Бианки Виталий Валентинович
Месяц первый
Открытие клуба. — Объяснение его названия. — Почему «юнесты»? — Приветствие.
В канун Дня Весеннего Равноденствия на улице разыгралась метелица, озорно свистела в переулочках и ляпала сырым снегом в стёкла окон. Прохожие, шагая против холодного, мокрого ветра, сгибались в три погибели и придерживали руками поднятые воротники.
Смеркалось.
В светлом и тёплом помещении редакции «Лесной газеты» запела тоненькая нежно-жёлтая птичка. Из своей клетки, висящей на окне, она приветствовала входящих в комнату юных лескоров такой великолепной долгой трелью, как будто ждала от них, что вот они подойдут к её клетке и вернут ей давно потерянную свободу.
Собирались старшеклассники — члены кружка юнестов при редакции «Лесной газеты».
Всего их было одиннадцать человек: пять мальчиков, пять девочек и руководитель. Собравшиеся торжественно объявили открытие Клуба Колумбов.
Название ребята придумали сами.
«Клуб» — потому, что это добровольное, в свободное от школьных занятий время, собрание кружка; юных «Колумбов» — потому, что все члены Клуба — первооткрыватели новых земель или хотят быть ими.
Спрашивается: какие могут быть колумбы-открыватели в нашей стране, когда она давным-давно открыта и всё наперечёт в ней отлично известно?
— Ну, нет! — хором отвечают колумбы. — Не важно, что открыта. Важно, кем открыта. И для кого открыта.
Америку, например, открыл Христофор Колумб. Был он итальянец на службе у Испании — житель Старого Света, и для этого своего Света открыл Новый Свет — Америку. А для старожилов Америки — индейцев — Америка всегда была Старым Светом и нисколько не стала новее после открытия её Колумбом. Наоборот: наш Старый Свет был для них тогда совершенно неизвестным Новым Светом.
Есть такие скучные люди, для которых всё новое — старо. А мы такие, что нам и старое всё — ново. И страна у нас такая, что, сколько её ни открывай, никак в ней всего не откроешь. И если усталым глазам старожилов кой в чём она и примелькалась, стала привычной, а потому как будто и неинтересной, то нашим-то юным пытливым глазам и нашему пытливому уму она предстаёт в совершенно новом, чудесном и загадочном свете. Нам-то в ней всё ново, всё дивно, всё — тайна и, значит, мы — настоящие колумбы своей земли.
Остаётся объяснить, — почему мы называем себя не «юннатами», а «юнестами»?
Очень просто! Зайдите в любое помещение юннатского кружка. Вы увидите там клетки с птицами, клетки с разными зверюшками, аквариумы с рыбками, террариумы с ящерицами и змеями, инсектарии с насекомыми, горшки с цветами, может быть даже целые оранжереи с овощами. Юннаты ухаживают за животными, делают мичуринские опыты над растениями, выращивают гигантские овощи и фрукты, работают в живых уголках, в специальных лабораториях, на огородах, в садах. Юннаты — это юные агрономы, животноводы, садоводы.
Всё это зд
Да здравствуют колумбы
И вечно Новый Свет!
Привет ему, привет!
Пытливый глаз и ум бы
Сберечь нам до ста лет!
Тут все друг друга поздравили, стали сгрызать с палочек обжигающее мороженое и запивать его остывшим чаем.
На этом первое собрание Клуба Колумбов закончилось.
Месяц второй
Земля неведомая. — Подготовка к экспедиции: Лисий шаг.
— Птичий язык. Имена-оклики. Неожиданное превращение девочек в ноты.
На второе собрание Клуба руководитель кружка принёс подробную карту Новгородской области, показал на ней деревню Лысово, где жил одно лето, и посоветовал выбрать её базой для экспедиции, опорным, так сказать, пунктом, где колумбам поселиться и откуда начать свои научные и художественные исследования.
— Вот циркуль, — сказал он. — Вонзаю одну ножку в точку, обозначающую деревню Лысово, отставляю другую ножку на три вот таких деления — то есть на три километра — и очерчиваю ею круг. В этом круге, радиусом в три километра, будем считать — нам ничего не известно. Пусть это Новый Свет — та Америка, которую мы с вами будем открывать. В кругу этом у нас имеется: а) лес хвойный — чудный сосновый борок; б) смешанный лес — кусочек настоящего дремучего леса, как на картине Васнецова «Иван-царевич на сером волке»; в) кусочек реки Ундинки, один берег которой крутой, а другой — низкий, весной заливается, и тут, конечно, г) пожня — сенокосный лужок. Есть, конечно, д) поля — небольшие, как всюду в Новгородской области; ж) лядинки — рощицы сырые — и з) очень интересное озеро Прорва: небольшое, неглубокое, но с чудными, покрытыми лесом островами.
Колумбы тут же принялись горячо обсуждать, как назвать будущую их Америку — заключённую в круг местность, которую они будут открывать и исследовать научно и художественно.
