Если думать о реальности, можно спятить. Потому что реальность больше не была реальностью. Происходящее было невозможно, следовательно, все это случилось с ними не по-настоящему. Ей только кажется, что повсюду снег. Стоит ей только захотеть – и он исчезнет. Нет, правда, сейчас она откроет глаза…
– Мэнди, Мэнди, проснись!
Она едва слышала голос Ренцо, потому что кто-то громко кричал.
– Мэнди, тише!
Тогда она поняла, что кричит сама, но успокоилась, только когда он прижал ее голову к своей груди.
– Тебе приснился кошмар, но ты уже проснулась, – мягко сказал он. – Все хорошо.
Она отстранилась.
– Ренцо, тебе не нужно мне лгать. Я выдержу правду.
– Нас все еще могут спасти.
– Я знаю, но ведь могут и не спасти. Вероятность этого высока.
Ренцо ничего не ответил, лишь крепче прижал ее к себе, и она вдруг почувствовала себя защищенной. Ей даже удалось пошутить:
– Не нужно меня защищать. Ты же знаешь, что я не хрупкая.
– Ты никогда не была хрупкой, – пробормотал он. – Ты пыталась мне это сказать, но я тебя не слушал. Вот такой я человек. Думаю, некоторые из-за этого считают меня невыносимым.
– Скажи мне, кто они, и я их отделаю, – сказала Мэнди. – Я никому не позволю на тебя наговаривать.
Он рассмеялся.
– Тогда все в порядке. Рядом с тобой мне нечего бояться.
– Не уходи, – прошептала Мэнди. – Останься со мной.
– Подожди минутку.
Поднявшись, Ренцо придвинул свою кровать к ее.
– Так лучше, – сказал он, снова заключая ее в объятия.
Мэнди тут же заснула. На этот раз никаких кошмаров не было.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мэнди проснулась в одиночестве. Из-за того, что окна были завалены снегом, она не знала, сколько было времени. Покинув спальню, она дошла до двери, ведущей в «запретную» комнату. Она была приоткрыта, и в нее проникал свет.
За ней она нашла Ренцо, который смотрел на падающий снег.
– Если прилетит вертолет, здесь будет лучше всего делать знаки спасателям.
– Ты заметил какие-нибудь признаки вертолета?
– Нет, а даже если бы они и были…
– Нас не смогли бы разглядеть через пелену снега, – закончила Мэнди.
– Давай поедим, а потом вернемся сюда.
Они провели целый день в запретной комнате в надежде услышать шум вертолета, который так и не появился. Когда снег перестал, было уже совсем темно, и они вернулись в безопасную часть хижины, чтобы поужинать при свете фонарика.
– Ты замерзла, – сказал Ренцо, заметив ее дрожь. – Есть лишь одно место, где можно согреться, и чем раньше мы там окажемся, тем лучше.
Перед тем как забраться под одеяло, он снова включил оба мобильных телефона. Связи по-прежнему не было. – Почувствовав его отчаяние, Мэнди обняла его.
– Это не меняет того, что мы уже знаем, – мягко произнесла она.
– Я хотел, чтобы ты была в безопасности.
– Я в безопасности.
Ренцо повернул голову.
– Жаль, что я не могу сейчас видеть твое лицо, – пробормотал он.
– Оно такое же, как всегда.
– Нет, оно изменилось. Ты изменилась.
– Возможно. Давай согреемся.
Они лежали, прижавшись друг к другу и накрывшись одеялами.
– Если бы здесь была мобильная связь, кому бы ты позвонила в первую очередь? Есть кто-нибудь, кто стал бы о тебе беспокоиться?
– Нет. У меня есть только дальние родственники по всей стране, которых я никогда не видела.
– А друзья? Любовники?
– Любовники? Во множественном числе? Не смеши меня.
Мэнди представила себе, как он криво ухмыляется.
– Ну а в единственном?
– Нет. С любовью покончено. Это напрасная трата времени.
– Да, ты упоминала о ком-то, кому нужно было «за что-то подержаться».
– Сначала я была от него в восторге. Он умел меня развеселить, а это большой плюс.
– Да, – задумчиво произнес Ренцо.
– Ты, конечно, тоже знаешь в этом толк, не так ли? Сначала рассмешить, затем затащить в постель. Я наблюдала за ним на вечеринках. Он смотрел на всех симпатичных девушек как кот на сметану.
