- ...Это же ясно как день!
Харди довольно усмехнулся.
- Представляю, как они были шокированы, когда тело наутро обнаружилось в клубе. Небось, ты устроил Пенберти хорошую выволочку по поводу трупного окоченения?
- Само собой. Но он тут же прикрылся профессиональной этикой.
- Ничего, это ему еще припомнят на трибуне свидетелей. Он признался, что знаком с девушкой?
- Сказал, что это было шапочное знакомство. Но кое-кто видел их вместе. Помнишь случай Томпсона? Тогда все решилось благодаря допросу официантов в кафе.
- Вот что мне хотелось бы знать, - вздохнул Уимзи. - Почему...
- Что - почему?
- Почему они не договорились? - Его светлость собирался сказать совсем другое, однако передумал, а эти слова завершали фразу не хуже любых других.
- О чем это вы? - вклинился Харди.
Питер объяснил:
- Когда встал вопрос о завещании, Фентиманы были готовы пойти на компромисс и поделить деньги. Почему мисс Дорланд не согласилась? Если ты прав, это явилось бы самым безопасным вариантом. Но ведь именно она настояла на расследовании.
- Этого я не знал, - пробормотал Харди с досадой. Весь день он собирал возможные сюжеты, а завтра, чего доброго, состоится арест, а тогда какой в них толк?
- Но ведь в конце концов они договорились, - заметил Паркер. - Когда это произошло?
- После того, как я сообщил Пенберти о намечающейся эксгумации, ответил Уимзи, словно нехотя.
- Вот! Они поняли, что дело зашло слишком далеко!
- Помнишь, как Пенберти нервничал на эксгумации? Помнишь этого типа как там его имя - который отпускал шуточки по поводу Палмера и едва не опрокинул банку?
- Это вы про что? - снова требовательно вопросил Харди. Паркер объяснил; Харди выслушал, стиснув зубы. Еще один потрясный сюжет ускользнул! Но ничего, все это всплывет на процессе; вот тогда-то он статейку и тиснет!
- Роберту Фентиману орден надо дать! - заявил Харди. - Если бы он не вмешался...
- Роберту Фентиману? - сдержанно переспросил Паркер.
Харди ухмыльнулся.
- Если не он подстроил всю эту историю с телом, тогда кто же? Признайте ж вы наконец, что мы тоже кое-что соображаем.
- Никто ничего не утверждает, - произнес Паркер, - но...
- Но все в один голос твердят о том, что это Роберт. Ведь кто-то же это сделал! И если бы этот Кто-То не вмешался, для Дорланд это обернулось бы большой удачей.
- Да, пожалуй. Старик Фентиман просто вернулся бы домой и тихо окочурился, а Пенберти выписал бы свидетельство о смерти.
- Хотел бы я знать, сколько неудобных людей было убрано с дороги таким способом. Черт побери, это же так просто!
- Интересно, каким образом Пенберти собирался принять участие в дележке наследства.
- Проще простого. Что мы имеем? Девицу, которая называет себя художницей. Пишет плохие картины. Так? Затем она встречает доктора. Он помешан на железах. Практичный человек - понимает, что на железах можно делать большие деньги. Она начинает интересоваться железами. Почему?
- Это было год назад.
- Точно. Пенберти небогат. Военный хирург в отставке, обладатель кабинета на Харлей-Стрит с латунной табличкой на двери; в том же доме - еще два полунищих обладателя таких же табличек. Зарабатывает на нескольких постоянных посетителях клуба "Беллона", которые еле-еле ноги таскают. Одержим идеей, что открытие клиники по омоложению сделает его миллионером. Все эти старые кобели, оплакивающие былые веселые деньки, - идеальный вариант для человека с некоторым начальным капиталом и огромной самоуверенностью. И тут появляется девушка, богатая наследница, разумеется, он уцепился за нее. Договоренность достигнута. Он устраняет с ее пути препятствие к получению наследства, а она в знак благодарности вкладывает деньги в клинику. Ну, а для отвода глаз она изображает интерес к железам. Бросает живопись, ударяется в медицину. Все ясно как день!
- Но это значит, - вставил Уимзи, - что Анна Дорланд знала о завещании уже по меньшей мере с год.
- А что в этом невероятного?
- Но мы возвращаемся все к тому же вопросу - зачем такая задержка?
