Сергей Петрович Трусов
Фантастический рассказ
В книге - фантастические рассказы. Через необычные, причудливые и фантастические приключения героев автор дает глубокий анализ реальным жизненным явлениям, ставит различные проблемы взаимоотношений между людьми, увлекает юного читателя в мир познания и романтики, заставляет его задуматься над вопросами настоящей жизни.
Когда в разгар отпусков к вам на работу прибывает новое оборудование, а осенью ожидается комиссия из министерства - грандиозные планы на лето приказывают долго жить.
Ты ждал июня, и он пришел. За окнами буйствует солнце, где-то шумит море, по вечерам стрекочут цикады, а в глубине пальмовых аллей целуются влюбленные. Ты же, пыхтя от натуги и обливаясь потом, таскаешь с этажа на этаж тяжеленные ящики. В конце концов начинает казаться, что это лето в твоей жизни последнее и вслед за ним наступит бесконечная зима с трескучими злыми морозами. Нимб мученика слепит глаза, и ты видишь в повседневных заботах то, чего в них нет.
Жажда перемен превращает тебя в шагающую заводную куклу, которая, даже натолкнувшись на стену, продолжает перебирать ногами. Когда выясняется, что ящик с программной документацией прибудет позже и программисту делать пока нечего - ты идешь к начальнику. Под напором твоих слов он молчит, хмурится, тяжело дышит, а затем говорит "ладно" и отпускает на неделю. Стена отступает.
Ты приходишь домой и не знаешь, куда себя деть. В патетическом приступе собираешь рюкзак, мужественно сомкнув губы и мысленно повторяя: "Бежать!" Электричка уносит тебя из города, и через несколько остановок ты углубляешься в лес в надежде отдохнуть от них всех.
Ты убежал.
* * *
Шел третий день добровольного отказа от благ цивилизации. С рюкзаком за плечами я топал по лесной тропинке, и с удовольствием ощущал, как мои ноги пружинисто отталкиваются от земли. Голова была полна свежих впечатлений, умных мыслей и с непривычки слегка гудела. Я спешил, опасаясь, что, если остановлюсь и расслаблюсь, оставшиеся дни пролетят незаметно.
Поначалу мне часто попадались дачные строения и собиратели грибов и ягод. Я ускорял темп, стараясь достичь безлюдных мест. Желание хоть немного побыть отшельником - Робинзоном или Зверобоем - таилось во мне всегда. Кроме того, я надеялся встретить Неведомое, но до сих пор ничего подобного не встретил.
Лишь в конце третьего дня я оказался в настоящем лесу. Высоченные сосны скрывали солнце, и внизу было сумрачно. Чаща, бурелом, густой папоротник и заросшие мхом валуны.
Потом лес поредел, и взобравшись на пригорок, я увидел болото. Оно тянулось далеко и упиралось в частокол деревьев. Еще дальше виднелись синеватые холмы. Пытаться обойти неожиданное препятствие было бессмысленно. Возвращаться назад тоже не хотелось. Время близилось к вечеру, и мне не улыбалось продираться сквозь завалы, которые я только что преодолел. Походив взад-вперед, я обнаружил ровную сухую поляну.
Через час поляна моими усилиями приобрела вполне обжитой вид. Пламя костра облизывало закопченный котелок, и я вновь поднялся на пригорок, чтобы получше рассмотреть болото.
Быстро темнело. Солнце превратилось в багровый диск, иссеченный полосками облаков. Диск опускался куда-то за край земли, поджигая небо и лес. Стволы мертвых деревьев, торчащие над трясиной, обугливались на глазах.
Я отступил. Гамма цветов подействовала на меня угнетающе, и я пожалел о выборе места для ночлега. В то же время мне подумалось, будто я нашел то, что искал. Неведомое, чем бы оно ни было, коснулось этих мест.
Поужинав, я забрался в палатку. Полчища комаров, казалось, не кормились с момента рождения. Несколько раз я выбирался наружу и просовывал в свое убежище тлеющую головешку. Жалкие эти потуги лишь раззадорили кровопийц, и я избрал тактику измора. Набросал в костер веток и уселся рядом, ожидая, когда мошкара угомонится.
Одиночество располагает к отвлеченным размышлениям, и злобные нападки комариного племени навели меня на мысль о его ненависти к человеческому роду. Эволюция поскупилась в отношении насекомых, которые лишь суетятся и усложняются, силясь обрести сознание. Я был для них объектом биологической мести. Ничего удивительного, счастливчики всю жизнь испытывают на себе огонь из всех видов оружия, которым располагают неудачники.
