К полудню мы отправились на почтамт города Турфан, ожидая встретить там кого-либо из китаеедов. Но — о удивление! Никого там не было! Ни одного человека! Даже московский мужик по имени Женя, промышленный альпинист, который встретился нам у хотеля за час до сего момента и сказал нам: “Ну что, я пошёл на стрелку, встретимся на почтамте”, — и его не было!
Как после оказалось, многие люди были в Турфане одновременно, но друг с другом разминулись. Дмитрий из Дмитрова, не владея картой Турфана (хотя я в Москве активно распространял такую карту, где стрелкой был обозначен нужный нам почтамт), — ждал нас в помещении другого почтамта в двух минутах ходьбы от нас. Женя-промальпер, а также Таня Яшникова, встретились в Турфане друг с другом, но на стрелку сильно опоздали, и нас уже не застали. Оказывается, все они переходили границу в тот же день, что и мы, но несколькими часами позднее. Надежда Максимова из Москвы уже миновала Турфан и находилась где-то в районе Ланчжоу. Что же о других лицах, одни уже углубились в Китай до самого Пекина (как Андрей из Сыктывкара и белгородцы), другие же поехали на юг (в Тибет), третьи ещё не достигли Китая и лишь двигались по направлению к нему. Остаётся констатировать, что все люди самостоятельны, и радоваться этому. Интересно, будет ли кто на стрелке в Сиани?
Интересующиеся да узнают, что массовый неприезд на стрелку — не первый случай в истории АВП. В 2002 году в Афганистане никто не прибыл на встречу в Мазари-Шарифе, поскольку “мост дружбы”, по которому все планировали ехать, оказался закрыт; одни опоздали на сутки, другие чуть больше, и встретились только в Кабуле. В 1999 году, в начале поездки в Судан, на встречу в сирийском городе Алеппо прибыл лишь питерец В.Шарлаев; остальные в это время сидели в тюрьме г. Батуми, посаженные начальником Угрозыска Тенгизом Концелидзе (кстати, после “революции роз” в Батуми в 2004 году посадили и самого Концелидзе!). В 1997 году (поездка в Иран) всеми, кроме меня, была продинамлена стрелка в г. Нальчик; можно вспомнить и ещё несколько примеров. Такое свойство людей (опоздание или неприход на встречи) меня в прошлом раздражало; сейчас же я успокоился, зная, что прочие китаееды — взрослые, самоходные люди и прекрасно обойдутся без меня. Товарищу Демиду же придётся потерпеть моё общество до следуюшей стрелки в Сиани, а может быть, и дальше. Он не возражал.
…Поскольку Демид уже улучшил своё настроение и самоходность, мы сегодня вечером гуляли по Турфану. Посетили книжный магазин — очень полезное место: купили карты Китая на китайском языке. В автостопе такая карта необходима, ведь как узнать у водителя, куда он едет? Произношение их нам непонятно, а наше непонятно им. Да и дорожные знаки не дублируются по-английски (может, только где под Пекином на автобанах, но не здесь), — как же на развилке выбрать нужный путь? Только сличая иероглифы на указателе с картой автодорог.
Помимо карты Китая, взяли также карту мира на китайском: разумеется, Китай оказался в центре мира. На арабских картах в центре карты оказывается арабский мир, на американских — США (а Россия и вообще Евразия режется пополам, Москва на востоке, Владивосток на западе). Каждая страна считает себя центром мира, так и Китай — по-китайски “Чжон-гуо” — “Срединная страна”.
В России я однажды прочёл, что на китайских картах, якобы, большая часть наших Приморского и Хабаровского краёв отнесены к Китаю. Но реально всё не так страшно: лишь два островка на Амуре под Хабаровском китайцы всегда считали своими. (В конце 2004 г. Путин передал-таки китайцам эти спорные острова.) Есть небольшой территориальный спор с Индией, на юго-западе, в Гималаях.
Книги вождей и классиков китайского коммунизма, как ни странно, почти отсутствовали. Единственно популярным оказался Дэн Сяопин, 100-летие со дня рождения которого отмечали китайцы как раз в это время. Создателю китайского “экономического чуда” было посвящено множество книг, преимущественно дорогих. Все, разумеется, на китайском языке. Много было книг и других, на все случаи жизни: и для компьютерщиков, и для изучающих английский, карты, детские книги, словари, книги каких-то бородатых древних философов и всё другое разное. Цены на книги были несколько ниже российских (в среднем на 30 %), и гос. цена была напечатана на каждой книге и карте, как во времена СССР.