- А вот вам и ответ, - подхватил Паркер. - Эта парочка выжидала, чтобы все попривыкли к ее занятиям медициной и впоследствии не соотнесли бы их со смертью генерала.
- Разумеется, - кивнул Уимзи. События разворачивались со стремительной скоростью, оставляя его "в хвосте". Но, во всяком случае, Джорджу ничего не грозит...
- Как скоро вы начнете действовать? - спросил Харди. - Думаю, вам понадобятся доказательства поубедительнее, чтобы арестовать их.
- Я должен быть уверен, что им не удастся отвертеться, - медленно произнес Паркер. - Доказать, что они были знакомы, - это еще не все. Когда мы проведем обыск, у девушки, безусловно, могут найтись письма. Или у Пенберти - хотя он не производит впечатление человека, разбрасывающего компрометирующие документы.
- Вы не задержали мисс Дорланд?
- Нет, пусть пока погуляет на свободе, но - на поводке. Могу сказать вам одну вещь. За все это время она вообще не общалась с Пенберти.
- Конечно, не общалась, - заявил Уимзи. - Они же поссорились.
Собеседники во все глаза уставились на него.
- Откуда ты это знаешь? - спросил ошеломленный Паркер.
- Ну, какая разница... Предположение, не более... В любом случае, они должны были прекратить общаться, как только поднялся шум.
- Привет! - закричал Харди. - Вот и Уоффлз - как всегда, с опозданием. Уоффлз! Что поделываешь, старина?
- Да вот, пытался разговорить Рашвортов, - ответил Уоффлз, пробираясь к стулу рядом с Харди. Он был худощав, рыжеват и, по манерам судя, изрядно утомлен жизнью. Харди представил коллегу лорду Питеру и Паркеру.
- Готов репортаж?
- Ну да. Вот ведь стервозные дамы! Мамаша Рашворт, неряха этакая, так и витает в облаках, ничего вокруг себя не видит, пока не уткнется носом. И, разумеется, утверждает, что всегда подозревала: от этой Анны Дорланд добра не жди. Я чуть было не спросил, зачем, в таком случае, она ее принимала у себя, но сдержался. В любом случае, миссис Рашворт заявила, что никогда с ней особо близко не общалась. Разумеется, как можно! Поразительно, как эти возвышенные натуры идут на попятный при малейшем намеке на неприятности!
- Узнал что-нибудь о Пенберти?
- Да, есть кое-что.
- Интересное?
- А то!
Харди, с деликатной сдержанностью, каковую трудяги Флит-Стрит обычно выказывают по отношению к обладателям первоклассного сюжета, тему продолжать не стал. Разговор вернулся на круги своя. Уоффлз Ньютон вполне согласился с версией Сэлкома Харди.
- Рашворты точно что-то знают. Не мать, так дочь. Раз она помолвлена с Пенберти, она непременно заметила бы, что между ним и любой другой девушкой существуют некие отношения. Женщины - народ наблюдательный.
- Ну, не говори вздора: Рашворты никогда не признаются, что их ненаглядный доктор Пенберти имел отношения с кем-либо кроме дорогой Наоми, - возразил Ньютон. - Кроме того, не настолько же они глупы, чтобы не понимать, что связь Пенберти с Дорланд надо скрыть любой ценой. Предположим, они знают, что девица виновна, но компрометировать Пенберти извини-подвинься!
- Верно, - коротко кивнул Паркер. - Кстати, мать может ничего и не знать. Вот если бы удалось заполучить в свидетели дочку...
- Не удастся, - перебил его Ньютон. - Разве что вы очень поторопитесь.
- Почему это?
- Да потому, что завтра свадьба. Пенберти с Наоми получили специальное разрешение. Послушай, Салли, это строго между нами.
- Все в порядке, старина.
- Женятся? - переспросил Паркер. - Бог ты мой! Придется нам и впрямь слегка форсировать события! Простите, я убегаю. Счастливо - и спасибо за подсказку, приятель.
Уимзи вышел за ним следом.
- Мы должны немедленно остановить эту свадьбу, - заявил Паркер, отчаянными жестами подзывая такси, которое, тем не менее, демонстративно пронеслось мимо. - Я не хотел действовать преждевременно, но если девчонка Рашворт выйдет замуж за Пенберти, она не будет свидетельствовать против него, а это - конец. Черт побери, если она твердо вознамерилась идти к алтарю, нам не предотвратить свадьбы иначе, чем арестовав Пенберти. А не имея убедительных доказательств, делать это опасно. Думаю, лучше вызвать его в Скотленд-Ярд для допроса и задержать.
