Чуть позже он заявит, что старые товарищи по партии отошли от большевизма и не понимают осуществляемую им партийную линию. Обвинение было смехотворным, ведь единственной целью вошедших в заговор Молотова, Маленкова, Кагановича, Микояна и примкнувшего к ним Шепилова было уберечь драгоценные марки от наглых притязаний Аджубея, который в то время вернулся из Англии, где случайно встретился на одном из приемов со ставшим дряхлым старцем, но не потерявшим любви к собирательству марок Энфильдом. Сохранить марки для грядущих поколений советского народа — вот что было единственной целью заговорщиков.
Рядовые члены ЦК ничего не знали о филателистических интригах верхов и поддержали Хрущева. Торжествующий Аджубей организовал газетную травлю старых партийных деятелей, причем более всего их бичевали за фракционность, нигде не сообщая, что фракционность эта была исключительно филателистической [17].
Ворошилов и Микоян покаялись, были прощены, но до конца своих дней чувствовали отвращение к маркам. Неудивительно, что они отказались от выпуска юбилейных марок со своим изображением, который настойчиво предлагало тогдашнее руководство «Союзпечати».
Каганович, Микоян и Молотов были отстранены от партийного руководства страной и посвятили себя исключительно филателизму. Каганович к концу жизни имел самую большую коллекцию с изображениями В.И.Ленина и И.В.Сталина, но подлинную ценность в его коллекции представляли марки, посвященные Московскому метрополитену имени Кагановича. Маленков собрал неплохую коллекцию марок, посвященных живописи. Что касается Молотова, то он вел переписку с различными политическими деятелями мира, собирая наряду с зарубежными марками автографы этих деятелей. Неудивительно, что сразу же после его кончины представители службы государственной безопасности по указанию стоявших у власти политиков конфисковали всю его уникальную коллекцию [18].
Трагична судьба Дм. Шепилова. По настоянию Хрущева опального любимца направили в один из колхозов, где Шепилов должен был личным примером показать крестьянам, как строить социализм в отдельно взятом селе. Шепилов отказался от поездки, заявив, что намерен посвятить остаток жизни собиранию марок. Однако, поскольку он не достиг пенсионного возраста, а коллекционерство в государстве никто не относил к общественно-полезному труду, Шепилов был привлечен к уголовной ответственности за тунеядство, признан невменяемым и закончил свою жизнь в психиатрической больнице закрытого типа [19].
Торжествующий Н.С.Хрущев завладел наконец марками, но не торопился передавать их зятю. Видимо, он просто боялся, что, реализовав коллекцию, Аджубей эмигрирует в Израиль или США, а это бы отрицательно сказалось на репутации Генерального секретаря ЦК КПСС и страны в целом.
Престарелый Энфильд продолжал бомбардировать Аджубея письмами с просьбами продать ему коллекцию и сулил зятю советского руководителя совсем уж фантастические суммы, от которых могла закружиться голова не только у редактора «Известий».
Другие источники утверждают, что Н.С.Хрущев не простил Шепилову его дерзкую выходку. Якобы Шепилов наклеил блок с изображением правящего генсека на внутреннюю поверхность унитаза в туалете больницы, что было не просто хулиганской выходкой, но политическим хулиганством, которое в те времена никому не сходило с рук, и даже психбольной не мог рассчитывать на снисхождение.
Письма в СССР не перлюстрировались, но послания антисоветского содержания адресатам не доставлялись.
Несомненно, что председатель КГБ А.Шелепин знал о предложениях зарубежного филателиста. А. Шелепин не был любителем марок почтовых, но знал толк в марках западногерманских, как, впрочем, и в долларах, фунтах стерлингов, франках, йенах и даже в юанях.
Своими знаниями Шелепин поделился с Л.И.Брежневым и некоторыми другими политическими руководителями страны. Стоимость марок, некогда принадлежавших Воробьянинову, потрясала. Было обидно, что сокровищами владеет невысокий лысый человечек, помешанный на кукурузе и помощи слаборазвитым странам.
В 1964 году, воспользовавшись отпуском Н.Хрущева, заговорщики освободили его от занимаемых должностей, и бывший глава государства мог только благодарить судьбу и бывших соратников, что его просто отправили в отставку, не обвинив при этом в каких-то политических преступлениях и прежде всего в присвоении Старгородской коллекции марок [20].