Турфанский базар походил на базар в любом городе мусульманского мира: харчевни, люди в тюбетейках, сами тюбетейки, фрукты-овощи, мясо на сорокоградусной жаре без холодильника. Большие кучи арбузов, некоторые стоили всего 1 юань за штуку. Персики и прочие фрукты. На базаре оказалась мечеть, во время молитвы полная народу (сотни людей), в городе — ещё и другие мечети, но не на главных улицах, а во дворах… За парадными многоэтажками центра в глубине спрятались неасфальтированные пыльные одноэтажные кварталы и узкие улочки старого восточного городка.
В центре Турфана, на городской площади — куча детских и взрослых качелей, тренажёров и турников. В любое время дня куча детей и некоторые взрослые разминались на разных “ногоходах”, “рукокрутах” и подобных агрегатах, сущность которых мне трудно описать. Все они были бесплатные и почему-то не сломанные.
Как только заходит солнце, город Турфан становится весьма оживлённым. На улицы выползает масса тележек с товарами и едой. На главной городской площади, да и на всех основных перекрёстках и улицах, появляются столы и стулья, и тысячи китайцев (не только приезжих, но и местных) садятся культурно проводить вечер: едят, общаются, опять едят, после еды прогуливаются по улицам, что днём делать гораздо труднее из-за жары. Вся еда в городе оказалась была острая, двух основных типов: 1) всё на палочке (типа шашлыки, но из всего) и 2) макароновый суп со всевозможными приправами.
Четверг, 5 августа. Трасса и научный ночлег
Хватит бездельничать! С этими мыслями мы поднялись сегодня, покинули Турфан-хотель и в этой поездке в гостиницах больше не ночевали. Товарищ Демид восстановил своё здоровье и самоходные свойства — и был полон желания двигаться вперёд.
На городском автобусе выехали на трассу (она проходит по окраине города) и занялись автостопом. Однако первые полчаса от наших рукодвижений не было никакого эффекта. Затем остановился крутой американский джип размером с целый автобус. Полный канистр — то ли с водой, то ли с бензином, — по всем признакам, ехал далеко.
Я достал иероглифы «Куда вы едете?» (ни-шан-нар-цюй) и стал тыкать водителю. Но тот отреагировал странно. Запихнув нас в джип, он поехал на заправку, где стал искать переводчика. Оказалось, водитель-уйгур (его звали Махмуд) не умел читать и говорить по-китайски, и наш иероглиф его ввёл в затруднение! Зато, как вскоре обнаружилось, Махмуд знал некоторые русские слова, а ехал он сегодня в Хами — 400 км от Турфана. Поехали.
— Американские машины дрянь! — ругался он по дороге, заезжая в разные автосервисы. — Купил американскую, в Урумчи, только была нормальная, и вот уже барахлит! И никто не может починить. Китайские машины — самые надёжные, а американцы продают нам мусор. Никогда не буду больше покупать ничего американского!
А ведь про китайские вещи в других странах говорят то же самое.
Трасса шла через пустыню, населённых пунктов почти не было. Редкие харчевни и огромные заправки. Много солнца и грузовиков. Все указатели — на двух языках: на китайском и мелкими буковками на уйгурском (арабская письменность). Когда Уйгурия закончится, все надписи будут только на китайском.
Кое-где по трассе продают дыни и арбузы.
Проехали 400 километров, и водитель свернул в город Хами. Мы же решили продолжать движение, и на локальном грузовичке доехали до очередного арбузного развала. Это были целые горы арбузов и дынь, и их владельцы, увидев нас, идущих мимо, стали нас угощать. Мы чуть не треснули от обжорства, а они всё отрезали и подсовывали новые куски.
Мимо арбузных гор проезжал парень на велосипеде (лет пятнадцати). Остановился посмотреть, что за оживление, и тоже стал смотреть на нас. Вообще в центральном Китае не собираются большие толпы поглазеть на иностранца, это — явление национальных окраин. Но здесь, в Уйгурии, мы ещё были немного кому-то интересны. Когда мы закончили с арбузами и думали было идти, — владелец велосипеда стал показывать жестами, чтобы мы остались и ночевали в этой деревне.
