– Дэн, не мечтай, любви у вас с Самойловым не выйдет, поверь, – выдавил друг, отдышавшись. – Держи лучше курс на главную цель – не ругаться!
И я безумно хотел в это верить.
Глава 18 – Вроде бы разговор
Очередным ужасным утром плетусь по однообразно надоевшим коридорам института, мечтая только об одном, о ближайшем выходном, который наступит уже послезавтра. Краем глаза замечаю бодренького Самойлова – опять радует своим обществом наших дам. А я просто прохожу мимо, направляясь к стоящему в дверях аудитории Ромке.
Нет, наша с Виком "холодная война" вроде бы окончена, возобновлять её не стремлюсь, но не буду же я пробиваться через толпу девушек, чтобы с ним поздороваться. Это будет выглядеть, по меньшей мере, некультурно, а то и глупо. Незачем прерывать их болтовню, вдруг о важном говорят?
– Хэй, Дэн, привет! – оклик.
Я обернулся, удивлённо посмотрев на Вика. Тот довольно ухмылялся, не собираясь говорить что-либо ещё, и лишь сигарета нервно танцевала в его пальцах. Стайку девчонок, конечно, Самойлов не покинул, но поведение парня резко оборвало трескотню вокруг – дамы не могли понять, что же такое тут происходит. Перемирие, девочки! Перемирие.
– Привет, – тихо отозвался я.
Взгляд зацепился за кончик сигареты, рисующий в воздухе непонятные символы, медленно перебрался на пальцы Вика, тонкие, но сильные. "А ведь Самойлов явно волнуется", – вдруг промелькнуло в голове, и я не смог удержать улыбку. Хех, точно же! Ему тоже непривычно так начинать утро.
Но верный враг пробует, потому не стоит отставать. Пара секунд тишины и, пересилив себя, спрашиваю:
– Как дела?
– Потихоньку. Вот с девочками болтаем, присоединишься?
Сигарета перестаёт плясать в пальцах и перекочёвывает в самый кончик рта, касаясь губ. И я задерживаю на них взгляд, почему-то внезапно вспоминая, как вчера мы с Виком целовались в соседней аудитории, всего-то в паре десятков метров отсюда.
Улыбка стала ещё шире. Блядь, узнали бы о том окружающие Самойлова гиены-девчонки, убили бы! Посчитали б ещё, что я им "конкурентка" и на Вика претендую. Не-ет, милые падальщицы, не надо объявлять сезон охоты, это у нас с Самойловым так… по-вражески!
Краем глаза замечаю прифигевшего Попова, который, словно рыба, открывает и закрывает рот, ничего не говоря. Потому приходится улыбнуться и ответить, кивая в сторону друга:
– Хотелось бы, но увы, не сейчас. Меня ждут.
И направляюсь в сторону Ромки. На душе так спокойно, прямо-таки удивительно, и хочется лыбиться, словно полнейшему идиоту, без причины, не над чем-то, а просто так. О Боже, Корнеев, успокойся, радоваться нечему!
– Это что было? – накинулся на меня Ромыч, стоило только подойти.
– Утреннее приветствие, – всё ещё улыбаясь, отозвался я.
– С чего бы вдруг? Помирились? – пытливо.
– Не, пытаемся не ругаться, – и ещё шире растянул губы.
– Ах, всё то же…
Ромка оглядел меня с ног до головы, потом кинул взгляд туда, где должен был до сих пор стоять Самойлов, щебеча с окружившими его гиенами. А они мило строят глазки и ждут, когда же случится чудо – их жертва сдохнет сама или будет поймана хищницей, после которой можно будет урвать кусочек от останков. Немного плоти и каплю денег. И фальсификацию любви.
Им большего не нужно!
– Твой монстр комнатный смотрит на нас, кстати, – продолжил ворчать Ромыч. – Ну что вы глупости устраиваете? Или помиритесь, наконец, или ругайтесь дальше.
Я неопределённо пожал плечами. Почему-то дико хотелось обернуться и проверить слова Попова, но я держался, старательно переводя мысли в другое русло. Как так помириться? Мы не можем без ругани, это же неотъемлемая часть нашей с Виком рутины. Перемирие-то можно на время прекратить в любой момент, а вот настоящий мир придётся только отменять, вновь переходя в режим войны.
– Ну что ты не знаешь? – обречённо возвестил друг. – Болваны вы, Корнеев, болваны.
