П. Ховард
ТРУС
1
Из дверей салуна вылетела шляпа. Раздался хохот.
Вслед за шляпой под оглушительный рев проследовал тем же путем ее владелец. Поднявшись на ноги, парень подобрал шляпу и отряхнул штаны. Его грустные глаза загорелись ненавистью: на порог вышел Том Коннор.
– Чтоб духу твоего тут не было! – презрительно ухмыльнулся он. – Убирайся отсюда.
– Захочу – и приду.
– И снова от меня получишь!
– Тр-русам в салуне не место! – выкрикнул кто-то, а другой голос поддержал:
– Все его обижа-ают… С виду ковбой, а поджилки трясутся.
– Связываться неохота! – в сердцах проговорил молодой человек. На пороге появилась рыжеволосая девушка.
– Уходи, Робин, видишь, они издеваются.
– Эми, я ведь к вам прихожу. Главное, чтобы вы не смеялись.
Девушка помолчала мгновение, потом с усилием произнесла:
– Я… я и не стану, Робин. Но лучше тебе не ходить сюда.
– А теперь проваливай! – заорал Коннор. – По-моему, Эми тебе ясно сказала, а?
Осмеянный Робин медленно побрел к коновязи. Все видели, как он вскочил на своего Римбоу и ускакал. Коннор и Эми вернулись в салун.
– Том, почему вы все над ним измываетесь? – спросила девушка.
– Потому что трус, но упрямый. Пять раз его предупреждал, чтоб вокруг тебя не увивался. Четыре раза за шиворот выводил. А он опять за свое!
– Сто против одного, – пробурчал пьяный голос, – что парень завтра будет тут как тут…
– Тогда уже врежу как следует! – огрызнулся Коннор.
– Чего-то неладно выходит, – сказал кузнец Грин. – Трусливого трогать доблесть небольшая. Он сдачи не даст и пулю не всадит…
– Тогда пусть дома сидит, – заявил Том.
– А он ко мне приходит, – поддразнила того девушка.
– А ты, стало быть, сердечно ему рада, так что ли?
– Рада не рада, а какого дьявола ты ревнуешь?
– Отвечу в самое ближайшее время, мисс, – со значением произнес Коннор и улыбнулся.
2
Робин пустил коня в галоп. Горькое отчаянье овладело им, сердце кипело ненавистью и злобой. Трус! Все знают, что он – трус. Но почему, почему так? Почему он не может взяться за оружие, когда обидчик глумится над ним? Почему одно только холодное чувство студит сердце?
Он поглядел на небо, словно испрашивая у далеких сверкающих звезд ответа на свой вопрос. О, как хорошо понимает он, что значит быть трусом, когда кто-то машет кулаками или берется за револьвер!
Понимает – только нет пока имени этому чувству. Вдруг начинают мелькать в памяти смутные, беспорядочные картины: зарево пожара, стрельба, запах гари… кровь, стоны. Что такое, откуда это? Не понять, но тело немеет от страха, душа будто застывает в преддверии чего-то страшного.
Было Робину года четыре, а то и меньше, когда то страшное произошло. Олсен говорит, будто все это фантасмагории. Но именно тогда Робин остался сиротой, и его дядя, Олсен Джеф, взял его к себе. Так он сам рассказывал. Вот откуда те странные картины. И если теперь доходило до стрельбы, начинались угрозы, Робина вдруг оглушали резкие крики, душила пороховая гарь от выстрелов из далекого прошлого. И холодный страх леденил тело. Вот его и прозвали трусом.
Робин влетел в ворота бедной фермы старого Олсена Джефа, привязал Римбоу и быстро взбежал по лестнице к себе в комнату. И не раздеваясь бросился на кровать.
Олсен Джеф хорошо слышал шаги, затихшие лишь на верхней ступеньке скрипучей деревянной лестницы.
– Пришел, – многозначительно подмигнул он шерифу Паттерсону.
Приятели частенько засиживались вдвоем за полночь, когда у одного не было дел на ферме, а у другого – где-нибудь в горах, куда вели следы очередного беглеца. Отчего двум старикам не перекинуться словечком?
– Твой что, привычки заходить здороваться не имеет?
– Обычно-то заходит, – ответил Олсен. – Видать, стряслось что-то.
– Гм, парни его не слишком жалуют. Потому что… трусоват, – вздохнул Паттерсон и добавил, помолчав немного: – Отправил бы ты его на Восток. В тех краях трусость не в диковинку.
