– У вас есть какой-нибудь план? – спросил Благидзе.
– Утром нужно передать по судовому радио сообщение для сеньора Флосмана, примерно такого содержания: «Ваше письмо получено. Благодарим за послание. Ждем вас в баре сегодня в двенадцать часов дня». По-моему, это должно произвести на него впечатление.
– Вы думаете, уловка сработает и он придет в бар? – не поверил Благидзе.
– Обязательно сработает. Он, может, и не придет, но если снова захочет подтвердить свое превосходство, постарается что-нибудь придумать. И мы должны просчитать его последующие действия. И, самое главное, сообщение должно быть передано в тот момент, когда мы сядем завтракать. Распределимся таким образом. Я буду наблюдать за Кратуловичем и Суаресом. А вы за Хартли, который сидит рядом с вами, и за Рудольфом. Посмотрим на их реакцию, а потом обменяемся впечатлениями.
– Хорошо, – согласился Благидзе, – хотя мне все это не нравится. Лучше бы вы сошли на первой остановке, а мы запросили бы из Москвы кого-нибудь из людей, знавших Флосмана в лицо.
Он поднялся и пошел к дверям. Выходя, обернулся и попросил:
– Закройтесь и никому не открывайте. Может, я оставлю вам свой пистолет?
– У меня уже есть оружие, – усмехнулась Марина.
– Откуда? – изумился капитан. – У вас ведь не было оружия.
– Мне его дал Диас. Когда мы с ним прощались на причале, – пояснила Чернышева.
– Какой благородный сеньор, – пробормотал Благидзе, выходя из каюты.
«Ну и женщина», – подумал он уже в коридоре.
Оставшись одна, она закрыла дверь и прошла в ванную комнату. Умылась, вытерла лицо полотенцем и посмотрела на себя в зеркало.
«Может, я его боюсь, – подумала она. – Может, я боюсь этого неизвестного агента, который так нагло демонстрирует свое превосходство?» Нет, это не страх. Скорее чувство беспокойства, что она не сможет найти этого агента. И некоторое чувство неуверенности в своих силах. Кажется, впервые за столько лет. Кто из четверых мужчин решил бросить ей вызов? Кратулович, Суарес, Консальви или Хартли? Она вспомнила всех четверых. Один из них Кучер. «Нужно просто узнать, кто именно, – с неожиданной злостью подумала Чернышева. – Всего лишь вычислить одного из четверых».
Глава 9
Утро следующего дня выдалось непривычно пасмурным и холодным. Теплоход уже плыл против течения могучей реки, уверенно преодолевая тяжелую инерцию волн. После завтрака ожидалось прибытие в Сан-Николас, который был самым крупным городом и портом до Росарио. На завтрак начали собираться с некоторым опозданием. Сказывалась первая ночь на теплоходе, многочасовые возлияния в баре и в танцевальном зале, где молодые люди веселились почти до утра.
Марина в строгом темном брючном костюме вышла к завтраку в мрачном настроении. Ночью ее мучили непонятные кошмары. Ее сосед был уже на своем месте. Кратулович сосредоточенно жевал, уставившись в тарелку. На свою соседку он даже не обратил внимания, только буркнул ей вместо приветствия нечто невразумительное. Заметив ее появление, к ней подошел Роберто. Он наклонился и положил на столик красную розу. «Интересно, где он мог ее найти на этом корабле?» – подумала Марина, благодарно кивнув парню. Ей было приятно подобное внимание молодого человека. Роберто, ответив на приветствие и не сказав более ни слова, отошел к своему столику.
Благидзе появился через полминуты после нее. И тут же в зал ресторана вошел мистер Хартли. Он холодно поздоровался с соседями по столику и сел рядом с Благидзе. От предложенного апельсинового сока он сразу отказался. Марина, поймав взгляд Благидзе, поняла причину отказа. Австралийцы и американцы начинали свой день со стакана апельсинового сока, который стал доброй традицией в этих странах, в отличие от европейцев, которые предпочитали чашку кофе или чая.