Пока Л.И.Брежнев выбрасывал старые бумаги и личные вещи из кабинета снятого с должности Хрущева, Шелепин, Семичастный и Суслов из сейфа, вмонтированного в стену дачи Хрущева, изымали альбомы с вожделенными марками. Тот факт, что изъятие марок было произведено без понятых, составления соответствующих протоколов и в отсутствие членов семьи Хрущева, говорит о меркантильности их намерений.
Но «бровастый молдаванин» [21] тоже не дремал. Он не забыл о старгородских марках, ставших к тому времени поистине национальным достоянием. По распоряжению Л.Брежнева альбомы с марками доставили к нему в кабинет, и на долгие тридцать лет Старгородская коллекция осела в сейфе нового Генерального секретаря.
К чести его, истерики дочери Галины, выпрашивавшей марки вначале для самой себя, потом для своего мужа Ю.Чурбанова и, наконец, для любовника — оперного певца и расчетливого молдавского цыгана Б.Буряцы, не заставили Л.Брежнева расстаться с коллекцией. «Ой, Ленька, — частенько говаривала Генеральному секретарю его жена Виктория, — отдал бы ты девке эти бумажки, может, бесилась бы поменьше!» «Кому бумажки, — сдвинув знаменитые брови, хмурился Леонид Ильич, — а кому, Витя, состояние на старости лет. Вот помру, тогда уж все им достанется. А пока пусть советские собирают — мало ли я разрешил выпускать? И все красочные, прямо картинки. Одна космическая серия чего стоит!»
Да, серия с «Востоками» была хороша, да не стоила пока еще ничего.
Именно эти унизительные предложения, превратившие сановитых родственников в рядовых филателистов, старческое упрямство отца, тестя и родственника любовницы подвигли Галину на приобретение марок с аукционов по необеспеченным деньгами распискам, а Чурбанова на получение взяток старинными среднеазиатскими марками от хитроумных хлопкоробов Узбекистана, да и Буряца пошел на кражу коллекции марок у знаменитой укротительницы тигров и львов Бугримовой скорее всего лишь для того, чтобы досадить любовнице и ее жадному отцу.
Между тем филателист Энфильд благополучно умер, и его сын объявил о продаже коллекции отца. Собрание марок Энфильда приобрел сумасшедший от шальных нефтяных долларов шейх из Арабских Эмиратов.
Узнав о существовании Старгородской коллекции земских марок, отсутствующих у Энфильда, шейх обезумел окончательно (у кого-то есть, а у него, шейха, нету!) и предложил Л. Брежневу уступить ему Старгородскую коллекцию марок за совсем уже сумасшедшую цену [22]. На деньги, предложенные шейхом, можно было провести реконструкцию и перевооружение всего сельского хозяйства страны, а уж купить новых марок иностранных автомобилей для личного гаража Л.Брежнева!.. Сам Генеральный секретарь к тому времени в деньгах не нуждался, чему немало способствовали неожиданно открывшиеся у него литературные способности. «Целина», «Малая Земля», «Возрождение» выходили такими тиражами, что в некоторых районных библиотеках занимали по несколько полок, а в поселковых и по несколько стеллажей. Изучение этих произведений стало обязательным для средних, специальных и даже высших учебных заведений, а в военных училищах эти гениальные творения заучивались наизусть наряду со Строевым Уставом и Уставом караульной службы [23].
Прямо скажем, что все это клевета и наветы. Не мог такой журналист, как А.Аграновский, писать такие произведения. Это дано государственным деятелям, и только им. Не зря же с легкой руки Леонида Ильича все последующие руководители государства обращались к литературе и написали не один том своих мемуаров. «Наши фантасты», — ласково называли их в народе.
Тем не менее предложение взволновало старого генсека. Он понимал, что продажа марок вызовет негодование у прогрессивно настроенной интеллигенции. И так уже всякого рода диссиденты завуалированно намекали на необходимость передачи марок в собственность всего народа. Творца термоядерной бомбы А.Сахарова пришлось сослать в Поволжье, политолога А.Зиновьева за его роман с недвусмысленным названием «Пустоты в альбомах» вообще выслать из страны, как и известного своими проземскими взглядами писателя А.Солженицына, что же касается иных, рангом пониже, то сплошь и рядом им ставили диагноз «маркофрения» и отправляли лечить серой и успокоительными уколами.