– Разве ж я не отправлял?
– Не едет?
– Ни за что. Страдает, а ни в какую. Упрямый он, непокорный.
– Таким воспитал, Олсен, а?
– Да чепуха! Воспитал я его, как надо. Он не хуже любого в наших краях. Хотел бы я знать, кто из наших парней в девять лет сумел бы снять птицу с дерева со ста шагов? Ведь палец едва до курка доставал. Кто научил? Олсен Джеф. А в шестнадцать лет Робин орудовал своей левой не хуже, чем ты правой лет двадцать назад! А в семнадцать он поймал и объездил дикого мустанга, Силвер-Кинга, помнишь?
– Помню, помню. Дикий из диких был.
– А в седле Робин держался не хуже меня. Как-то раз мы с ним двое суток гнали лошадей через горы, привал делали, может, раз или два, но парнишка выдюжил до конца.
– И все-таки, Олсен…
– Трусливый, – вздохнул тот.
Шериф не спеша набивал трубку.
– Болтают, будто он за Эми ухлестывает?
– Слышал.
– По-моему, он ей нужен, как прошлогодний снег. И этот Коннор к нему без конца привязывается в салуне.
– Дождется он! – Олсен хватил кулачищем по столу так, что загремела посуда. – Дождется, что я возьму револьвер да сам в салун приду. Пусть те герои-говоруны покажут, на что способны!
– Не кипятись, Олсен. Был бы Робин не трус, сидел бы вместе с ними. Ты ведь и сам таких терпеть не мог лет сорок тому, а?
Шериф поднялся.
– Пора мне. Завтра прибывает губернатор. Пойду выловлю в округе пару-другую бродяг. А то они уж и поворовывать начали.
– Успехов, Патт. И спокойной ночи.
– Тебе того же, Олсен.
Олсен проводил шерифа, вернулся в дом и по деревянной лестнице поднялся в комнату Робина.
ВОДА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В КРОВЬ
1
Робин плашмя лежал на постели. Он слышал, как отворилась дверь, но не пошевелился.
– Роб, – тихо произнес старый фермер, – у меня сидел шериф. Ему было неприятно, что ты не зашел.
Молодой человек сел на постели. На лице его отражалась сильная душевная боль.
– Не обижайся, Олсен, не хотелось никого видеть.
Олсен Джеф глядел на своего воспитанника. Характерное лицо настоящего мужчины: орлиный нос, густые непокорные пряди, большие черные глаза, четко очерченный энергичный рот. Будь у Робина какое-нибудь бледное, туповатое лицо, так и не беда бы, что трус. А тут и лицом, как говорится, вышел, и фигура на загляденье – плечистый, подтянутый, разве что длинноват слегка.
– Что произошло, Роб?
Горло парня перехватывали спазмы, но он заставил себя выговорить:
– Побили.
– Почему? Ты дал себя обидеть?
– Я трус! – Робин вскочил и заходил по комнате. – Я болен, Олсен! Видно, тут уже не просто трусость. Когда меня обижают или кто-нибудь хочет ударить, знаешь, прямо руки отнимаются.
Олсен задумался. Потом поднялся и двинулся вниз по лестнице.
– Иди за мной! – мрачно произнес он.
В комнате, откуда недавно ушел Паттерсон, Олсен сел за стол и зажег лампу.
– Сядь, Робин.
– Что ты хочешь?
– Хочу рассказать тебе всю правду. Может, лучше бы и не рассказывать, но так дальше нельзя. Нет больше сил.
Олсен выдвинул один из ящиков письменного стола, порылся в нем и вытащил большие старомодные серебряные часы с крышкой. Крышка щелкнула.
– Вот твоя мать, Робин.
С фотографии, изящно вставленной в крышку, глядела красивая молодая женщина с печальными глазами. На руках она держала ребенка. Робин вглядывался в фотографию со странным ощущением.
– Ребенок – ты, – подтвердил Олсен. – Тебе тут два года.
– А отец? – голос Робина задрожал от волнения, в горле пересохло. – Кто мой отец?
Старик, ни слова не говоря, подошел к окну, поглядел на тихие ночные поля.
– Кто мой отец? – нетерпеливо повторил Робин.
Олсен повернулся и твердо произнес:
– Тигр.
Пораженный известием, Робин еще раз посмотрел на фото. Тигр! Сколько лет прошло, а слава о нем живет. Легендарный грабитель. Его схватили, когда Робин был совсем маленьким.