С болота доносилось кваканье лягушек. Костер прогорел, и лишь алые угли, похожие на огни далекого ночного города, жадно таращились в темноту. Млечный Путь обозначил в небе дорогу, по которой мне никогда не пройти. Я гость в этом огромном мире, и после моего ухода здесь ничего не изменится. Все так же будут светить звезды, квакать лягушки и тлеть угли погасших костров.
Я позавидовал комарам. У кого нет разума, тому незнакома грусть. Неудачников не волнуют проблемы, порожденные тем, чего они не имеют. В этом их преимущество.
Хруст ветки прервал невеселые раздумья.
За три дня шепот леса стал для меня привычным. Я перестал вздрагивать по пустякам и всматриваться в каждый куст. Но сейчас неизвестное доселе чувство подсказало мне, что я не один.
Не меняя позы, я обшарил глазами темноту. Наверное, Зверобой поступил бы иначе. Он бы отпрыгнул в сторону и через секунду лежал бы незримый, готовый на слух палить из "оленебоя". Я же походил на глупого страуса, зарывшего голову в песок. Единственное, что сделал, - это незаметно подтянул топорик.
Откуда-то сбоку вышел человек и громко произнес:
- Вечер добрый! Обогреться позволишь?
Мне полегчало. Злодей бы подкрался сзади и попытался оглушить дубиной с тяжелым корневищем на конце. Хотя... я ведь ни разу не встречал настоящего злодея.
- Пожалуйста. - Я поднялся и бросил на угли охапку хвороста.
Человек подошел, и я разглядел фуражку с зеленым околышком.
- Я лесник, - сказал незнакомец. - Смотрю, костер горит, вот и решил поинтересоваться. Вы один?
- Да.
- Я за вами наблюдал. - Он ткнул куда-то рукой. - На браконьера вы не похожи. Турист?
- Нет. Просто отдыхаю. Отпуск.
- Понятно. - Он присел на корточки. - Городской?
- Да.
- С огнем надо поосторожнее. Лес сухой, не углядишь - и пойдет трещать. А вы сидите на месте, я думал, может, уснули. Не помешал?
На вид ему было около пятидесяти. Держался он миролюбиво, красноватое в отблесках пламени лицо радовалось возможности поболтать. Форменные китель и фуражка внушали доверие.
Я улыбнулся и повесил над костром котелок с остывшим чаем.
Поначалу темой нашего разговора был лес и связанные с ним проблемы, волнующие лесников. Однако вскоре Федор Николаевич - так звали нового моего знакомого - понял, что в данном вопросе я собеседник никудышный. Некоторое время мы просто смотрели на догорающий костер. Потом беседа возобновилась, избрав иное русло, но сквозь дремоту я плохо улавливал ее смысл.
- ...нехорошее место, - донесся до меня обрывок фразы, и я невольно вздрогнул.
- Что?
- Я говорю, удивился, увидав здесь костер, - пояснил лесник, пошуровав угли. - Люди избегают этих мест.
Сон слетел с меня в один миг.
- Почему?
Лесник вздохнул.
- Да разве их разберешь. Слухи всякие ходят, а спросишь кого - молчит или отшучивается. Один вот сказал недавно - видел такое, чего быть не может, но не расскажу, чтоб за дурня не посчитали.
Я передернул плечами и подбросил в костер веток. То ли лесник решил рассказать на ночь пару страшных историй, то ли здесь и впрямь что-то происходит. Место подходящее. Болото и вообще...
- А вы сами что-нибудь видели? - спросил я, постаравшись усмехнуться.
- Видел, - тихо произнес Федор Николаевич.
Пламя костра освещало стену леса, а дальше был совершенный мрак. Там что-то происходило. Бесшумно носились в воздухе крылатые твари, осторожно ступали никем не виданные существа, подолгу замирали за каждым деревом, переглядывались и подавали друг другу какие-то знаки. Приближались, но в полосу света не выходили.
Мои надежды на встречу с Неведомым, кажется, осуществились.
- Человечка видел, - проговорил лесник, подняв на меня глаза.
- Какого человечка?
- С виду обыкновенного. Вроде вас, например, или меня.
- Ну?
- Поговорили мы с ним. Разошлись. Я оглянулся - а его нет.
- Как так нет?
- А вот так. Между нами шагов десять было. Ни дерева, ни куста поляна.
- Хм... Может, спрятался?
Лесник покачал головой.
- Я искал. Несколько раз окликнул. Потом ушел.
