Агата Кристи
Лернейская гидра[1]
I
Пуаро ободряюще посмотрел на сидевшего перед ним человека. Доктор Чарлз Олдфилд, светловолосый, голубоглазый мужчина лет сорока, с седеющими висками, чувствовал себя не в своей тарелке: что-то мешало ему начать разговор.
— Я пришел к вам, господин Пуаро, — запинаясь, наконец сказал он, — с довольно необычной просьбой. Даже не знаю, с чего начать. Чем больше я обо всем этом думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что никто не в силах мне помочь…
— Что касается помощи, — перебил его Пуаро, — то позвольте решать мне.
— Я не знаю, — продолжал доктор, — почему я решил, что, возможно, вы…
— Что, возможно, я, — снова перебил его Пуаро, — именно тот человек, который может помочь вам. Может быть, вы все же расскажете мне все по порядку?
Доктор взял себя в руки. Пуаро заметил, что его собеседник выглядел сильно измученным.
— Дело в том, господин Пуаро, — взволнованно продолжал доктор Олдфилд, в его голосе чувствовалась безнадежность, — что с этим делом полиция не справится. Время идет, я в отчаянии, а между тем они становятся все ужаснее и нелепее. Что мне делать?
— Что становится все ужаснее?
— Сплетни. На первый взгляд, все довольно просто. Я был женат. Скоро исполнится два года, как моя жена умерла. Последние несколько лет она была прикована к постели. Кто-то пустил слух, что я отравил ее.
— А-а… — протянул Пуаро. — А вы действительно не давали ей яда?
— Да как вы смеете? — Возмущенный доктор вскочил на ноги.
— Успокойтесь, — тихо и властно остановил его Пуаро, — и сядьте на место. Предположим, что вы не давали жене яд. Кстати, где вы живете?
— Я живу в городке Лоубара в графстве Беркшир. Там же у меня и практика. Я всегда знал, что в таком маленьком городке, как наш, люди сплетничают, но что сплетни могут достичь таких невероятных размеров — я не предполагал никогда. — Он пододвинул стул поближе к Пуаро. — Вы не можете представить себе, что я пережил. Сначала я и понятия не имел, что происходит. Я замечал, конечно, что люди стали относиться ко мне менее дружелюбно, а некоторые даже избегали разговаривать со мной. Но я думал, что они просто не хотят докучать мне из-за смерти жены. Потом я заметил, что кое-кто стал более открыто проявлять ко мне свою неприязнь, а некоторые, встретив меня на улице, демонстративно переходили на другую сторону. От меня стали уходить пациенты. Куда бы я ни пошел, я слышу осуждающие голоса и ловлю неприязненные, порой даже враждебные взгляды, а вокруг носятся ужасные сплетни. Я получил даже несколько анонимных писем с угрозами…
Доктор замолчал. Пуаро спокойно ждал.
— Я не знаю, что делать, — продолжал доктор Олдфилд через некоторое время. — Я не знаю, как найти этот источник лжи и клеветы. Как можно публично отрицать то, что никогда не было высказано открыто? Я бессилен что-либо предпринять.
Пуаро задумчиво покачал головой.
— Вы правы. Сплетни — это девятиголовая Лернейская гидра, которую невозможно убить сразу, так как у нее вместо одной отрубленной головы вырастают сразу две новые.
— Метко сказано, — согласился доктор. — И я ничего не могу сделать. Вы — моя последняя надежда, хотя я и не представляю себе, чем и как вы сможете помочь.
Пуаро задумался.
— Ваше дело меня заинтересовало, доктор Олдфилд, — сказал наконец Пуаро. — Я попробую убить это многоголовое чудовище. Но прежде всего расскажите мне, пожалуйста, об обстоятельствах, непосредственно давших пищу этим сплетням. Ваша жена умерла полтора года назад. Какова причина смерти?
— Язва желудка.
— Вскрытие было?
— Нет, — быстро ответил доктор Олдфилд. — В этом не было необходимости, так как она болела довольно долго и диагноз был всем известен.
Пуаро кивнул.
— Симптомы язвы желудка и отравления мышьяком схожи, и все это знают. За последние десять лет было четыре сенсационных убийства, и в каждом случае жертва была похоронена без подозрений, а в свидетельстве о смерти стояло одно заключение — язва желудка. Ваша жена была старше вас?