Третьим в ресторане появился Суарес. Он нес в руках какую-то книгу. Очевидно, он встал пораньше и даже поднялся на палубу, чтобы, удобно устроившись в шезлонге, немного почитать. Вчерашнее ночное бдение на нем как-то мало сказалось. За толстыми стеклами очков по-прежнему не было видно выражения его глаз. Он прошел к столу и, когда садился на свое место, уронил книгу на пол. Марина заметила, как бросился поднимать книгу Благидзе, сидевший за соседним столиком. «Молодец, – одобрительно подумала она. – Интересно, какую книгу читает сеньор Суарес?»
Завтрак уже заканчивался, когда в зале появились Рудольф Консальви и его спутница. Очевидно, они провели бурную ночь, о чем красноречиво свидетельствовал их несколько растрепанный и усталый вид. Идти на завтрак они, похоже, решили после долгих колебаний, все же сумев подняться с постели. Они еще не успели сесть за столик, как раздался голос диктора:
«Сообщение для сеньора Флосмана. Ваше письмо получено. Благодарим вас за послание. Просим вас быть в баре на корабле сегодня в двенадцать часов».
Марина смотрела на Кратуловича и Суареса. Кратулович дернулся и как-то странно посмотрел на нее. Суарес сидел молча, не шелохнувшись. С другой стороны за своей парой следил Благидзе. Консальви и его спутница даже не обратили внимания на сообщение, продолжая разговаривать. А вот Хартли почему-то посмотрел по сторонам, словно искал кого-то. Может, он пытался вычислить, кто был сообщником сеньоры Дитворст на этом судне. Во всяком случае, отбросив обычную сдержанность, он несколько раз судорожно покрутил головой. Он явно кого-то искал.
«В двенадцать часов, – подумал Благидзе. – В это время мы будем в Сан-Николасе. Неужели Флосман действительно придет в бар?» Чернышева поднялась и, захватив с собой розу, пошла на палубу. Благидзе, допив чай, неспешно поднялся следом. Он вышел на палубу, где стояла женщина.
– Ну как? – спросила она.
– Возможно, это Хартли, – после вчерашнего разговора Благидзе не был столь убежден в своей правоте, – я следил за всеми. Услышав фамилию Флосмана, Хартли стал волноваться и завертел головой.
– Я тоже это заметила, – кивнула Чернышева. – Остальные вели себя более сдержанно. Суарес сидел, словно окаменев. А Кратулович вздрогнул, но потом взял себя в руки. Хотя его испуг можно объяснить. Радио включилось внезапно, а он был занят своими мыслями. Кстати, какую книгу читал сеньор Суарес?
– Что-то связанное со строительством и архитектурой.
– Он производит впечатление такого рассеянного человека, – задумчиво сказала она.
– Значит, опять ничего? – вздохнул Благидзе.
– Не совсем, – возразила Марина, – теперь мы знаем относительную реакцию всех четверых. И я пойду в бар ровно в двенадцать часов дня. А вы должны в это время быть где-нибудь рядом. Я думаю, что он либо появится, либо как-то даст о себе знать. Во всяком случае, он должен прореагировать на наш выпад.
На палубе показался Роберто. Увидев беседующую пару, он сделал страшные глаза. Покачал головой.
– Кажется, я уже лишний, сеньора Дитворст.
– Роберто, – улыбнулась она, подходя к молодому человеку, – позвольте вас познакомить. Это сеньор Моретти, сеньор Гальвес. Сеньор Моретти мой старый знакомый, и я думаю, Роберто, что вы не будете строить по этому поводу никаких домыслов.
Молодой человек мрачно кивнул Благидзе, но почел за благо отойти вместе с женщиной от опасного конкурента, по возрасту значительно более ей подходившего, чем он сам. Марина, кажется, понимала его чувства.
– Роберто, – сказала она, когда они отошли, – разве можно быть таким ревнивым. У нас ведь ничего не выйдет. Просто не получится. У нас несколько разные жанры. Вы должны меня понять.
– Сеньора, вы убиваете меня своим холодом, – пробормотал Роберто, – но я могу хотя бы надеяться?
– Не думаю, – серьезно сказала она.
– Жаль, – также очень серьезно ответил он, глядя ей прямо в глаза.
Она не стала больше ничего говорить, а, повернувшись, пошла к своей каюте. До назначенного времени оставалось около двух часов. Теперь важно было все время находиться на палубе, чтобы наблюдать за возможными действиями каждого из четверых. Она переоделась и снова вышла на палубу. Солнце, появившееся из-за туч, осветило теплоход и прибрежный левый берег, мимо которого шла «Кастуэра».