Да уж, Ромка как обычно ворчит – волнуется он за меня, уж это-то знаю. Только потому строит из себя эдакую заботливую мамочку. И, если честно, спасибо ему за это!
Но Попов продолжил:
– И знаешь, раз уж вы "стараетесь не ругаться", то послезавтра в пять ждём вас обоих у меня. Ты обещал нас принять, Вик – тоже. Вот и попробуем хоть разок провести время все вместе.
Что-что? Ужин вместе с Самойловым? Почему мне кажется, что ничем хорошим это не закончится?
– Хэй, Дэн, – второй раз на дню.
Вновь оборачиваюсь, ловя взглядом Вика. Ведь практически дежавю, он даже сигарету крутит в пальцах всё так же нервно, словно на дворе всё ещё утро. Правда, толпы девчонок нет, лишь множество незнакомых людей, спешащих по своим делам, заполняющих узкие коридоры.
– Ты повторяешься, – фыркаю я, не зная, что ещё сказать.
– Ну, а что делать? – Вик пожимает плечами, похоже, он сегодня в хорошем настроении. Впрочем, это и утром было заметно.
– Придумывать что-либо новое? – предложил я в шутку.
Не думал ведь, что Самойлов воспримет всё в серьёз. Вернее, враг мой действительно вдруг задумался, отводя взгляд, а потом вдруг выдал "гениальную мысль":
– А может, прогуляемся?
– З-зачем? – аж заикаться начал от шока.
– Корнеев… – раздражённо протянул Вик. – Ну зачем вообще гулять ходят?
Фыркнув, он ухватил зубами сигаретку и полез в карман за зажигалкой, явно намереваясь нарушить к чёртовой матушке все правила и закурить в коридоре. Говорят, ощущение дыма на кончике языка успокаивает. Я не знаю, не пробовал, самого этот ужасный запас, скорее, бесит. Но Самойлову, видать, всё же помогает, раз тянется за сигареткой каждый раз, когда начинает злиться.
– Фу-фу-фу, убери эту дрянь, – едва успел выхватить у парня зажигалку. – Курить вредно.
– А пить – противно, – хмуро.
– Будешь ехидничать, вдарю.
Я же прекрасно понял, что он имел в виду ту дурную вечеринку, когда я напился и вёл себя, словно полнейший идиот. Но блин, это же единственный раз было! Вик что, мне всю жизнь это поминать будет? Вот что значит "враг".
– Кишка тонка, – хохотнул Самойлов, но сигарету убрал.
– Да не выпендривайся!
Мы замолчали, недовольно сверля друг друга взглядом. Вик отвернулся первым, постоял почти с минуту, сверля взглядом крашеную стену.
– Так может ну её, пару, и прогуляемся? – спросил он, наконец.
– Давай, – тихо отозвался я. А что? Надо же когда-то попробовать?
Глава 19 – Как завещал великий…
Пасмурно. Холодный ветер треплет голые ветки деревьев, играет редкими последними листочками, забирается под одежду. Через недельку октябрь уж закончится, а там и первый снег выпадет, морозы долбанут, можно даже сказать, зима начнётся. Впрочем, ибо месяц осенний, улегшийся было снежок будет частенько таять днём, превращаясь в непролазную кашу. Не самая приятная перспектива.
Ну да сейчас на улице тоже не идеально, а мы с Виком медленно бредём по парку, не зная даже о чём поговорить. Вокруг ни души, разве что где-то позади, на собачьей площадке, гуляют с питомцами освободившиеся уже от учёбы школьники. Да кому вообще нужно это Богом забытое место в такой день?
– Паршивая погодка, – очередная реплика Самойлова практически вторила моим мыслям.
– Ага, не лучшая, – кивнул, пряча руки в карманы. – Скоро, поди, ещё и дождь пойдёт.
– Очень скоро, – согласился Вик, запрокидывая голову.
С минуту он пристально вглядывался в серое небо, постепенно затягиваемое тяжёлыми тучами, будто там было нечто неимоверно интересное. Я, не решившись оторвать Вика от "увлекательного" занятия, тоже поднял глаза наверх, скользя взглядом по тёмно-синим прожилкам туч. Будет не просто дождь – ливень, но, надеюсь, ещё не скоро.
– Слушай, так же неправильно, – выдал, наконец, Вик.
Я непонятливо посмотрел на парня. С чего это он? Что неправильно?