— Да, на пять лет.
— Сколько лет вы прожили?
— Пятнадцать.
— Она оставила какое-нибудь наследство?
— Да, — ответил доктор. — Она была богатой, и после смерти наследство составило около тридцати тысяч фунтов.
— Приличная сумма. Она все оставила вам?
— Да.
— Какие у вас были отношения с женой?
— Нормальные.
— Вы не ссорились? Она не устраивала вам сцены?
— Понимаете… — Доктор замялся. — Моя жена была, что называется, трудным человеком. Она очень беспокоилась о своем здоровье. Ей было невозможно угодить. Все, что бы я ни делал, раздражало ее.
— Да, я знаю таких людей, — сказал Пуаро. — Они жалуются, что о них плохо заботятся, даже издеваются, и считают, что все ждут не дождутся, когда они умрут.
— Вы точно подметили, — сказал, немного оживившись, доктор Олдфилд.
— За ней ухаживала медсестра? — спросил Пуаро. — Или компаньонка?
— Ее компаньонка, которая была одновременно и сиделкой. Порядочная и надежная женщина. Я не думаю, что она распускает эти нелепые слухи.
— Даже порядочные и надежные люди имеют язык, который они не всегда умеют держать за зубами. Я уверен, что и она, и слуги, да и все в доме понемногу внесли свою лепту в создание сплетен. Я считаю, что в вашем деле достаточно материала для местного скандала. А теперь еще один вопрос, доктор: кто ваша дама?
— Я вас не понимаю, — покраснел доктор Олдфилд.
— Вы прекрасно понимаете, — мягко сказал Пуаро, — что я имею в виду. Я спрашиваю, чье имя склоняют в сплетнях вместе с вашим?
Доктор вскочил, его лицо стало напряженным и холодным.
— У меня нет никакой дамы. Извините, господин Пуаро, я, кажется, слишком долго злоупотреблял вашим временем.
И доктор направился к выходу.
— Мне очень жаль, что вы уходите, — тихо и спокойно сказал Пуаро. — Ваше дело меня заинтересовало, и я хотел бы вам помочь. Но пока вы мне не расскажете всю правду, я сделать этого не смогу.
— Я вам рассказал всю правду.
— Нет… — покачал головой Пуаро, — далеко не всю.
Доктор дошел до двери, остановился и повернулся.
— Почему вы считаете, что в этом деле замешана женщина? — спросил он.
— Мой дорогой доктор! Я очень хорошо знаю психологию обывателя. Сплетни всегда основываются на взаимоотношениях двух полов. Если мужчина отравляет свою жену, чтобы совершить путешествие на Северный полюс или чтобы жить холостяком — это никого волновать не будет и не вызовет никаких пересудов и сплетен. Сплетни возникают тогда, когда деревенские кумушки уверены, что мужчина отравил жену, чтобы жениться на другой женщине. Это же элементарно.
— Я не виноват, что у них языки чешутся.
— Конечно же не виноваты. А теперь, доктор, — продолжал Пуаро, — сядьте в кресло, успокойтесь и ответьте на мой вопрос.
Медленно и неохотно доктор возвратился в кресло.
— Я думаю, — снова покраснев, начал он, — что все сплетни крутятся вокруг мисс Монкриф, моего фармацевта.
— Она долго работает у вас?
— Три года.
— Ваша жена любила ее?
— Не очень.
— Она вас ревновала к ней?
— Вздор.
— Ревность — привилегия жен, — перебил его Пуаро, — и, как это ни парадоксально звучит, всегда основывается на действительности. Вы помните поговорку, что «покупатель всегда прав, даже если он не совсем прав»? Так вот, это можно полностью отнести к ревнивому мужу или жене. Какая бы малая толика правды ни была в словах того, кто ревнует, в глазах кумушек-сплетниц он всегда прав.
— Глупости, — возразил доктор, — я никогда не разговаривал с Джин тайком от жены.
— Возможно, но это дела не меняет. Вот что, доктор Олдфилд. — Пуаро наклонился к нему, его голос стал твердым и решительным. — Я берусь за это дело и сделаю все от меня зависящее, чтобы узнать истину. Но я узнаю все, всю правду, невзирая на светские приличия и не щадя ваших чувств. Скажите мне, доктор, в последнее время вы плохо стали относиться к своей больной жене?