На верхней палубе сидел с неизменной книгой в руках сеньор Суарес. Его, казалось, не интересовало больше ничего, кроме книги и вечернего покера в баре. Его вообще не интересовали окружающие. Марина вспомнила, что не поговорила с незнакомцем, поздоровавшимся с Суаресом. Нужно будет его обязательно найти, чтобы окончательно отвести подозрение от Суареса, подумала она. Либо подтвердится, что Суарес достаточно долго проживает в Аргентине под этим именем и имеет старых знакомых в стране, либо выяснится, что Суарес по-прежнему входит в круг подозреваемых.
На палубе появились сеньор Консальви и его неизменная спутница. Они о чем-то весело говорили. Благидзе показался почти сразу за ними, но, увидев Чернышеву, чуть покраснел и отвернулся. Он все-таки продолжал подозревать именно Рудольфа Консальви. «Может, он ему просто завидует? – вдруг подумала Марина. – Девица сеньора Консальви весьма соблазнительна».
По-прежнему нигде не было видно Кратуловича, который после завтрака отправился к себе в каюту. Почему он все время сидит в каюте? Если ему так не нравится эта речная прогулка, он вполне мог отправиться в Санта-Фе на самолете или поездом. Почему он воспользовался теплоходом и теперь явно недоволен выбором транспорта для подобного путешествия?
Она открыла внутреннюю дверь в коридор, прошла по нему, спустившись на несколько ступенек, оказалась в баре. В этот утренний час посетителей здесь было мало. Молодые ребята, кажется, студенты, и уже немолодая женщина, сидевшая за столиком, на котором почему-то стояло два бокала шампанского. В стороне сидел и сам Хартли. «Неужели он и есть Флосман? И почему он пришел в бар так рано? Может, пытается проверить, кто именно будет здесь к двенадцати часам?» – подумала Марина.
Попросив стакан апельсинового сока, она села на кожаный диван, охватывавший столик полукругом. Сеньор Хартли внимательно следил за ней. Может, все-таки он и есть Флосман. Он больше других подходит для этой роли. Мрачный Кратулович, нелюдимый Суарес, бонвиван Консальви и аккуратный, всегда спокойный, холодный Хартли. Вчера его не было в баре, когда она получила это письмо. А потом он появился. Может, для того, чтобы проследить за ее реакцией? И манеры, привычки у него типично европейские. Взгляд внимательный, цепкий. Вполне возможно, что это и есть Флосман.
Сеньор Хартли по-прежнему сидел за своим столиком, внешне безучастный ко всему происходившему. Но она видела, как он иногда смотрит в ее сторону. Или это чисто мужское любопытство?
Допив сок, она поднялась и вышла из бара. Уже перед самым выходом, словно невзначай, обернулась. Хартли провожал ее любопытным, внимательным взглядом. Сомнений не было. Он следил именно за ней. Она вышла в коридор и снова поднялась на верхнюю палубу. Увидев Благидзе, подозвала его к себе.
– Суарес сидит, не двигаясь, – доложил он негромко. – Я проходил мимо каюты Кратуловича. Там работает радио. А Рудольф резвится со своей спутницей в танцевальном зале.
– Вы, кажется, его по-прежнему подозреваете? – заметила Марина.
– Мы пока не имеем никаких доказательств, свидетельствующих об обратном, – упрямо заметил Благидзе.
– Хартли в баре. Когда я туда пришла, он сидел за столиком и внимательно следил за теми, кто приходит и выходит из бара. Возможно, что это и есть Флосман. Спуститесь вниз и сядьте напротив него. Не уходите из бара до двенадцати часов. Важно заметить, кто туда придет.
– Сейчас иду, – кивнул Благидзе.
Марина посмотрела на сидевшего с книгой Суареса и пошла в танцевальный зал. Возможно, в упрямстве Благидзе есть и некое рациональное зерно. Нужно все-таки проверить самой. Она вдруг заметила медленно спускающегося в танцевальный зал того самого крепыша, который поздоровался с Суаресом. Кажется, ей повезло. Она ускорила шаг и подошла к большим дверям салона почти вместе с этим незнакомцем. Он был на голову ниже ее. Но, как галантный кавалер, распахнул дверь, пропуская ее первой. В Латинской Америке еще не утвердились в полной мере неистовые принципы феминисток, уже почти окончательно победившие в США и в странах Европы.