— Я бы назвал её, — задумчиво протянул Андрей, — Эн Зе.
— Тоже мне! — фыркнул Николай. — «Эн Зе» — по-военному — «неприкосновенный запас». Что же, нам совсем и не касаться этой местности?
— Может, Андрей хотел назвать её — Новая Зеландия? — ехидно вставила художница Сигрид.
— Нет, просто — Необыкновенная Загадка, — вступилась Рэмочка.
— А ну вас! — отмахнулся Андрей. — «Эн Зе» значит: «Новая Земля» или «Неизвестная Земля».
— Что ж, толково! — сказал руководитель. — Чуть только переделаем, — переставим буквы и назовём её «Зэ Эн» — «Земля Неведомая». Согласны?
— Идёт! — отозвались колумбы в один голос. И тут же постановили; со всех сторон обследовать Землю Неведомую, разузнать, какие тайны и загадки она в себе таит. Для этого первым делом составить подробные списки туземцев, то есть всего, что там растёт и водится: деревьев, зверей и птиц. Именно по этим туземцам имелись в кружке специалисты. Соответственно специальностям образовались три экспедиции:
— Вот и вся наука, — закончил свой урок Владимир.
— Нет, постой! — сказал Николай. — Я считаю, что оклик по имени в лесу иногда бывает необходим. А у нас у всех слишком длинные имена. Надо все их сократить до одного слога. Одна гласная для слуха зверей и птиц звучит как предупреждение: «Внимание!» — не больше. И они настораживаются, но не убегают, не улетают: ждут повторения звука. Значит, все наши имена надо сократить до одного слога. Так и будем называть друг друга, чтобы не ошибиться, когда доведётся перекликаться в лесу.
Предложение было принято. Первым делом сократили всем имена. Андрей превратился в Анда, Николай — в Колка, Владимир — в Вовка, Славьмир — в Лава, а Павлуша — в Паф! И это всех рассмешило, потому что труднодум Павлуша никогда ничего не выпаливал: всё долго обдумывал, потом говорил медленно, душу тянул из собеседника.
А когда дело дошло до девочек, Вовк вдруг закричал:
— Братцы крольчихи! Чур, я первый открыл Америку! Вы все девочки — сейчас превратитесь в ноты: Дора — в до, Рэмочка — в ре, Милочка — в ми.
— Я — в ля, — подхватила Лялечка.
— А я — в си, — согласилась художница Сигрид.
— Ну, а уже нашему руководителю дадим всё-таки два слога, — предложил Анд: — по имени и отчеству. Из почтения. Пусть будет Таль-Тин, — согласны?
Затем началось обучение лисьему шагу и птичьему языку.
Клуб превратился в маленькую школу.
Месяц третий
В путь. — Медвежий угол — Откуда «кукид». — Гнездо чечевички. — Начало опытов. — Открытие уют-компании.
Настал счастливый день, и Клуб Колумбов в полном составе под предводительством самых старших — Анда и Ре — погрузился в вагон.
Каждый снимал с себя туго набитый рюкзак, а у Колка и Вовка было ещё по ружью в руках. Но этим и ограничивался весь их багаж.
Поезд шёл всю ночь, а утром, едва успели колумбы умыться и спеть шуточный гимн Клуба:
Мы едем, едем, едем
В далёкие края! —
как поезд уже подошёл к станции Хвойная, где колумбы и высадились.
Справились по карте, расспросили у местных жителей, где дорога на Лысово, и весело зашагали по ней.
Путь был дальний: добрых двадцать пять километров. Первые пятнадцать километров прошли ходко, с песнями. Утро было свежее, дорога шла хвойным лесом. Дважды деревья расступались, и путники переходили по гатям — настилам из брёвен — через маленькие мёртвые озерки, давно затянутые лугом, —
ПОИТ ЛО
ШАДЕЙ СТРО
ГО ВОСПРЕ
ЩАЕТСЯ
— Я… не лошадь! — обиженно заявил толстяк. — Я… этого… не обязан пешком сто вёрст… Не пойду, пока не напьюсь из этого колодца и… того… не отдохну.
— Смотри ты, братец Иванушка, — колко сострил Колк, — как бы тебе от этой водицы в козла не превратиться или, при твоей толщине, ещё, пожалуй, в другое какое животное.
Но добрая Ля опустила журавель и зачерпнула Пафу немного воды из колодца. Толстяк напился, посидел немного — и колумбы тронулись дальше.
За этой деревней опять начинался лес, но уж не сосновый бор, а смешанный дремучий лес, где древние, седые ели мешались с серебристыми стволами осин и высокими белотелыми берёзами. Весёлые разговоры как-то сами собой замерли. Здесь — на подступах к «Земле Неведомой» — встретил их Таль-Тин. И скоро утомлённые путники дошли до деревни Лысово и расположились в двух свободных избах: одна — для девочек, другая — для мальчиков.