Доктор некоторое время молчал.
— Ну что же, — согласился наконец он. — Мне ничего не остается делать, как только надеяться. Так или иначе, я чувствую, что вы можете помочь мне. Я буду с вами откровенен, господин Пуаро. Я никогда не любил свою жену. Я считаю, что был для нее хорошим мужем, только хорошим, не более того.
— А эта девушка, Джин?
На лбу доктора выступил пот. Он снова замолчал.
— Если бы не эти проклятые сплетни, — решился наконец он, — я бы уже женился на ней.
— Наконец-то мы услыхали всю правду. Итак, решено, доктор, я берусь за ваше дело. Но помните, что я вам сказал!
— Я не боюсь правды, — ответил доктор. — Я наметил было план действий. Если бы я смог обвинить кого-нибудь в распускании слухов, я подал бы на него в суд и был бы реабилитирован. Потом я подумал, что такое развитие событий только усугубило бы мое положение, так как люди начали бы говорить: «Если он оправдывается, значит, виноват». Скажите мне честно, — доктор умоляюще посмотрел на Пуаро, — из этой кошмарной ситуации есть выход?
— Из любой ситуации всегда есть выход, — философски заметил Пуаро.
II
— Мы едем за город, Джордж, — сказал Пуаро своему доверенному слуге и помощнику.
— В самом деле, сэр? — невозмутимо переспросил Джордж.
— Цель нашего путешествия — уничтожение многоголового монстра.
— Похожего на лох-несское чудовище, сэр?
— Многоголовое чудовище — это выражаясь фигурально, Джордж.
— Тогда я вас не понимаю, сэр.
— Было бы гораздо легче, если бы это было живое существо. Нет, Джордж, мы едем сражаться с многоголовой гидрой, которую называют сплетнями. Теперь тебе ясно?
— Да, сэр, теперь я понял. Вы правы, очень трудно выявить того, кто первым пустил слух или сплетню.
— Сказано точно.
Пуаро не остановился в доме доктора Олдфилда, а снял номер в местной гостинице. На следующее утро он уже беседовал с Джин Монкриф.
Джин Монкриф оказалась высокой девушкой с огненно-рыжими волосами и голубыми глазами. Держалась она настороженно.
— Все же он отправился к вам. Я знала, что он собирается это сделать, — сказала она, в ее голосе чувствовалась безнадежность.
— Вы этого не одобряете? — спросил Пуаро.
— А чем вы можете помочь? — вопросом на вопрос ответила Джин.
— Все зависит от того, как вы рассматриваете ситуацию.
— Ситуацию? — горько произнесла девушка. — Вы собираетесь ходить по городу и говорить всем этим шепчущимся сплетницам: «Прекратите шептаться. Это вредит бедному доктору Олдфилду, а он не виноват в смерти миссис Олдфилд». И они обязательно ответят: «Да мы никогда и не верили в его виновность». Самое ужасное во всей этой истории то, господин Пуаро, что они никогда не скажут: «Да разве кто-нибудь сомневается, что миссис Олдфилд умерла естественной смертью». Нет! Они будут говорить: «Конечно, мы не верим этим сплетням о докторе Олдфилде. Он не смог бы отравить свою жену, хотя и относился к ней в последнее время плохо. Но держать молодую девушку в качестве фармацевта — это слишком. Мы не хотим сказать, что между ними что-то было, но…» — Девушка замолчала, лицо ее покраснело, она задохнулась от переполняющего ее возмущения.
— Похоже, что вы очень хорошо знакомы с содержанием сплетен? — заметил Пуаро.
— Вы правы, господин Пуаро, — с горечью в голосе согласилась Джин.
— Как вы думаете, что следовало бы предпринять?
— Продать практику и переехать в другое место.
— А если эти сплетни последуют за ним?
Джин пожала плечами.
— Риск — благородное дело.
Минуту или две они помолчали.
— Вы собираетесь выйти замуж за доктора? — спросил Пуаро.
— Он сделал мне предложение.
— Ну и…
— Я ему сказала, что сейчас не время.
— Как хорошо встретить человека, с которым можно поговорить откровенно.