– Вот что мы делаем сейчас, а? – продолжил Самойлов.
– Гуляем? – предположил я, хотя, если честно, совсем не был уверен в ответе. Чем-чем можно было назвать наши непонятные передвижения, но уж точно не прогулкой!
– Вот именно, должны бы, а мы… нужно же разговор поддерживать, не на кладбище! – недовольно, но очень эмоционально.
В ответ на последнее замечание я внимательней осмотрелся: ровные ряды лавочек, давно уже пожухлый и умерший газон, выцветшие за лето светлые бордюры, сейчас покрытые грязью. На голых ветках деревьев сидят вороны, уже собирающиеся стайками. Или это наоборот оставшиеся? Честно, не помню, когда они улетают и улетают ли вообще. Да и в целом, вороны ли… М-да, плевать!
– А что? Похоже, на кладбище, – хохотнул я.
– Типун тебе на язык.
Ещё с полминуты молчания. Сознание наполняет ощущение медленно натягивающихся струн нервов. Они дрожат в тишине, издавая тонкую ноту отчаяния и… рвутся.
– Блядь, Корнеев, меня это бесит. Хватит молчать! Расскажи о себе, – взорвался Вик.
Витающая вокруг парня аура обволакивает, а привычный рык в голосе мурашками проносится по телу. Ох, чё-орт…
– Тебе всю подноготную? – усмехаюсь.
– Нет, – отрезал. – То есть да. То есть… – Самойлов запинается и всё же заканчивает: – Короче, Дэн, говори хоть что-то.
– А чего сразу я?
Получаю вместо ответа хмурый взгляд, уверяющий, что "это именно я насрал на ковёр". Да понял, понял!
И всё же задумался: а что я могу "рассказать" о себе? Ничем не примечательная жизнь, обычные друзья и враги, среди которых и сам Вик, среднестатическая семья. Да и сложно это, внезапно составить монолог о себе. Помнится, когда то пришлось делать в последний раз, я просто стоял перед толпой народа и глупо хлопал глазами, не в силах произнести ни слова. Это ещё в школе было, в девятом классе. Родители решили после восьмого года обучения перевести меня из обычной школы в гимназию, спорить с ними было бесполезно, да и не хотелось особо. И всё было бы хорошо, если б первого сентября меня не представили как "новенького" и не попросили рассказать классу о себе. Теряюсь в такие моменты. А что стоит упомянуть? Лучше бы просто задавали наводящие вопросы.
– Эмм… Нуу… – и на этот раз замялся я. – Я… это… Дэн, да. Скоро исполнится двадцать один. В школу пошёл рано, с шести лет, потому и в группе всех младше. Семья полная, живу с родителями, родных братьев и сестёр не имею. Есть двоюродная – Алёнка, ты как раз видел нас с ней в парке, когда сорвал идеальный план по… – запнулся, соображая, что о том лучше не вспоминать. – Ну да неважно. В общем, вы встречались уже и с ней и с её подругой Дашей. Вот… Вредных привычек не имею: не курю, наркотиками не балуюсь и не пью, по идее. С алкоголем у нас взаимные проблемы: я не умею его пить, а он потом заставляет совершать совершенно идиотские поступки.
– Это точно, – вдруг отозвался Самойлов. – В пьяном виде ты просто ужасен.
– Ничего такого! – возмутился.
– Что-о? А кто спьяну своего друга лапать полез? – нагло ухмыляясь, вопросил Вик.
– Ой-ой-ой, кто бы говорил, – фыркнул я. – Сам-то вроде трезвый был, а лепету пьяного дурака верил.
– Это какому же?! – на повышенных тонах.
– Тому, что соблазнять буду.
– Не было такого! Наоборот, не поверил.
– Правда что ли, Витю-юша? – ехидно протянул я, улыбаясь.
И сразу же отскочил от парня на пару шагов, ретируясь поближе к деревьям, потому что издевательство над именем для Самойлова, словно красная тряпка для быка. А деревья… ну и пусть голые, зато от разъярённого Вика спасти смогут. Он, конечно, не таран, обойти сумеет, но ловить жертву между стволов – сложнее, чем на открытой местности.
Вот что опять делаю? Зачем злю Самойлова? В голове вертятся нелестные эпитеты в свою сторону, а на душе вдруг стало так хорошо… Вот теперь мы нормально разговариваем: язвим, даже шутим. Если бы в ответ на моё замечание Вик не разозлился, а просто усмехнулся бы, то, наверное, мы бы смогли, наконец, преодолеть эту "стену молчания". Но мы враги, а потому каждое слово оппонента напоминает поворот ключа в замке зажигания. Вжух – и мотор заведён.