С другой стороны, шейх предлагал совсем уж бешеные деньги, на которые можно было купить безграничное количество «БМВ», «мерседесов» и «феррари». И это одно заставляло престарелого лидера волноваться.
Волноваться долго не пришлось. Выбора Л.Брежнев сделать не успел. В ночь на 10 ноября 1984 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И.Брежнев скончался в тяжелых размышлениях и был похоронен у Кремлевской стены [24] Избранный его преемником бывший Председатель КГБ Ю. Андропов о марках знал все. Это был энергичный и честный государственный деятель и вопроса, куда потратить полученные от шейха марки, для него не существовало. Смущало одно — альбомов с марками нигде не было. Обыскали все сейфы близких к Л.Брежневу людей, но тщетно. Марки исчезли.
Андропов медленно закипал. Последовательно был смещен ряд министров, арестованы Б.Буряца и Ю.Чурбанов. Тщетно. Марок не было. Несколько лет по поручению Ю.Андропова следственно-оперативная бригада Генеральной прокуратуры и МВД СССР отрабатывала узбекский след. Десятки именитых хлопкоробов страны отправились на лесоповалы Севера. Эксгумировали труп Р.Рашидова. В одну из московских ночей проверили гроб Л.И.Брежнева. Альбомов с марками не было и там [25].
Нефтяной шейх выказывал нетерпение. Работники МИД зачастили в Эмираты, успокаивая психически неуравновешенного филателиста.
Обыск, проведенный у друга покойного — бывшего министра внутренних дел Н.А.Щелокова и ряда сотрудников МВД, положительных результатов не принес. Обиженный таким отношением к себе генерал Щелоков надел парадный мундир и демонстративно застрелился. Чуть ранее покончила с собой его жена. Из оставленных записок супругов можно было понять, что они догадывались, где марки, но из обиды унесли эту тайну с собой. У руководства ХОЗУ МВД при обысках были обнаружены ворованные «мерседесы», тулупы, куртки, мотоциклы и кальсоны. Марок у них не было, да, пожалуй, и быть не могло.
Андропов все чаще впадал в меланхолию и прикладывался к любимому шотландскому напитку «Jonny Woeker». Облавы на улицах и в банях стали неотъемлемой чертой времени. Министры летели со своих постов, как надышавшиеся дихлофоса мухи.
Нервы и усталость обострили старую болезнь почек и это обусловило обязательность негативных последствий.
Незадолго перед смертью Ю.В.Андропов пригласил к себе страдающего от одышки и старости К.У.Черненко. «Коська, — спросил Юрий Владимирович, — скажи честно — ты марки зажилил?» Черненко замялся и отвел глаза. Андропов все понял, откинулся на подушки и прикрыл глаза. «На хрена они тебе были нужны? — горько спросил он. — Сам ведь на погост уже поглядываешь, чего ж страну за собой в могилу тянешь?» Черненко отвел выцветшие от старости глаза в сторону и, невнятно шевеля зубным протезом, прошамкал: «Для народа!» «Эх, Коська, — устало сказал Андропов, — быть тебе новым генсеком, да недолго», — и закрыл глаза.
Пророчество Ю.Андропова полностью подтвердилось. К.У.Черненко пробыл у руля государства около года. Рулить он особо не пробовал, просто старался держать руль прямо. По его поручению сотрудники МИД связались с почти уже обезумевшим арабским филателистом, который, отчаявшись получить марки законным путем, уже сговаривался с Ясиром Арафатом и известным террористом Лениным Карлосом по кличке Шакал о захвате советского консульства в Израиле для обмена заложников на вожделенные марки [26].
Обрадованный и разом поздоровевший шейх примчался на личном «Боинге» в Москву и поселился в гостинице «Россия» в триста шестом номере. Утром следующего за приездом в Москву дня шейх включил телевизор и увидел нервно улыбающуюся дикторшу, которая, кусая губы, произнесла: «Товарищи! Вы будете смеяться, но нас опять постигла тяжелая утрата!»
