Но, распространяя свое влияние, Наполеон расширял свою борьбу. Интересы Голландии были подорваны блокадой; Австрия унижена созданием королевства в Баварии и Вюртемберге; Рим обманут в своих надеждах отказом вернуть святому престолу провинции, присоединенные Директорией к Цизельпинской республике; Испания и Португалия оскорблены в своих национальных чувствах. Все это гремело эхом, и несмолкающий призыв Англии присоединялся к нему. Подобного не знавали другие эпохи.
Пример подал Рим. 3 апреля папский легат оставил Париж. Тотчас генерал Миолис получает приказ ввести войска в Рим. Папа грозит нашим войскам отлучением от церкви; наши войска отвечают захватом Анконы, Урбино, Мачераты, Камерино.
Затем Испания. В Севилье провинциальная хунта признала королем Фердинанда VII и призвала к оружию не оккупированные еще испанские провинции, которые восстали. Генерал Дюпон сложил оружие, а Жозеф был вынужден покинуть Мадрид.
Следом Португалия. 16 июня началось восстание в Опорто. Жюно, не имея достаточно войск, чтобы сохранить завоеванное, был вынужден эвакуироваться. В город вошел Веллингтон с двадцатью пятью тысячами человек.
Наполеон счел положение вещей достаточно серьезным и требующим его присутствия. Он хорошо знал, что Австрия тайно вооружается, но не может быть готова раньше чем через год, что Голландия жалуется на развал ее коммерции, но пока она будет ограничиваться жалобами, он решил, что у него достаточно времени, чтобы вновь покорить Португалию и Испанию.
Наполеон появился на границах Наварры и Бискайи с восьмьюдесятью тысячами старых солдат, пришедших из Германии. Взятие Бургоса возвестило о его прибытии. Последовала победа при Туделе, затем были снесены позиции на Сомма-Сьерра, и 4 декабря Наполеон совершил торжественный въезд в Мадрид, предшествуемый прокламацией:
«Испанцы!
Я являюсь к вам не как хозяин, а как освободитель. Я уничтожил трибунал инквизиции, против которого восставали эпоха и Европа. Священники должны быть поводырями душ, но не должны иметь никакой внешней и плотской судебной власти над гражданами. Я упразднил феодальные права, и каждый может теперь открывать гостиницы, пекарни, мельницы, бойни, рыбные промыслы, дать свободный выход своему труду. Эгоизм, богатство, процветание кучки людей больше мешали вашему сельскому хозяйству, чем летние засухи. Един Бог, так же и в государстве должен быть один суд. Все особые судилища были узурпированы и противоречили правам нации. Я их уничтожил. Нынешнее поколение может расходиться во мнениях, слишком много страстей ввязалось в игру, но ваши потомки меня благословят, как вашего преобразователя. Они причислят к вашим памятным датам те дни, когда я появился среди вас, и с этих дней начнется отсчет процветания Испании».
Покоренная Испания молчала, инквизиция ответила таким катехизисом:
«— Скажи мне, дитя мое, кто ты? — Испанец милостью Божией. — Что ты хочешь сказать этим? — Добрый человек. — Кто враг нашего счастья? — Император французов. — Сколько у него обличий? — Два: обличье человеческое и обличье дьявольское. — Сколько императоров у французов? — Один настоящий в трех обманных лицах. — Как их зовут? — Наполеон, Мюрат, Эммануэль Годой. — Кто из троих самый злой? — Они все трое одинаковы. — Из чего образован Наполеон? — Из греха. — Мюрат? — Из Наполеона. — А Годой? — Из соединений этих двух. — Что есть душа первого? — Гордость и деспотизм. — Второго? — Грабеж и жестокость. — Третьего? — Скупость, предательство и невежество. — Кто такие французы? — Бывшие христиане, сделавшиеся еретиками. — Грех ли предать француза смерти? — Нет, мой отец. Устремляешься к небу, убив одну из этих собак-еретиков. — Какого наказания достоин испанец, пренебрегший своими обязанностями? — Смерти и проклятия предателей. — Кто освободит нас от наших врагов? — Доверие между нами и наше оружие».
Испания внешне почти целиком была покорна своему новому королю. К тому же враждебные приготовления Австрии призывали Наполеона в Париж. Возвратившись 23 января 1809 года, он тотчас потребовал объяснений у австрийского посла… 9 апреля армия императора Франции перешла Инн и вторглась в Баварию. На это раз Австрия нас опередила и была готова раньше Франции. Наполеон обратился в Сенат.