– Корнеев! – рыкнул Вик, бросаясь следом.
А я ржал, как ненормальный, петляя от него между деревьями, пока всё-таки не был пойман. Самойлов ухватил меня за запястье, резко дёргая на себя, и, чтобы удержать, просто напросто прижал к дереву, сжимая пальцы на предплечьях. Он смотрел так сурово, прямо испепеляющее, а я…
Не знаю, первый раз за всё время наших руганей меня не напрягает "пламенный взгляд" Вика. Вот вроде бы кажется, что парень готов одним ударом прибить пойманную добычу, ну, или хотя бы врезать ей посильней, но ведь не страшно! Я продолжаю улыбаться, совершенно не беспокоясь о собственном лице, которое может в очередной раз оказаться разбитым.
От ощущения ярости Самойлова кровь стучит в ушах, пальцы его больно сдавливают предплечья, а я бормочу довольно:
– Спокойствие, Вик, то-олько спокойствие. Как завещал великий Карлсон, – смешок. – Ну, хватит, а?
Парень не меняется в лице, кажется даже, ещё сильнее злится, но это даже забавно. Весело как-то… Смотрю Вику прямо в глаза, считая отзывающийся в висках пульс. Ну же, Самойлов, успокаивайся!
В голову вдруг забредает одна шальная мысль…
– Витюш, ну успокойся, – прошу оппонента, тот недовольно рычит, не собираясь следовать совету. – Всё, правда, хватит! Я знаю идеальное успокоительное.
– М-да? – в голосе сталь.
– Ага, – отвечаю еле слышно.
А потом резко подаюсь вперёд, касаясь лёгким поцелуем уголка губ Вика. Секунда, две… Отстраняюсь. В глазах Самойлова теперь нет ярости, скорее, удивление. Руки, до этого крепко удерживающие меня за плечи, больше не сжимаются мёртвой хваткой.
Самойлов молчит, ничего не говорю и я. Но эта тишина… спокойная.
– Корнеев, ты идиот, – очнувшись, сообщает Вик и отступает на пару шагов.
– Но ведь помогло? – спрашиваю с улыбкой.
Боже, что творится с этим миром? Успокоительное… Да это просто химия!
А я, кажется, действительно идиот.
Глава 20 – Уговор дороже денег
С тусклого экрана почти разрядившегося телефона мне ехидно подмигивало цифрами временное табло. Оно, стоит заметить, явно издевалось, ибо неумолимо приближало назначенный "адский час". Даже такая привычная дверь квартиры Ромки, перед которой я сейчас стоял, не решаясь постучать, казалась тёмной, мрачной и отталкивающей. Хотелось просто плюнуть на всё и позорно сбежать, пока никто не видит.
Цифры на табло вновь мигнули, сменяясь. Без десяти пять, а я торчу в коридоре, как полнейший дурак. Зверство какое-то! Зачем Ромыч только придумал этот идиотский ужин?
Нет, сперва я честно попытался проникнуться идеей и к субботнему вечеру практически уверил себя, что ужин – как раз самое то! Сам же хотел получше познакомиться с Черкасовым, чтобы понять, чем тот завоевал любовь Ромки. К тому же с Самойловым мы уже вроде бы вполне спокойно друг на друга реагируем…
Ага, ключевым словом здесь стало "вполне". Если ещё вчера вечером я был настроен на пару-тройку часов дружеского ужина с Ромкой и его возлюбленным, то поутру проснулся с поганейшим предчувствием. Что-то случится! Плохое. Безгранично. А что может быть хуже для Попова, чем моя с Виком грызня в такой день? Которая обязательно будет, если окажемся с Самойловым в одной комнате. Стоит ведь мыслить трезво: что уж говорить об ужине, если мы даже на "прогулке" повздорили?
– Ну и что ты тут стоишь? – раздалось за спиной.
Я чуть было дух не испустил от испуга – это ж надо было так незаметно подкрасться и гаркнуть прямо в ухо! – а заодно едва не пришиб нарушителя спокойствия. Правда, приготовленный для удара кулак оказался перехваченным ещё на подлёте, а я – крепко прижатым к телу "пугателя", коим на деле являлся Самойлов.