Она поблагодарила незнакомца коротким кивком, задержав на нем взгляд ровно на одну секунду больше, чем того требовало приличие. Подтолкнув его этим взглядом на последующие более активные действия.
В салоне царило настоящее танго. И почти все мелодии, даже знакомые по прежним записям, музыка европейских и североамериканских композиторов, казалось, тоже исполняются в ритме танго. В этом захватывающем и одновременно таком зажигательном ритме.
Только после третьей мелодии, когда она отказала двоим и несколько раз посмотрела в сторону интересующего ее незнакомца, этот болван наконец решился подойти к ней и пригласить на танец. Очевидно, он комплексовал из-за разницы в росте. Она сразу согласилась, и они закружились по залу. Танцевал он неплохо, но разница в росте все-таки была ощутимой. И немного смешной.
– Вы хорошо танцуете, – одобрительно заметила она, чтобы начать разговор.
– Спасибо, но вы, сеньора, танцуете еще лучше, – сказал он восхищенно, – я думал, что вы плывете со своим другом. Он все время ходит рядом с вами. «Интересно, кого он имеет в виду? Благидзе или Гальвеса? – подумала Марина. – В любом случае это плохо, что меня замечают с ними».
– Вы путешествуете или следуете в Санта-Фе по делам? – спросила она.
– Я плыву в Росарио, – улыбнулся крепыш, – у меня там важная встреча. Самолетами летать не люблю, а по реке удобно. И всего одна ночь. Лучше, чем на поезде.
– Вы, видимо, часто ездите по этому маршруту? – спросила Марина.
– Да. Почти каждый месяц. Я уже знаю многих любителей подобных путешествий в лицо. Для молодых людей и влюбленных это настоящая романтика. Позвольте представиться, сеньора, я Альфредо Бастидас.
– Эльза Дитворст, – представилась она, – я видела, как вы здороваетесь с некоторыми пассажирами. Вчера даже видела вашего знакомого на судне.
– Какого знакомого? – удивился Бастидас.
– Сеньора Суареса.
– Он не мой знакомый. Просто мы случайно оказались рядом, когда покупали билеты, и здесь оказались в соседних каютах. Он архитектор, очень интересный человек. Плывет в Санта-Фе, чтобы оформить там свой заказ. Что может быть благороднее для человека, чем строить дома.
– Он архитектор?
– Да, и достаточно известный. Он показывал мне фотографии нескольких спроектированных им зданий. Очень интересный мастер.
– Понятно, – немного разочарованно ответила Чернышева. Конечно, Бастидас не развеял ее сомнений. Но все-таки в отношении Суареса подозрений стало гораздо меньше, чем в отношении Хартли.
Вспомнив о последнем, она заторопилась. Едва танец был окончен, она поблагодарила Бастидаса и виновато призналась:
– Мне нужно идти.
– Благодарю вас, сеньора, за этот великолепный танец, – кивнул на прощание Бастидас.
Консальви и его спутница по-прежнему танцевали.
– Спасибо, – поблагодарила Марина, выходя из танцевального зала. И почти сразу столкнулась с Кратуловичем. Невероятно, но ее мрачный сосед шел в танцевальный зал. Она заколебалась. Может, вернуться обратно? Сразу нельзя, это вызовет подозрение Бастидаса. Да и Консальви, если это действительно Флосман, может обратить на нее внимание. Но, с другой стороны, упускать Кратуловича тоже не очень хотелось. Она все-таки заставила себя отойти от дверей. Безусловно, проследовать сразу за Бруно Кратуловичем нельзя. Но что делать здесь подобному типу? Ей казалось, что он неисправимый меланхолик. Во всяком случае, именно такое впечатление он производил.
Она прошла чуть дальше, миновала рекламный щит, дежурного по теплоходу, выдающего ключи от кают. Потом, решив для себя, повернулась и снова пошла в танцевальный салон. Кратулович сидел за столиком, почти не глядя на танцующих. Ему просто было скучно сидеть в каюте. А вот Бастидас уже пригласил на танец немолодую даму и теперь танцевал с ней. Видимо, он относился к числу настоящих танцеманов и ему было все равно, с кем и где кружиться в танце.