Притрассовые деревушки, как и эта, нередко живут за счёт дороги: местные жители продают фрукты, содержат столовые и гостиницы для водителей и иными способами извлекают выгоду из своего расположения на трассе. Спрос, конечно, небольшой. Но они ждут, и если подъезжает на стоянку машина, выскакивают вмиг из своих заведений, делая жесты: рули сюда! Туда! Ага, задний ход, ещё левее, ещё чуть-чуть, стоп! И специально ради одной машины с экипажем начинают готовить обед. Доход в три доллара в день уже сделает заведение безубыточным (средний доход китайского крестьянина — $300 на человека в год, но он имеет ещё бесплатные плоды своего огорода).
Так вот, обитатели заведений напротив, уйгуры, сидели на пороге своих мини-столовых и мини-гостиниц, ожидая, когда кто-то заедет к ним. Парень нас и привёл. Все заинтересовались нами, организовали бесплатный чай и ночлег. Я, как мог, жестами и рисунками объяснил нашу сущность, а парень-велосипедист (также жестами общительный: в Китае таких мало) устроил нам экскурсию по деревне.
Деревня содержала глинобитные домики и поля, орошаемые при помощи каналов. Китайские крестьяне за столетия достигли мастерства в организации каналов: у них есть заслонки и задвижки (каменные, металлические и просто земляные), чтобы в нужное время направить воду на нужное поле. Глиняные печки содержали ещё тёплые лепёшки хлеба. Парень завёл нас к себе во двор и угостил чаем. Обычный крестьянский двор, скотина, маленький телевизор, электричество, глиняные стены, строгие мама и папа, которые (судя по недовольным голосам) сказали сыну: нечего таскать домой всяких иностранцев! Выпроваживай их поскорее!
Пришлось расстаться. Мы вернулись на место ночлега, где нас ожидало уже человек десять уйгурских жителей. Привели девочку, изучавшую в школе английский язык, но она оказалась двоечницей, стеснялась иностранцев и переводчицей быть не смогла. Перед сном уйгуры предложили мне состязаться армрестлингом (борьбой на руках) на местном холодильнике, и я проиграл почти всем крестьянам: во-первых, они оказались сильными, а во-вторых, знали какой-то секрет.
Уснули в маленькой комнатке без кроватей, вероятно предназначенной для отдыха водителей.
Пятница, 6 августа. Похищение арбуза
Утром я решил попрощаться с пацаном, зазвавшим нас на ночлег, без труда нашёл его дом и даже подарил ему календарь «Родные просторы» с видами Р.Ф. Но тут появилась ворчливая мать и выписала меня вон. Ещё одни «Просторы» мы подарили самому хозяину придорожной гостиницы и вышли на трассу. Календарями «Родные просторы» на 2004 год нас спонсировал гл. редактор газеты «Вольный ветер» Минделевич С.В.
(Рекламная пауза:
«Если вы хотите, чтобы мы с вами поговорили по-английски, принесите нам еду, например арбуз».
Делегация удалилась домой на расшифровку послания. Через пять минут, вероятно проверив значение всех слов по словарю, девушка выехала из ворот дома на велосипеде, с арбузом в багажнике. Арбуз оказался приятно холодным, наверное они их остужают в каком-нибудь колодце или ручье. Ну, теперь можно и поговорить! Обменялись несколькими письменными английскими фразами, но тут арбуз кончился, и девушка поехала за вторым (прочие, не владеющие иностранными языками граждане её сопровождали туда-сюда). После второго арбуза Демиду стало плохо. Мы поспешили откланяться и уехать из арбузного поселения.
В городах много всяких строек, повсюду стройка. Целыми кварталами, улицами и микрорайонами всё строят, строят, строят. Дороги, улицы, тротуары, жилые дома, мосты, стены, заборы, подземные переходы, офисы и магазины. А также чинят всё построенное ранее. Наверное, строитель — самая востребованная в Китае профессия. Китайская промышленность выпускает 500 миллионов тонн цемента в год, по килограмму в день на каждого китайца, от младенца до старика, и весь этот цемент идёт на бесчисленные стройки.