- Да, - ответил Уимзи, - но послушай, Чарльз...
Рядом затормозило такси.
- Что еще? - нетерпеливо спросил Паркер, стоя одной ногой на подножке. - Я не могу ждать, старина. В чем дело?
- Я... послушай, дело обстоит совсем не так, - умоляюще произнес Уимзи. - Возможно, решение ты принял правильное, но отдельные слагаемые все равно не те. Я сам так в школе подгонял задачку под готовый ответ. Ну, и сглупил же я! А ведь мне следовало знать про Пенберти. Но в историю с подкупом и совращением сего достойного я не верю: чтобы его - да заставили совершить убийство? Не вяжется это все!
- Не вяжется с чем?
- Не вяжется с портретом. И с книгами. И с тем, как сестра Армстронг описала Анну Дорланд. И с тем, как описал ее ты. С точки зрения механической логики это прекрасное объяснение, но я клянусь тебе, что оно в корне ошибочно.
- Если объяснение прекрасно с точки зрения логики, - ответил Паркер, так меня оно вполне устроит. Многие объяснения и тем не могут похвастаться. Просто ты зациклился на этом своем портрете. Ну, конечно, ты у нас натура артистическая!
В силу неясных причин словосочетание "артистичная натура" вызывает странную реакцию у людей, мало-мальски разбирающихся в искусстве.
- К черту артистизм! - яростно возопил Уимзи. - Просто я - нормальный человек, и я повидал немало женщин, и говорил с ними, как с нормальными людьми...
- Вечно ты о женщинах!- грубовато бросил Паркер.
- Да, вечно я о женщинах - и что с того? Я в них кое-что понимаю. И скажу тебе вот что: насчет этой девушки ты глубоко заблуждаешься.
- Я видел ее, а ты - нет, - возразил Паркер. - Если, конечно, ты ничего не скрываешь. Ты все время говоришь намеками. Как бы то ни было, я ее видел и решил, что она виновна!
- А я вот ее не видел, но готов поклясться: она невиновна!
- Ну, разумеется, тебе ли не знать!
- Да уж, так вышло, что знаю!
- Боюсь, твоя ничем не подкрепленная уверенность не сможет опровергнуть улик.
- Если уж на то пошло, так улик у тебя и и нет. Ты понятия не имеешь, встречались ли они хоть раз наедине; понятия не имеешь, была ли Анна Дорланд посвящена в подробности завещания; ты не можешь доказать, что Пенберти дал ему яд...
- Все необходимые улики я еще добуду, - холодно произнес Паркер, если, конечно, ты не продержишь меня здесь до вечера.
И он захлопнул дверцу машины.
"Вот ведь мерзкая история! - подумал Уимзи. - Две глупые, отвратительные ссоры за день - и все из-за нее. Так, ну а что же дальше?"
Его светлость глубоко задумался.
"Душа моя нуждается в успокоении, - порешил лорд Питер. - Мне показано женское общество. Облагораживающее женское общество. И - никаких эмоций. Так что отправлюсь-ка я выпить чаю к Марджори Фелпс".
Глава XX.
Анна Дорланд играет мизер.
Дверь в студию открыла незнакомая девушка. Она была невысока: коренастая, пышненькая, очень недурно сложенная. Прежде, чем взглянуть ей в лицо, его светлость отметил широкие плечи и сильные, округлые бедра. Шторы на окне позади девушки были раздвинуты, и поэтому черты ее скрывались в тени. Единственное, что смог разглядеть лорд Питер, так это густые черные волосы, подстриженные под каре, и челку, закрывающую лоб.
- Мисс Фелпс нет дома.
- Вот досада! А скоро она вернется?
- Не знаю. Самое позднее, к ужину.
- Как вы думаете, могу я ее подождать?
- Почему нет, если вы ее друг.
Девушка сделала шаг в сторону и пропустила гостя внутрь. Его светлость пристроил шляпу и трость на столе и повернулся к ней. Она не обратила на это внимания, подошла к камину и остановилась, положив руку на каминную полку. Не считая себя вправе сесть, пока дама стоит, Уимзи перешел к рабочему столу и приподнял мокрую тряпку, под которой скрывался ком глины.
