Несколько минут мы обменивались добродушными шутками, потом Хлопушка завязал отцу глаза и заставил идти по воображаемой доске – это был ритуал. Явился Род Холлоуэй.
– Все готово, сэр.
Первая леди попросила меня проследить, чтобы Хлопушка в восемь часов был в постели. Едва президент с женой удалились, Фили взялся за дело.
– Давай поиграем, – предложил он Хлопушке. – Будем искать сокровища.
Но Хлопушка хотел играть в солдатики. Выдав нам по ружью, он следующие полчаса беспрерывно стрелял в нас. Целью был захват бункера под кроватью Линкольна.
– Здорово! – проговорил, задыхаясь, Фили. – А теперь давай играть в охотников за сокровищами.
Не тут-то было. Еще четверть часа мы играли в прятки, и я прятался за каминным экраном в Королевской спальне.
– Отлично, приятель, – вновь заговорил Фили. – А теперь, Хлопушка, я хочу искать сокровища.
– Дурацкая игра.
– Хочешь телевизор? – спросил Фили.
Хлопушка заинтересовался.
– Какой?
– Маленький, цветной, на батарейках. Будешь прятать его под одеялом и смотреть вечерние передачи.
– «Сони»?
– Ну, ты даешь! Знаешь, сколько он стоит?
– Двести шестьдесят пять долларов, – не задумываясь, отчеканил Хлопушка.
Фили закурил.
– Тебе не надо курить, – сказал Хлопушка. – Майор Арнольд говорит, это вредно для здоровья.
– Ага, хороший парень наш майор. Так хочешь телевизор?
– Что надо делать?
Семилетний мальчишка был очень смышленым и не очень доверял Фили.
– Найти сокровище, вот и все. – Фили неожиданно заговорил деловым тоном. – Ты приносишь его нам, а потом кладешь на место.
Хлопушка ненадолго задумался.
– Если это сокровище, то зачем класть его обратно?
– Мы же играем. Но телевизор останется у тебя.
– Сначала покажи телевизор.
– Нет. Ты должен выиграть телевизор. Понятно?
– Да-да-да. – Хлопушка покачал головой. – Папа говорит, здесь никому нельзя доверять.
Фили рассмеялся, услыхав малоприятное замечание малыша. Потом мы переглянулись, и Фили сказал Хлопушке:
– К нам это не относится. Он говорит о других, которые похожи на мистера Ллеланда.
Но Хлопушка был непоколебим.
– Ладно, – сдался Фили. – Погляди на приз, но получишь его, только если выиграешь.
Хлопушка согласился. Фили взял сумку, набитую бумагами, с которыми мы якобы должны были работать, и достал из нее миниатюрный телевизор. Если вам кажется, что это слишком дорогая взятка, то вспомните, что семилетний малыш жил в Белом доме и каждый уик-энд катался на вертолете.
У Хлопушки округлились глаза. Он нажал на кнопку. Ничего не произошло. Малыш помрачнел.
– Нет батареек, – сказал он.
– Черт побери, – возмутился Фили. – А еще клялись и божились, что батарейки на месте.
– Давайте выпьем молока с печеньем, – вмешался я и оттащил Фили в сторону, пока Хлопушка исследовал телевизор. – Следите за своим языком. Мало того, что мы совершаем дурной поступок, так вы еще подаете ему пример сквернословия.
– Ну да, да. Эти ослиные задницы в магазине сказали, что батарейки внутри. Черт бы их побрал…
Мы вернулись в желтую овальную комнату. Хлопушка подключил телевизор к электрической розетке и во все глаза смотрел на экран. Как завороженный…
Фили ухмыльнулся, довольный результатом.
– Попался.
И тут возникла другая проблема. Хлопушка включил телевизор, а там шел фильм «Возвращение домой», и малыш ни в какую не желал отрываться от него.
– Хлопушка, – сказал ему Фили, опускаясь на корточки, – пора искать сокровище.
– Потом.
Во время рекламной паузы мы удвоили усилия.
– Как насчет большой порции сливочного мороженого с орехами и сиропом?
– И с фруктами?
– Отлично! – воскликнул Фили. – Как только закончим играть, будем есть мороженое! Классно!
– Сначала ты принесешь мороженое, а пока будешь ходить за ним, мы с дядей Гербом посмотрим телевизор.