Четырнадцатого апреля Сенат принял указ о мобилизации сорока тысяч человек. 17-го Наполеон был среди своей армии. 21 апреля он выиграл битву при Абенсберге, 22-го — при Экмюле, 23-го — при Регенсбурге. 24 апреля он направил в армию прокламацию:
«Солдаты!
Вы оправдали мои ожидания. Вы противопоставили численности вашу храбрость. Вы славно подтвердили разницу, существующую между легионами Цезаря и вооруженными толпами Ксеркса. За четыре дня вы с триумфом вышли из баталии Абенсберга и Экмюля и из сражения при Регенсбурге. 100 пушек, 40 знамен, 50 тысяч пленных — вот результаты быстроты вашего марша и вашей храбрости. Враг, воодушевленный клятвопреступным правительством, казалось, не сохранил никакого воспоминания о вас. Его пробуждение было скорым, вы показались ему более ужасными, чем когда бы то ни было. Только что он пересек Инн и захватил территорию наших союзников; сегодня, растерянный, испуганный, он бежит в беспорядке. Мой авангард уже за Инном. Меньше чем через месяц мы будем в Вене».
Двадцать седьмого августа Бавария и Палатина эвакуированы, 3 мая австрийцы проигрывают битву при Абенсберге, 9-го Наполеон был уже под стенами Вены, 11-го она открыла ворота, 13-го он туда вошел.
Это было время, когда его пророчества все еще сбывались.
Десять тысяч человек под командой эрцгерцога Карла отступили на левый берег Дуная. Наполеон, преследуя их, догнал 21-го в Эсслинге, где Массена получает княжеский титул взамен герцогского. Во время битвы дунайские мосты были унесены внезапным паводком. В пятнадцать дней Бертран перебрасывает три новых моста: первый, на шестидесяти арках, мог пропустить четыре повозки в ряд; второй, на сваях, восьми шагов в ширину; третий мост бы понтонный. Бюллетень от 3 июля, направленный из Вены, сообщал, что Дуная больше не существует. Когда-то Людовик XIV писал, что не существует больше Пиренеев.
Действительно, 4 июля Дунай перейден, 5-го выиграна баталия при Энзерсдорфе; наконец, 7-го австрийцы оставляют четыре тысячи убитых и девять тысяч раненых на поле боя Ваграма. Двадцать тысяч пленных, десять знамен, сорок пушек в руках победителей.
Одиннадцатого июля князь Лихтенштейн является на аванпосты с просьбой о кратком перемирии. Это был старый знакомый, который на следующий день после Маренго представлялся с миссией подобного рода.
Двенадцатого июля перемирие было заключено в Цнайме. Сразу же начались переговоры. Они длились три месяца. В это время Наполеон жил в Шенбрунне, где он чудом избежал кинжала Штапса. Наконец, 14 октября мир бы подписан. Австрия уступала Франции все земли, расположенные справа от Савы, округ Гориц, Триест, Карньоль, округ Виллак. Она признавала присоединение Иллирийских провинций к Французской империи, а также все будущие включения, которые могут принести результаты побед или дипломатических комбинаций, как в Италии, так в Португалии и Испании, и отказывалась бесповоротно от союза с Англией, принимая континентальную систему со всеми ее требованиями.
Таким образом, все начинали действовать против Наполеона, и никто потом не мог ему противостоять. Португалия договаривалась с англичанами — он захватил Португалию; Годой проявил враждебные чувства неловким и, возможно, невинным вооружением — он заставил Карла IV отречься; папа сделал из Рима место свиданий английских агентов — он подошел к папе как к временному владыке и фактически сместил его; природа не дала ему детей от Жозефины — он женился на Марии-Луизе и получил сына; Голландия, несмотря на все обещания, превратилась в перевалочный пункт английских товаров — он отнял у Луи его королевство и присоединил к Франции.
Империя насчитывала сто тридцать департаментов. Она протянулась от океана к греческим морям, от берегов Тахо до берегов Эльбы, и сто двадцать миллионов людей, подчиняясь единой воле, единой власти и ведомые по одному пути, кричат «Да здравствует Наполеон!» на восьми разных языках.
Генерал достиг зенита своей славы, император — апогея своей судьбы. До этого дня мы видели, как он беспрерывно поднимался. Пусть он остановится на год на вершине своих успехов; ему необходимо перевести дыхание перед спуском.
Первого апреля 1810 года Наполеон женился на Марии-Луизе, эрцгерцогине Австрии. Одиннадцать месяцев спустя сто один пушечный выстрел возвестил миру о рождении наследника трона.