Ренцо приподнялся на локте.
– Думаешь, я такой же? – В его голосе слышалось негодование. – Именно поэтому ты настроена против меня, не так ли? Он плохо с тобой обошелся, а виноват, получается, я. Ох уж эти женщины!
– Вы с ним из одного теста, – усмехнулась Мэнди. – Ты смотришь на женщин точно так же. Я сама видела.
– Не отрицаю, что мне нравится заигрывать с хорошенькими девушками, но только не во время подобных экспедиций. Поверь мне, я не соблазняю девушек из своей группы. С одной стороны, это было бы непрофессионально, с другой – их бойфренды убили бы меня. Я бы закончил свои дни в ближайшем ущелье.
– Предпочитаешь прыгать по балконам?
Он рассмеялся, и она почувствовала, как сотрясается его тело.
– В том, что касается обольщения женщин, ты настоящий виртуоз.
– Не совсем. Есть одна женщина, с которой у меня не получается быть виртуозом. Я не знаю, мучает ли она меня специально, или сама того не осознает.
Его дыхание согревало ей ухо.
– И никогда не узнаю, если ты мне не скажешь.
– Что… – Изумленная его словами, она повернула голову, и его губы неожиданно коснулись ее щеки. Это было похоже на электрический разряд. – Что ты сказал?
– Ты понимаешь, что делаешь со мной? Мне очень важно это знать.
– Что я делаю с тобой? Тебе это не приснилось?
– Нет. Ты с самого начала не давала, мне покоя, словно заноза. В нашу первую встречу все было нормально. В тот вечер мы немного поболтали, и я подумал: «Замечательно. Здесь есть с кем поговорить». Но после этого ты вела себя как одержимая, и я думал, что ты делаешь это нарочно. Скажи, это так?
– А ты не можешь понять сам?
– Нет, поэтому и спрашиваю. Я никогда не понимал, не понимаю до сих пор, и это сводит меня с ума. Ты маленькая задира.
– Нет!
– Неужели? То есть ты не специально танцевала с Марселем, чтобы остальные мужчины смотрели на твои прелести?
– Я была прилично одета.
– Дело не в одежде, а в том, как сексуально ты двигалась в своих обтягивающих брюках, сводя с ума мужчин.
– Включая тебя?
– Да, черт побери, включая меня. А когда мы вышли на улицу, ты провоцировала меня, чтобы я тебя поцеловал, затем в решающий момент ушла. Я чувствовал себя полным идиотом.
– Минуточку! Это ты меня провоцировал, чтобы доказать мне, что ни одна женщина не может перед тобой устоять, даже я. Ты сам в этом признался.
– Что я сделал?
– Ты сказал: «Раз ты видишь меня насквозь, думаю, мне лучше прекратить».
– Ну разумеется! – воскликнул он. – Мне пришлось сказать, что я был несерьезен, чтобы защитить свое самолюбие. Я сгорал от желания тебя поцеловать, но ты завела меня в тупик и посмеялась надо мной.
– Сам виноват, нечего было меня провоцировать.
– Подожди-ка. По-моему, это я был жертвой.
– Ну тогда на следующий вечер ты отомстил за себя.
– Интересно, каким образом. Ты переутомилась, и я сделал тебе массаж. Никакого рукоблудия. Не понимаю, почему ты жалуешься.
– Именно потому, что не было рукоблудия.
– А ты бы хотела?
– Дай Бог терпения! Я словно бьюсь головой о кирпичную стену. Ты не видишь дальше своего носа.
В ответ послышался сдавленный смешок.
– Что тут смешного?
– Прости, – произнес Ренцо дрожащим голосом. – В этой темноте и носа своего не увидишь.
В своем негодовании Мэнди не замечала темноты. Ей очень хотелось увидеть Ренцо, но единственное, что она сейчас могла, – это протянуть руку и коснуться его лица.
Существовал ли когда-нибудь мyжчинa, подобный ему? Они находились на грани взаимного уничтожения, а он смеялся.
– Мне нет необходимости тебя видеть, – ответила она. – Я знаю, что ты надо мной смеешься.
– Смеюсь? Это после всего, через что я из-за тебя прошел? Мэнди…
Его тон изменился, когда ее пальцы коснулись его губ.