— А что мне остается делать, — горько призналась девушка. — Когда я услыхала, что Чарлз якобы отравил свою жену, чтобы жениться на мне, поняла, что, если мы действительно поженимся, это только подольет масла в огонь. Я думала, если мы немного подождем, сплетни прекратятся сами собой.
— Но этого не произошло?
— К сожалению, нет.
— И вам это не кажется странным?
— У этих сплетниц, — горько сказала Джин, — не так уж много тем для разговоров.
— И несмотря на это, вы собираетесь выйти замуж за доктора? — удивился Пуаро.
— Да, — спокойно ответила девушка. — Я давно люблю его и полюбила с первого взгляда.
— Понятно. В таком случае смерть миссис Олдфилд вас обрадовала.
— Миссис Олдфилд была довольно неприятным человеком, — заметила девушка. — Честно говоря, я действительно была рада, когда она умерла.
— Довольно откровенно.
Джин иронически улыбнулась.
— В связи с создавшимся положением у меня есть предложение, — сказал Пуаро.
— Слушаю вас.
— В данной ситуации нужны особые меры, а для этого необходимо получать специальное разрешение министерства внутренних дел. Вы смогли бы подать прошение?
— Какое прошение? — удивилась Джин Монкриф. — О чем? Что вы хотите этим сказать?
— Я считаю, что при сложившихся обстоятельствах самый лучший выход — провести эксгумацию тела покойной миссис Олдфилд.
Джин остолбенело уставилась на Пуаро.
Пуаро ждал.
— Ну и как, мадемуазель? — прервал наконец Пуаро затянувшуюся паузу. — Вы со мной согласны?
— Нет.
— Почему? Заключение врачей о естественной смерти заткнет рты всем сплетницам сразу.
— Если вы сможете получить такое заключение.
— Я вас не понимаю, мадемуазель Джин.
— А чего здесь непонятного, — пояснила Джин. — Вы предполагаете, что ее могли отравить мышьяком. Предположим, что эксгумация это не подтвердит. Но существует всякое множество других ядов растительного характера, следы которых трудно, а порой практически даже невозможно обнаружить. Да я знаю и этих экспертов-бюрократов. Они могут дать просто нейтральное заключение, что «постфактум трудно определить точную причину смерти», и тогда сплетни покатятся как снежный ком.
Пуаро задумался.
— Кто, по вашему мнению, самый закоренелый сплетник в городе? — спросил он.
Девушка на минуту задумалась.
— Я думаю, — сказала она, — это мисс Летеран.
— Вы не смогли бы, как бы случайно, познакомить меня с ней?
— Ничего нет проще, — сказала Джин. — Каждое утро все старые сплетницы ходят по магазинам и обмениваются новостями. Нужно только в этот час оказаться на главной улице, где расположены все наши магазины.
— Тогда поспешим, — сказал Пуаро.
Девушка оказалась права. Проходя мимо небольшого здания, в котором располагалась почта, Джин вдруг остановилась и поздоровалась с высокой средних лет женщиной с длинным носом и пронзительными колючими глазами.
— Доброе утро, мисс Летеран.
— Доброе утро, Джин. Прекрасное утро, не правда ли, сэр? — повернулась женщина к Пуаро. Ее пронзительные глаза с любопытством уставились на незнакомого человека.
— Позвольте мне представить вам господина Пуаро, который остановился в нашем городе на несколько дней.
III
Отщипывая изящным жестом кусочки от предложенной ему пшеничной булочки, Пуаро вел с хозяйкой непринужденную беседу. Мисс Летеран была настолько заинтригована приездом в их городок знаменитого сыщика, что пригласила Пуаро к себе в дом на чашку чая, и сейчас, сгорая от любопытства и нетерпения, пыталась выведать, что же на самом деле привело этого маленького иностранца в их город.
Пуаро это чувствовал, но ждал удобного момента, чтобы полностью удовлетворить ее любопытство.
— Я вижу, мисс Летеран, — сказал он, — вы догадались, что привело меня в ваш город. Я прибыл сюда по заданию министерства внутренних дел. Но, пожалуйста, прошу вас все это держать в секрете. Никому ни слова.
— Конечно, конечно, — зарделась от распиравшей ее гордости за оказанное доверие мисс Летеран. — Министерство внутренних дел… Вы хотите сказать, что бедную миссис Олдфилд…