– Олсен, ты расскажешь мне все!
– Расскажу, Робин, расскажу. Может, и пожалею после, но сейчас будет хуже, если смолчу.
И старый Олсен начал рассказывать.
2
– Твоя мать родилась в семье одного известного и уважаемого адвоката по фамилии Хиллер, в городе Бостоне. Старшая ее сестра вышла замуж за Джека Ровера. Он как раз тогда получил в наследство богатую ферму, она и по сей день считается лучшей в штате. В общем, сестра, Лилиан ее звали, приехала на Запад, а твоя мать отправилась с ней вместе вроде как поглядеть на экзотику. В пути на них напал Тигр со своей бандой, всех захватили и потребовали у родни выкуп. Большие деньги потребовали. И получили все. Только Тигр влюбился в Энн, младшую сестру. Заставил ее обвенчаться с ним. Правда, болтают, будто она сама в него влюбилась…
Теперь чего гадать? Обвенчались они, и Тигр исчез. Ни слуху ни духу аж целый год. Оказалось, он под чужим именем поселился в Калифорнии, стал добропорядочным гражданином. Воспитывали они с Энн маленького сынишку. Но тут кто-то Тигра узнал и Роверу донес. Тот не медля собрался ехать в Калифорнию, брать Тигра. С ним отправились еще несколько приятелей: Фред Норвик, Джим Холл да один доктор по фамилии Веллер. Фред с Джимом в те времена совсем юнцами были, по глупости на подлое дело пошли. Хиллер спас дочку от газетчиков, знаешь ведь, писаки на такие сенсации как мухи на мед липнут, и отправил ее подальше, в Вирджинию. Только Энн, судя по всему, и в самом деле любила Тигра. Все время рвалась к нему в тюрьму, приходилось силком удерживать.
– Как они посмели! – вырвалось у Робина, и в глазах его зажегся странный огонь.
– Тигра приговорили к смерти, но после помиловали. Как-никак, два калифорнийских года доказали, что человек начал исправляться. А Энн перед самым судом умерла…
Робин вглядывался в красивое лицо женщины, улыбавшейся ребенку. Его черты вдруг сделались восковыми.
– Мама!
Но на сей раз не слабость овладела телом. Только будто легла на сердце громадная холодная плита.
– Дальше, Олсен!
– А уж и до конца недалече. Я стал ребенку опекуном. Тебе, значит. И старался воспитывать тебя так, чтоб в жилах твоих не водичка текла, а кровь! Ведь не один отец твой, а и дед, и прадед грабежом промышляли. Знаменитые были грабители, никто с ними сравниться не мог ни по силе, ни по хитрости: смелые, быстрые, хладнокровные. И все до старости дожили. Из них из всех один Тигр полиции достался. Вот я и оберегал тебя, Робин. Кровь Тигров– особая. Очень мне боязно было: вдруг наступит день, и забурлит она в тебе! Я даже радовался иногда, что ты такой вот… трусливый…
– Как же ты раньше не рассказал?!
– Да посчитал, что тебе спокойней будет думать, что ты – сирота, сынок моего умершего брата.
– Постой, Олсен! – резко прервал Робин. – Скажи, фотографию тоже похитили? Со стрельбой?
– Помни, помни день, когда схватили твоего отца. Он из тюрьмы улизнул, а потом удача ему изменила. Взяли его возле фермы Ровера. Там же целый отряд дожидался, знали, кому он будет мстить. И Норвик, и Холл на очереди стояли, но им повезло: поймали Тигра. Ровер выследил.
– А зачем ему это понадобилось, Олсен?
– Да, видать, не по нутру ему, что родственничек-то – бандит.
Робин закурил. Лицо одеревенело и стало похожим на бледную маску.
– Я-то рассудил как? – продолжал Олсен. – От прошлого лучше подальше держаться…
– Спасибо, старик, ты всегда был добр ко мне! Прощай!
– Робин, постой, куда ты?
– А сам не догадываешься?
– Н-нет.
– Тогда скажу. Но только когда отца освобожу. И кое с кем старые счеты сведу. И когда с Ровером поквитаюсь. Прощай, Олсен!
– Робин, остановись!
Олсен бросился вслед, но тот уже исчез.
3
Шериф отворил дверь и удивленно воззрился на бледного Олсена. Руки у старика дрожали.