– Мэнди… Мэнди… Мэнди!
Последнее слово было едва различимо, так как утонуло в поцелуе. Ренцо наконец сделал то, чего она так долго ждала. Сейчас она могла быть честной с самой собой. Ей уже давно этого хотелось. Его рот оказался таким, каким она себе его представляла, – твердым, настойчивым, дразнящим, щедрым и умоляющим об ответном поцелуе.
Она с радостью вняла этой мольбе и приоткрыла губы, позволив его языку проникнуть в глубь ее рта. Ренцо оказался опытным, как она и предполагала. Только несколько дней назад она считала этот опыт скорее недостатком, нежели достоинством. Теперь же получала от него удовольствие. Они жаждали прикоснуться друг к другу, но им мешала толстая одежда. В конце концов желание оказалось сильнее боязни замерзнуть, и Мэнди начала раздеваться.
– Осторожнее. Здесь очень холодно, – пробормотал Ренцо, одновременно раздеваясь сам.
К счастью, у них были одеяла. Под своими ладонями Мэнди ощущала горячее мускулистое тело Ренцо, который изучал ее так же, как и она его.
Сначала ее движения были робкими и неуверенными, но внезапно она поняла, что все делает правильно. Она чувствовала, как его тело сотрясается от желания.
– Не останавливайся, прошу тебя, не останавливайся! – воскликнул он.
– Я и не собираюсь, – весело ответила Мэнди, вкладывая в свои ласки еще больше страсти.
Она никогда раньше так не желала мужчину. Это чувство усиливалось по мере приближения кульминации головокружительного таинства.
Ренцо испытывал то же самое. Она знала это вне всякого сомнения. Жизнь не могла закончиться, пока они не познают это наслаждение. Из искры, проскочившей между ними вначале, разгорелся целый костер, и они были готовы расплавиться в нем, слиться в единое целое.
Мэнди была на седьмом небе. Ренцо овладел ею, наполнил ее собой, возможно, преподнес ей последний в жизни подарок. Ей хотелось дать ему еще больше, но это было просто невозможно. Он был очень великодушен. Жаль, что она поняла это слишком поздно.
Затем они лежали, согревая друг друга не только теплом своих тел, но и сердец.
– С тобой все в порядке? – прошептал Ренцо. – Еще немного, и я, кажется, сойду с ума.
Мэнди крепче обняла его.
– Ты не сойдешь с ума. По крайней мере, пока я рядом. Либо мы сделаем это вместе. – Рассмеявшись, она почувствовала, что он держит ее так, словно она была всем, что у него осталось в этом мире. И это была правда. Среди этой бескрайней снежной пустыни, грозившей стать их последним пристанищем, они могли рассчитывать только друг на друга. – А пока давай сделаем что-нибудь, чтобы не замерзнуть до смерти.
Быстро одевшись, они подошли к шкафу, достали оттуда все одеяла, расстелили их на кроватки нырнули под них.
– Знаешь, – задумчиво произнесла Мэнди, – в любовных романах он соблазняет ее на атласных простынях, медленно снимая с нее белье из шелка и кружева. Затем она так же медленно раздевает его, восхищаясь его безупречным вкусом в одежде.
– Это правда, – ответил Ренцо. – Три слоя фланели и шерстяные подштанники не идут с этим ни в какое сравнение.
– Ерунда. Главное то, что под ними, – возразила Мэнди и, прижавшись к нему, тут же погрузилась в сон.
Утром они приготовили завтрак из консервов и съели его в запретной комнате, наблюдая за падающим снегом. Было пасмурно, но они не стали включать фонарик, чтобы не расходовать понапрасну заряд батареи.
– Снег гипнотизирует, не так ли? – произнесла Мэнди. – Глядя на него, хочется спать.
Она процитировала несколько строк стихотворения о снеге.
– Это ты его написала? – спросил Ренцо.
– Нет, я учила его в школе, когда мне было десять.
– Идо сих пор помнишь? Какая память! Я никак не могу привыкнуть к тому, что ты ученый.
– Потому что я не похожа на ученого? Разве тебе не говорили, что внешность бывает обманчива?
– Ты слишком красива и пластична, чтобы целыми днями напролет рыться в библиотечных архивах.