Лорд Питер старательно делал вид, что с интересом изучает незаконченную фигурку, изображающую старую торговку цветами, когда девушка вдруг сказала:
- Послушайте!
Незнакомка вертела в пальцах статуэтку, которую Марджори Фелпс лепила с его светлости.
- Это вы?
- Да, и в очень недурном исполнении, как вы думаете?
- Что вам надо?
- Надо?
- Вы ведь пришли посмотреть на меня, правда?
- Я пришел к мисс Фелпс.
- Полагаю, полицейский на углу тоже явился с визитом к мисс Фелпс.
Уимзи взглянул в окно. На углу действительно стоял человек, старательно изображающий скучающего бездельника.
- Простите меня! - Уимзи внезапно осенило.- Мне правда очень жаль, что я кажусь таким бесцеремонным глупцом. Но, честное слово, до настоящего момента я и не представлял, кто вы такая.
- Правда? Ну ладно, тогда все в порядке.
- Мне уйти?
- Как пожелаете.
- Если вы говорите искренне, то я предпочел бы остаться. Знаете, я хотел встретиться с вами.
- Очень мило с вашей стороны, - усмехнулась она. - Сначала вы хотели меня обмануть, а теперь пытаетесь...
- Пытаюсь - что?
Она пожала широкими плечами.
- У вас не слишком приятное хобби, лорд Питер Уимзи.
- Поверьте мне, - сказал Уимзи, - к помянутому мошенничеству я никоим образом не причастен. Напротив, я разоблачил его. Это правда.
- Какое это теперь имеет значение!
- Прошу вас, поверьте.
- Ну что ж. Раз вы так настаиваете, придется поверить.
И она с размаху уселась на кушетку у камина.
- Так уже лучше, - сказал Уимзи. - Наполеон или кто-то еще из великих однажды сказал, что трагедию всегда можно обернуть комедией, если просто-напросто присесть. Очень верно, правда? Давайте поговорим о чем-нибудь будничном и заурядном, а там, глядишь, и мисс Фелпс появится. Идет?
- О чем вы хотите поговорить?
- О, вы меня озадачили. Книги! - Лорд Питер взмахнул рукою в неопределенном жесте.- Что вы читали в последнее время?
- Ничего особенного.
- Не знаю, что бы я делал без книг. Знаете, я всегда удивлялся, как это люди обходились в древности. Только подумайте: семейные ссоры, любовные интрижки, сыновья-моты, слуги-повесы, заботы и хлопоты, и при этом никаких книг, на которые можно было бы отвлечься.
- Вместо этого люди работали руками.
- Бесспорно, для тех, кто это умеет - отличный выход. Я им завидую. Вы ведь рисуете, правда?
- Пытаюсь.
- Портреты?
- Нет. Главным образом - пейзажи и людей.
- А!.. Мой друг...в общем, какой смысл скрывать... он детектив, вы его видели...
- Тот человек? О, да. На редкость вежливый образчик своей профессии.
- Так вот, он говорил мне про ваши работы. Полагаю, они его несколько удивили. Не то чтобы он был поклонником модернизма. Он считает, что лучшие ваши работы - это портреты.
- У меня не так много портретов. Несколько этюдов, не болеее...
- Они моего друга несколько обескуражили. Он сказал, что единственная вещь, доступная его пониманию, это написанный маслом мужской портрет.
- А, этот! Просто эксперимент, прихоть. Мои лучшие работы - пейзажи Уилтширских холмов, сделанные год-другой назад. Я писала с натуры, без предварительных набросков.
И девушка описала несколько полотен.
- Звучит прекрасно, - заявил Уимзи. - Великолепно! Хотел бы я уметь что-нибудь в этом роде. А так приходится искать убежища в книгах. Для меня это действительно попытка к бегству. А для вас?
- Что вы имеете в виду?
- Думаю, для большинства людей это так. Слуги и фабричные рабочие читают про прекрасных девушек и про их смуглых красавцев-возлюбленных на фоне роскошных, раззолоченных декораций, в блеске драгоценностей. Неудовлетворенные старые девы читают Этель М. Делл. Скучные конторские служащие читают детективы. Они бы не стали, войди в их жизнь реальное убийство и полиция.
- Не знаю, - ответила она. - Когда Криппен и Ле Нев оказались на борту парохода, они читали Эдгара Уоллеса. - Голос девушки утратил равнодушную монотонность; теперь она казалась почти заинтересованной.