Шейх понял, что прежде всего утрата касается его самого. Он гортанно закричал по-арабски, дамасским клинком посек в номере купленные накануне сувенирные матрешки, в пух порубил подушки и одеяла, и — весь в пуху — бросился в коридор, чтобы кого-нибудь зарубить и тем дать хоть какое-то успокоение своей бунтующей бедуинской душе. Коридорной в тот день была Дарья Асланова, отличница боевой и служебной подготовки войск Комитета Государственной Безопасности, спортсменка, прапорщик и просто красавица. Изящно выбив туфелькой клинок из руки сумасшедшего араба, она тут же с поворотом корпуса, сверкнув перед безумными глазами араба белоснежными трусиками, влепила ему в ухо такой отрезвляющий удар, что шейх пришел в себя, восторженно уставился на женщину и безропотно пошел за ней в бар, а несколько позже в один из московских загсов, а еще через день вылетел в свои Эмираты с любимой восьмой женой, которую радостно провожал весь женский персонал гостиницы и первые уже расцветающие московские путаны.
Следующим и последним Генеральным секретарем ЦК КПСС стал бывший ставропольский комбайнер М.Горбачев. Он дождался наконец своего звездного часа. Уныло прозябавший на сельском хозяйстве, он в одночасье стал вождем и гением [27].
Со слов самого М.Горбачева на решительные действия его подвигла жена — Раиса Максимовна. В Генеральные секретари он прошел большинством голосов, только Б.Ельцин «обиженно посопел, но протестовать не стал». Как на крыльях Горбачев летел домой, но еще в прихожей Раиса Максимовна вылила на него ушат холодной воды: «А альбомы с марками ты забрал?» Разумеется, что о марках Горбачев в радостной горячке забыл. Вспомнила о них Раиса Максимовна и как нельзя кстати. Марки увез Гришин, что стоило ему членства в Политбюро.
Альбомы перешли к Горбачевым. Теперь уже каждый в ЦК понимал, что Старгородская коллекция — это надежный и очень большой капитал. В ЦК начался разлад. Филателистическое поветрие добралось и до провинции. Каждый руководитель принялся печатать в своей республике собственные марки. Всех перещеголял Туркмен-баши. Он отпечатал в Англии серию марок, каждая из которых являлась истинным произведением политического искусства. Здесь были марки «Туркмен-баши и весь туркменский народ», «Туркмен-баши, возлежащий после обеда», «Туркмен-баши, читающий Коран под портретом Ленина», «Туркмен-баши и Алла Пугачева», «Туркмен-баши, объезжающий коня» и знаменитая марка «Туркмен-баши, Ленин, Маркс и Энгельс, беседующие у канала». Была отпечатана марка «Туркмен-баши, дающий указания муллам», но после некоторых размышлений тираж этой марки был уничтожен и взамен допечатали марку «Туркмен-баши достойно внимает Аллаху».
Нельзя сказать, что М.Горбачев совсем не боролся против марочной самостийности. Последовательно вышли Постановления ЦК КПСС «О едином марочном пространстве», «О разграничении прерогатив Союза и Республик в выпуске марок». Особое возмущение Генерального секретаря вызвала серия марок, выпущенная львовскими националистами из «Руха». Серия называлась «Герои Украины». На первых выпущенных марках были традиционные С.Бандера, Петлюра и печально известный немецкий агент Коновалец, Кочубей и Мазепа тоже особого удивления не вызвали. Но на последующих марках были изображены Добрыня Никитич и Алеша Попович, князь Владимир, Ярослав Мудрый, Щек и Хорив, Ермак, Стенька Разин и космонавты-украинцы. Правда, вскоре хохлы облажались, выпустив марку, посвященную герою гражданской войны Рабиновичу. Как житель города Одессы Рабинович, несомненно, был украинцем, вполне вероятно, что в гражданскую войну он проживал в Одессе, но никто не мог объяснить, в чем заключался его героизм. Здоровый хохляцкий смех доносился из Канады, эхом отзывались канадцам хохлы Израиля, и на этом серия приказала долго жить, не дав Горбачеву принять каких-либо действенных мер.