Фили плохо знал детей.
– Послушай, может быть, хватит?
После рекламы малыш опять впал в транс, и Фили стал искать программу передач. Я нашел его в соседней комнате, повторяющего: «Черт побери, черт побери…»
– Что такое?
– Фильм закончится в десять.
Я позвонил в службу безопасности, и мне сказали, что президент вернется в десять сорок пять. У нас оставалось сорок пять минут на добывание речи. Секретарша Фили ждала в кабинете, чтобы внести в текст исправления.
Еще три рекламные паузы Фили безуспешно уговаривал Хлопушку по-быстрому отыскать сокровище, не откладывая это на потом.
– Послушай, – сказал Фили, все больше смахивая на ведущего переговоры представителя объединения рабочих автомобильной промышленности, – ты должен быть в постели в половине восьмого, а сейчас уже пятнадцать минут девятого. Как хочешь, или марш в постель, или играй с нами.
– Мама разрешила мне лечь позже.
– Мне она этого не говорила. Герб, а вам говорила? – Это была традиционная практика: хороший и плохой полицейский. Еще это напоминало самый настоящий горячий спор с Советами по поводу ядерного разоружения. А ведь перед нами был всего лишь семилетний мальчишка, которого мы пытались соблазнить мороженым. – Что ж, ты ложишься в постель, а мы забираем телевизор.
Фили протянул руку и выключил телевизор. Хлопушка сделал то, что должен был сделать: он заплакал.
– Отлично, – сказал я, обращаясь к Фили, пока Хлопушка плакал. – Почему бы вам не пойти и не принести нам побольше мороженого?
Фили покачал головой. Хлопушка на время прекратил плакать и сказал:
– От «Стива», не от «Свенсена».
«Стив» был в Джорджтауне, а «Свенсен» в паре кварталов от Белого дома.
Громко ворча, Фили ушел.
Вернулся он через полчаса, хорошенько вымокнув. (В тот вечер лил сильный дождь.) И в отвратительном настроении.
– Вот.
И он буквально швырнул Хлопушке огромную упаковку мороженого.
– Наверху зефир?
По лицу Фили малыш понял, что с вопросами лучше покончить, и принялся за мороженое, в котором, кажется, было все, кроме зефира.
Мы с ним сидели рядышком и смотрели фильм. Фили мерил шагами комнату, беспрерывно курил и звонил из гостиной Линкольна. Меня фильм тоже захватил, он был очень трогательный.
Ровно в десять Фили вошел в желтую овальную комнату, где мы смотрели телевизор.
– Только этого не хватало, – с раздражением произнес он, так как мы оба – и я и Хлопушка – были в слезах.
Фили вновь взялся за Хлопушку и веселил его, пока тот не согласился сыграть в охотников за сокровищами. Тогда он показал малышу рулон чистой бумаги, какая используется для телесуфлера, и открыл ему «страшную тайну», будто бы карта нарисована точно на такой бумаге и хранится в верхнем правом ящике письменного стола в кабинете, который Хлопушка называл «яйцом».
Я посмотрел на часы. Было десять минут одиннадцатого. До возвращения президента и первой леди оставалось тридцать пять минут. Нам следовало поторопиться.
Для верности я связался с охраной в Центре Кеннеди. Мне сообщили, что Феникс и Фантазия на приеме в честь композитора Кеннета Фукса, симфонию которого впервые исполняли в тот вечер.
Когда я вернулся к Фили и Хлопушке, они спорили о том, нужно ли брать с собой на поиски Теодора, хомячка Хлопушки. Когда я напомнил Фили, что у нас не больше получаса, он перестал возражать против Теодора. Опустившись на корточки рядом с мальчиком, он сказал ему, что лучший пират – это быстрый пират, и если Хлопушка возвратится через пять минут, то получит еще один приз.
– Деньги?
Фили не сводил с малыша глаз.
– Да.
– Сколько?
– Иди! Пять минут.
Хлопушка стрелой понесся по широкой лестнице, устланной красным ковром.
– Теперь надо выпить, – сказал Фили, отправился к бару и налил себе довольно много виски.
Через две минуты зазвонил телефон. Служба безопасности не дремала.
– У нас тут Хлопушка. Он направляется в Розовый сад.
– Все нормально, – ответил я, стараясь не возбудить подозрений.
