друга и уравновешиваются.
— О Господи, лучше б я не спрашивала, — зевнула Тина, внезапно теряя интерес к предмету. Если нельзя объяснить моментально, то тогда все это слишком сложно.
Клэр достала сандвичи, передала один Тине вместе с холодным питьем из термоса. Наверху в доме Надя наслаждается своей сиестой, а Дэвид весь ушел в работу.
— Есть в жизни свои преимущества, — ответила Клэр с удовлетворением, она с удовольствием ела сандвич с ветчиной, горчицей и листом салата. Клэр пришло в голову, что они с Тиной часто беседуют как ровесницы. Ее вдруг обуяло теплое чувство, и она потрепала короткие кудряшки. Тина со счастливым видом расправлялась с фруктовым пирожным.