Мы замолчали. Здравомыслящие люди убеждены, будто чудес не бывает. Это их дело. Я никогда не был здравомыслящим и потому поверил. Так интереснее жить, хотя и чаще попадаешь впросак.
Было очень здорово сидеть вот так у костра и сознавать, что вокруг происходят странные вещи. Я боялся, что лесник, продолжив рассказ, сведет его к тривиальной разгадке и все испортит. Однако любопытство оказалось сильнее, и я спросил:
- А как он выглядел, этот человек?
- Старичок, - коротко ответил Федор Николаевич. - Маленький сухонький старичок.
- Ну хорошо, а о чем вы говорили?
Федор Николаевич усмехнулся.
- Он представился лесником и спросил, что я здесь делаю.
- Интересно. Но ведь лесник-то вы?
- Я.
- Это был ваш коллега?
- Всех своих коллег в округе я знаю в лицо.
- Ну тогда просто сумасшедший. Или шутник. Он увидел вашу фуражку, китель. И решил подурачиться.
- В тот день я был без формы, - задумчиво произнес Федор Николаевич. А вот на нем форма была.
- Какая?
- Наша.
Я почувствовал, что начинаю путаться. Был один лесник, стало два. Кто настоящий? Прикинул так и этак и решил, что Федор Николаевич меня разыгрывает. Наверное, среди лесников ходит такая известная шутка, и они не упускают случая подкузьмить дилетанта. В данном случае - меня... Стало неинтересно. Я ожидал истории из жизни лесных привидений, а тут какие-то лесники. Чтобы не огорчать собеседника, я промолчал.
- Я сразу заподозрил неладное, - продолжал Федор Николаевич. - Но виду не подал. Сказал, что собираю ягоды, и, как бы ненароком, задал пару вопросов, на которые смог бы ответить только настоящий лесник.
- Ну и?
- Он ответил.
- А потом?
- Потом спрашивать начал он. Очень странные были вопросы.
- Например?
- Он спросил, нравится ли мне болото. - Федор Николаевич как-то напряженно хмыкнул и стрельнул в меня глазами. - Ничего вопросик, а? Вот вам - нравится?
Я подумал и пожал плечами.
- Вообще-то да. Есть в нем что-то... сильное, зловещее, необузданное. Но пока спящее.
- Вот-вот! - обрадовался мой лесник. - И у меня такое же чувство. А старичок так и сказал, я, говорит, наблюдал за вами, когда вы болото разглядывали, поэтому и спрашиваю. Вижу, говорит, что оно произвело на вас впечатление.
Я зачем-то кивнул головой. Какая-то мысль настойчиво свербила мозг, но Федор Николаевич не дал сосредоточиться.
- Потом он сказал, что болото это непростое. Будто и не болото вовсе, а му... му... - Лесник смущенно крякнул, достал из кармана клочок бумаги, развернул и по слогам прочитал: - Му-та-ци-онная зона. - И добавил: - Я записал, чтобы не забыть. Мудреные слова, непонятные.
На традиционные шутки это не походило, и мне стало не по себе. Ночь, дремучий лес, ненормальный лесник - сочетание малоприятное. Теперь мне хотелось, чтобы финал наступил поскорее, оказавшись смешным и незатейливым.
Но Федор Николаевич гнул свое, пугая серьезным лицом.
- Старичок сказал, что раньше оно было чем-то иным, а потом стало болотом... Или болото стало им. В общем, не разберешь. Мы люди темные, нам не понять.
- Когда это раньше? - недовольно буркнул я.
- Давным-давно. Нас тогда еще не было. И леса тоже не было.
- А что было?
- Может, вообще ничего. А может, что-то и было. Не знаю.
Воцарилось молчание. Я внимательно разглядывал лесника. Кажется, он почувствовал себя неуютно. Засопел, завозился, устраиваясь поудобнее, но мне показалось, что он хитрит. Пытается скрыть беспокойство.
Я хмуро потребовал:
- Дальше.
Федор Николаевич оживился.
- Вот и я сказал, дальше, мол. А он говорит, что болото в чем-то там опоздало, не воспользовалось моментом, не успело. Теперь, значит, поздно, а когда следующий случай представится - неизвестно.
Он осторожно глянул на меня и, воодушевившись моим терпением, затараторил быстро и сбивчиво:
- Оно... болото то есть, может и само кое-чего достичь и, надо сказать, достигло, но мало. Оно не знает как и поэтому хочет чужими успехами попользоваться. Временно, конечно. Потом все вернет, как и было. Даже своим поделится, это уж обязательно. Мол, в обиде не останетесь...