– Мистер Вадлоу, на улице всего четыре градуса. А он без пальто.
У меня на душе заскребли кошки, и я уже собрался было попросить агента, чтобы он вернул мальчика, но Фили вырвал трубку у меня из рук и приказал агенту оставаться на месте.
– Ребятишки… Им ничего не делается.
Я чувствовал себя как нерадивая мать.
Через минуту опять зазвонил телефон. Бдительность проявлял агент на посту рядом с Овальным кабинетом.
– Сэр, у нас тут сын президента.
– Да, я знаю, – ответил я. – Не беспокойтесь.
– Отлично, сэр. Он с одной из наших девушек. Сейчас она приведет его обратно.
– Нет! – крикнул я. – Отпустите его.
Агент не сумел скрыть удивления.
– Мы думали…
– Мы играем, – отрезал я. – У нас последняя надежда уложить его в постель. Оставьте его.
Через минуту я говорил по телефону с Хлопушкой.
– Дядя Герб, это так здорово! – вопил он.
– Знаю, – подтвердил я. Фили отчаянно жестикулировал, показывая на часы. – А теперь за дело.
– Подожди. Теодор хочет поговорить с тобой.
Пару минут я слушал дыхание хомячка. Фили тоже слушал – по другому телефону – и качал головой.
– До свидания, Теодор, – мрачно проговорил я, не в силах отделаться от отвратительного чувства вины.
Но Хлопушке этого оказалось мало.
– А дядя Майк хочет поговорить с Теодором?
Фили с раздражением замотал головой.
– Хлопушка, он не может подойти к телефону. Знаешь, если твои папа с мамой вернутся до того, как ты будешь в постели, нам всем здорово попадет.
– Ладно!
– Хороший мальчик.
Фили сидел, спрятав лицо в ладонях и раскачиваясь вперед-назад, вперед-назад. Опять зазвонил телефон.
– Говорит Томпсон, сэр.
– Да. В чем дело?
– Мальчик сидит за столом президента, сэр.
Я фальшиво рассмеялся.
– Ну, прямо как его отец, а, Томпсон?
– Сэр, строго говоря…
– Томпсон, оставьте парнишку в покое.
– А президент не рассердится?
– Это я улажу, Томпсон.
– Если вы приказываете, сэр.
Я словно очнулся от этих слов и сказал, чтобы Томпсон не отключался, так как я хотел знать, когда Хлопушка отправится в обратный путь. В это время Фили держал связь с Центром Кеннеди, отслеживая передвижения президента.
– Дьявол! – едва не завопил он. – Они идут к выходу.
У нас оставалось минут семь.
– Томпсон, – приказал я, – сообщите Хлопушке, что его родители едут домой.
Томпсон ответил:
– Он бежит к вам, думаю, со скоростью не меньше шестидесяти миль.
Мы ждали на верхней площадке лестницы, то и дело глядя на часы.
– Где же он? – не выдержал Фили. – Пора ему быть тут.
Я позвонил на пост около двери, ведущей в Розовый сад. Оказалось, что Хлопушка миновал ее две минуты назад. Я подсчитал, – не упустив из вида ни одного метра пути, – что он может появиться в любой момент.
Но его все не было. Фили запаниковал.
– Может, нам пойти поискать его?
И тут внизу появились Род Холлоуэй с еще одним агентом. Нам хватило времени лишь обменяться испуганными взглядами, как послышался голос президента:
– Что это с вами, ребята?
Мы молчали. Первая леди, кажется, о чем-то догадалась и произнесла тоном, каким говорят все матери:
– Случилось что-нибудь?
Вряд ли наши лица могли ее успокоить.
– Томми?
Она бросилась в детскую. Вся моя жизнь, политическая и не только, пронеслась перед моим мысленным взором.
Президент, Фили и я молча смотрели друг на друга.
– Вы ничего не хотите мне сказать? – спросил президент.
Вернулась первая леди. У нее было очень серьезное лицо, примерно такое же, как перед памятным эпизодом с японской ширмой. Я закрыл глаза. Этот рефлекс у меня сохранился еще со школьных времен, когда дети били меня, потому что я был очкариком, к тому же толстым.
– У нас как будто проблема, – с поразительным спокойствием произнесла миссис Такер.
22
Поиски Теодора
Я закрыл глаза и попытался придумать какое-нибудь объяснение для первой леди, куда делся ее сын и почему это произошло. Мне стало дурно, появилось ощущение, что я заболеваю.