– Признаюсь, одно время я хотела стать танцовщицей. Я брала уроки, но моих способностей не хватило, чтобы сделать себе карьеру на этом поприще, поэтому я выбрала другое занятие.
– Значит, вот почему ты двигаешься как грациозная кошечка.
Мэнди улыбнулась.
– Ты сейчас так говоришь, но, когда ты впервые назвал меня кошечкой, это не было комплиментом.
– Не совсем верно. Я с самой первой минуты был очарован твоей грацией, и речь идет не только о танцах. Каждое твое движение легко и грациозно, как у кошки. Ты такая маленькая и изящная, что я боюсь, как бы ты не выскользнула из моих рук. – Он обнял ее и прижался щекой к ее макушке.
– Тогда тебе придется держать меня крепче.
– Давай пройдем в спальню. Там мне будет легче это делать.
Забравшись под одеяла, они продолжили разговаривать.
– У тебя, правда, нет родственников?
– Только дальние.
– А друзья?
– Только одна очень хорошая подруга. Ее зовут Сью. Мы вместе учились в школе и с тех пор поддерживаем близкие отношения, хотя не очень часто видимся. Она медсестра, работает на севере. Иногда она приезжает ко мне в Лондон на несколько дней.
– И все? Тебе этого достаточно?
– Да. Я люблю свою работу, и иногда мне кажется, что, кроме нее, мне ничего не нужно.
– Но не всегда?
– Ну, возможно, в один прекрасный день мне захочется чего-то еще.
Поняв, что сказала, Мэнди замолчала. «Один прекрасный день» никогда не наступит. С каждой минутой она все больше в этом убеждалась.
– И чего бы ты могла захотеть в один прекрасный день? – мягко спросил Ренцо.
– Человека, который принадлежал бы только мне, думал бы только обо мне, любил бы только меня. – Она усмехнулась. – Звучит эгоистично, не правда ли?
– Совсем нет. По правде говоря, этого все хотят. Но такого человека трудно найти. Я бы даже сказал – невозможно.
– Невозможно? Ты правда так считаешь?
– Я не знаю. Раньше считал, но сейчас все по-другому. Я лишь знаю, что постоянно думаю о тебе.
– У тебя есть семья? Кто-то, кому ты небезразличен?
– Только дедушка, но он очень старый и потерял контакт с внешним миром.
– А твои родители?
– Мать бросила нас с отцом, когда мне было шесть лет. Полюбила другого мужчину и ушла к нему.
– И оставила тебя? – ошеломленно произнесла Мэнди.
– Однажды я вернулся из школы, а она исчезла.
– Что? Она ничего не объяснила? Даже не попрощалась?
– Ей захотелось свободы, – просто ответил Ренцо.
– Ты когда-нибудь после этого ее видел?
– Время от времени. Она в конце концов вышла замуж за своего любовника и родила ему троих детей.
Возмущенная, Мэнди спросила, не подумав:
– А от них она не захотела освободиться?
Немного помедлив, Ренцо спокойно ответил:
– Нет, только от меня.
За этими словами скрывались долгие годы боли, обиды и одиночества.
Ужаснувшись, Мэнди поняла, что задела рану, которая все еще болела после стольких лет.
– Вот сволочь! – воскликнула она. – Я бы ее убила.
– Все в порядке. Это уже давно в прошлом.
– Правда?
– Думаю, нет. Такие вещи остаются с тобой навсегда, но сейчас они отошли на второй план. После встречи с тобой вся моя предыдущая жизнь не имеет значения.
Она погладила его по лицу.
– Если мы отсюда выберемся…
Он поцеловал ее.
– Ты навсегда останешься со мной.
– Пока смерть не разлучит нас.
Мэнди крепко обняла его.
– А твой отец? Наверное, он был очень несчастен.
– Поначалу. Затем он начал новую жизнь, а я переехал к дедушке. Всякий раз, когда я навещал отца, у него была новая женщина. Он говорил, что главное в жизни – это разнообразие. Однажды я напомнил ему, как он сходил с ума по моей матери, а он сказал, что не понимает, о чем идет речь. Его уже давно нет в живых.
– А где твоя мать?
– Она живет в Австралии. Я видел, как неловко она себя чувствовала во время моих визитов, и больше не стал ее беспокоить.
– Теперь я понимаю, в чем причина твоего негативного отношения к обязательствам.