– Черт побери, приятель, что случилось?
– Надо поговорить, Патт. Похоже, я изрядно сглупил.
– На-ка, выпей глоток, а то глядеть страх.
Старый фермер дрожащими руками взял стакан и судорожно выпил.
– Я переговорил с парнем. И черт меня дернул за язык!
– Да в чем дело?
– Ох, сначала надо, Патт. В общем, я в родстве с Энн Хиллер, с женой Тигра, помнишь?
– Смутно припоминаю…
– Так вот, после ее смерти я стал опекуном молодого Тигра. Старик Хиллер к тому времени уже Богу душу отдал. Ну я и взял ребенка к себе.
– Робина? Он что, сын Тигра?
– Ты дослушай, Патт. Ходил я к Тигру в тюрьму, на свидание. Первым делом он мне пригрозил: дескать, когда выберусь отсюда, то Ровера и всю его компанию прикончу, и тебя впридачу, если с ребенком что случится, – Олсен глотнул еще виски. – Я тогда ферму имел в штате Миссури. И случилось раз, что заболел парнишка воспалением легких. Как тут поможешь? Умер он. Там же я его и похоронил. И страшно мне стало, что Тигр из тюрьмы сбежит и мне отомстит. Вот тогда-то я и усыновил Робина, сынка доктора Веллера. Года четыре ему было, в приюте воспитывался, потому что банда Тигра с отцом расправилась за то, что с Ровером был. Усыновил я его и сюда подался. Тут никто знать не знал, что мой приемыш помер. Так что Робин занял место сына Тигра. Ну что, не Бог весть какой грех, а?
– Оно-то так, да все-таки грех, Олсен.
– А нынче пришла мне в голову дурацкая затея, – Олсен даже застонал. – Больно заела меня трусоватость Робина. Но как ему себя самого переупрямить? Знаешь ведь, сколько болтают про всякую там наследственность. Подумалось мне, что я могу ему сил добавить. Словом, сказал я Робину, будто он – сын Тигра…
– Ты спятил, Олсен!
– Чего ты кричишь, Патт, я уже сам сто раз пожалел. Но мне показалось, что иначе никак нельзя: ну, почует парень в себе силу, ну, взыграет у него кровь… наследственность эта, значит…
– К дьяволу наследственность, Олсен! Такие штуки делать нельзя.
– Эх, кабы знать! А то у парнишки аж глаза разгорелись. Я обрадовался, поверил: предки заговорили, сейчас пойдет да проучит Коннора как следует. Я ведь ничего другого и не хотел, всего-то влить в него добрую пинту смелости…
– Старый ты дурень, Олсен. Что дальше было?
– Выложил я ему историю с Тигром, все как на духу: и про Ровера, и про Холла с Норвиком. Чтоб, значит, всю правду…
– А где он сейчас?
Старик не ответил и опустил голову.
– Оглох, что ли? Я спрашиваю, сейчас Робин где?
– Поздно, Патт. Он уже ускакал.
– Куда?
– Тигра вызволять, я так думаю.
– Чего-чего?
– Тигра вызволять. И с Ровером поквитаться, и с другими.
Шериф не сразу обрел дар речи. Тень от желтого пламени керосиновой лампы металась по стенам и потолку. Наконец Паттерсон словно очнулся.
– Олсен, как ты считаешь, куда Робин поскакал?
– Если он правду сказал, то, наверное, в Денвер, там Тигр сидит.
– Или в Фолкстон, Ровера прикончить? Ох, старина, моли Бога, чтобы мы успели хоть как-нибудь помешать. Хотя, знаешь, я все-таки не верю: Робин добрейшей души парень, и чтобы вдруг, ни с того ни с сего…
Едва переводя дух, в дом влетела испуганная рыжеволосая девушка.
– Скорей, мистер Паттерсон! Несчастье… Робин… Он убил Тома. И Билла с Питером тоже!
ДЬЯВОЛ ОСВОБОДИЛСЯ
1
Двери салуна распахнулись, и вошел Робин. Часы показывали около десяти вечера. Робин прямиком двинулся к стойке. На мгновение ковбои притихли, потом кто-то загоготал. Один из завсегдатаев шмякнул кулаком по столу и громко выругался.
– Стаканчик шерри, Эми, – тихо попросил вошедший.
– Боже, Робин, ты опять пришел. Ну зачем?
– Хочу выпить глоток шерри.
Возле стойки возник Том Коннор.