Но он знал, что гордиться ему нечем. В других обстоятельствах он не упустил бы шанса заняться сексом с женщиной, подобной Диане, и испытывал бы такое же чувство благодарности, которое в настоящий момент, вне всякого сомнения, испытывал коридорный.
Звуки из-за стены достигли начального крещендо. Диана издала вибрирующий горловой стон, и к ней тут же присоединился вопль мужчины, потрясенного своим сказочным везением. Впрочем, если принять прошлую ночь за эталон, то на этом Диана не успокоится. Как только парень немного отдохнет…
Стон не стихал. Мужской голос то взлетал, то стихал — похоже, в такт спазмам его оргазма. Судя по голосу, он продолжал кончать, как если бы она довела его до пика наслаждения и каким-то образом на нем удерживала. Парень начал звать Бога, но даже эти слова скорее напоминали сдавленное мычание.
Изголовье кровати стучало о стену в быстром ритме, подчеркивая каждый спазм. Диана разговаривала с ним, подстегивала его, и Тим не мог понять, что же это за женщина, какими тантрическими чарами она способна удержать мужика на пике экстаза. Внезапно он понял, что, хотя всегда будет знать, что поступил правильно, он также будет до конца жизни сожалеть о том, что не испытал ощущений, с которыми в настоящий момент знакомился этот везунчик за стеной.
И тут коридорный заплакал.
Оргастические стоны смолкли. Теперь он рыдал и каждые несколько секунд повторял одно слово — «пожалуйста». По его тону Тим понял, что мужик хочет с этим покончить. С него было довольно.
Диана рассмеялась.
— Давай, малыш, — проворковала она. — Трахни меня еще сильнее.
Теперь настала ее очередь стонать. Из-за стены доносились звуки, подобные тем, которые издают любовники, слившиеся в глубоком поцелуе или занимающиеся оральным сексом. Эрекция Тима вернулась с новой силой, хотя в глубине его души нарастала тревога. Теперь в криках коридорного ему слышалась боль или даже страх.
Тим дотянулся до лампы и включил свет. Сидя в кровати, он смотрел на стену и пытался понять, что именно он слышит.
— Нет. Ни за что! — крикнул он.
Одной рукой держась за окровавленную шею, он босой ногой лягнул эту тонкую бледную плоть. Ее рот оторвался от кожи жертвы, издав мерзкий чавкающий звук, и Тим заметил длинный, черный, тонкий, как игла, и длинный — невероятно длинный! — язык, вонзившийся в грудь несчастного. Стремительно втянув язык между губами, она резко развернулась к Тиму.
—