– Теодор исчез, – сказала она.
Мне показалось, что лучше промолчать. Но Фили, в определенных ситуациях соображавший побыстрее, заявил:
– Ну, да. Мы уже все обыскали.
– Хотите выпить? – спросил президент.
Мы с Фили выразили желание вновь отправиться на поиски Теодора, но президент попросил нас не беспокоиться, так как хомяк постоянно исчезает, а потом сам возвращается.
Первая леди сказала, что Хлопушка хочет пожелать нам спокойной ночи, и упрекнула нас за сидение допоздна.
В спальню Хлопушки надо было идти мимо лифта, и я, обратив внимание на распахнутую дверь, понял, как малыш пробрался к себе.
Когда мы вошли, Хлопушка лежал, укрывшись одеялом. Мы сели рядом с кроватью. Сначала из-под одеяла показалась макушка, потом понемногу вся голова.
– Ящик был заперт, – сказал Хлопушка.
– О Господи, – прошептал Фили. – А я уж думал, не провел ли ты нас.
Я ткнул его локтем.
– Теодор потерялся, – сказал Хлопушка.
– Мы найдем его, – пообещал Фили.
Открылась дверь, и в комнате стало светло.
– Пора спать, – произнесла первая леди.
– Дядя Герб и дядя Майк могут помолиться вместе со мной?
Первая леди разрешила, однако попросила не задерживаться и, уходя, оставила щелку в двери. Когда Хлопушка убедился, что мать отошла далеко, он полез под одеяло и, вытащив помятый рулон, улыбнулся.
– Вот!
– Фантастика! – воскликнул Фили.
Он принял бумаги, как будто ему позволили подержать в руках страницы из Библии, напечатанной Гутенбергом. Что касается меня, то я не готов был разделить его восторг по поводу происходящего, поскольку теперь у нас появилась другая проблема, и не менее сложная, – как положить бумаги на место.
– Вы должны найти Теодора, – сказал Хлопушка. – Он не любит, когда темно.
– Пять минут, и он будет у тебя, – пообещал Фили.
Неожиданно дверь распахнулась, и мы трое стали якобы молиться, но все по-разному. Фили, который уже лет тридцать не ходил в церковь, произнес что-то вроде обещания лидера хранить верность своей партии. Пробормотав наши «молитвы» до конца, мы оглянулись и увидели стоявшего в дверях президента.
– Фили, вы так представляете себе молитву? – спросил президент, когда мы покинули комнату Хлопушки.
Фили усмехнулся.
– А как же иначе?
Попрощавшись, мы вошли в лифт.
Меня не покидало чувство, что ночь обещает быть долгой, и поиски первого хомяка Соединенных Штатов Америки – лишь ее начало.
Фили отправился к себе редактировать речь президента.
Томпсон стоял на посту возле Овального кабинета.
– Вы не видели тут хомячка? – спросил я.
Он вспомнил, что видел хомячка у Хлопушки. Поперек дверей, что вели в Овальный кабинет, висела шелковая веревка. Я заглянул в кабинет, посмотрел под портьерами, но там хомячка не было.
– Сэр, как он выглядит? – спросил Томпсон.
– Коричневый, маленький, пушистый. Полагаю, в Овальном кабинете их тьма-тьмущая.
– С месяц как у нас тут появились мыши.
– Томпсон, мыши меня не интересуют.
Томпсон заглянул в приемную, в кабинет Бетти Сью Сковилль, прошелся по коридорам. Мы проверили и кабинет Рузвельта. Теодора нигде не было.
Меня это расстроило. Томпсон предложил привести собаку из службы безопасности.
– А если она съест его? Что тогда, Томпсон?
Тут появился Фили. У него был радостный вид. В руках он держал свернутые трубочкой бумаги.
– Что вы тут делаете? – спросил он, как ни в чем не бывало.
Чтобы не выдать нас обоих, я «поведал» Фили, в присутствии Томпсона, о пропаже хомяка.
– Ага, – сказал он. – А в Овальном кабинете вы смотрели?
– Нет, – ответил я. – Конечно же, нет. Ведь туда нельзя входить, правильно, Томпсон?
– Правильно, сэр. Без особого разрешения нельзя. Если официально, сэр, то даже я не могу войти.