Одним из первых результатов альянса Наполеона с Лотарингским домом стало охлаждение между ним и императором России. Он, если верить доктору О'Мара, предлагал свою сестру, великую княжну Анну. И с 1810 года, видя, как империя Наполеона приближается к нему, словно океанский прилив, стал увеличивать армию, возобновил отношения с Великобританией. Весь 1811 года прошел в бесплодных переговорах; они мало-помалу рушились, делая будущую войну все более возможной, а потому каждый со своей стороны начал приготовления задолго до ее объявления. Пруссия по договору от 24 февраля и Австрия по договору от 14 марта предоставили Наполеону одна — двадцать, другая — тридцать тысяч человек. С другой стороны, Италия и Рейнская конфедерация присоединили к этой громадной антрепризе одна — двадцать пять, другая — восемьдесят тысяч солдат. Сенатское решение разделило национальную гвардию на три округа для внутренней службы. Первый из этих округов, предназначенный для активной службы, поставил в распоряжение императора, не считая огромной армии, направлявшейся к Неману, сто когорт по тысяче человек в каждой.
Девятого марта Наполеон выехал из Парижа, приказав герцогу Бассано получить у царского посла, князя Куракина, паспорта. На первый взгляд эта рекомендация имела под собой мирные намерения. В действительности целью ее было скрыть от Александра истинные стремления, чтобы неожиданным нападением застать его врасплох. Это была обычная тактика Наполеона, и на этот раз, как всегда, она ему удалась. «Лё Монитёр» ограничилась лишь заявлением, что император покидает Париж для инспекции основной армии, соединенной на Висле, и что императрица будет сопровождать его до Дрездена, чтобы повидать свое блистательное семейство.
Наполеон пробыл там пятнадцать дней. По обещанию, данному в Париже, он позволил Тальма и мадемуазель Марс сыграть пьесу. Покинув Дрезден, он 2 июня прибыл в Торн. 22-го он объявляет о своем возвращении в Польшу:
«Солдаты!
Россия поклялась быть в вечном союзе с Францией и в состоянии войны с Англией. Сегодня она нарушает свои клятвы. Она не желает дать никакого объяснения своему странному поведению, требует, чтобы французские орлы не переходили Рейна, оставив наших союзников на ее усмотрение. Не считает ли она, что мы выродились, что мы больше не солдаты Аустерлица? Она поставила нас между бесчестием и войной. Выбор будет неоспорим. Пойдем вперед, перейдем Неман, перенесем войну на территорию России, она будет славной для французских армий. Мы заключим мир, он положит предел зловещему влиянию московского кабинета, которое уже пятьдесят лет распространяется им на дела Европы».
Наполеон адресовал эти слова армии, самой прекрасной, самой многочисленной и самой могущественной их тех, какими он когда-либо командовал. Она была разделена на пятнадцать корпусов, которыми командовали герцоги, принцы или короли; она состояла из четырехсот тысяч человек инфантерии, семидесяти тысяч кавалеристов и тысячи огнедышащих жерл.
Ему понадобилось три дня, чтобы пересечь Неман. На эту операцию ушли 23, 24 и 25 июня.
Наполеон остановился на мгновение, задумчивый и неподвижный, на левом берегу реки, где три года назад император Александр клялся ему в вечной дружбе. Потом, переходя ее, он воскликнул:
— Рок увлекает русских. Пусть же предназначения свершатся.
Его первые шаги, как всегда, были поступью гиганта. К концу двух дней успешного марша русская армия, застигнутая врасплох, была смята и полностью отрезана от главных сил. Быстрые, ужасные и решительные удары Наполеона заставили Александра передать Наполеону, что в случае освобождения занятой территории и возвращения к Неману он готов приступить к переговорам. Наполеон нашел это предложение столь странным, что ответил на него взятием на следующий день Вильно.
Там он оставался дней двадцать, утвердил временное правительство. В это время в Варшаве собрался сейм, чтобы заняться воссозданием Польши. Затем Наполеон вновь пустился вдогонку за русской армией.
На второй день марша его начал охватывать страх от системы защиты, выбранной Александром. Русские уничтожали все при отступлении: урожай, дворцы и хижины.
Армия из пятисот тысяч человек продвигалась вглубь пустыни, где когда-то Карл XII не мог прокормить своих двадцать тысяч шведов. От Немана до Вильны шли при свете пожарищ по трупам и руинам. В последних числах июля армия вошла в Витебск уже в некоторой растерянности от этой войны, не похожей ни на какую другую, что не встречаешь врагов, где кажется, что имеешь дело лишь с силами разрушения. Сам Наполеон, потрясенный таким планом кампании, не умещавшимся в его сознании, взирал на расстилавшиеся перед ним просторы, где, казалось, год нужен только на то, чтобы их пройти, где каждый пройденный этап удалял его от Франции, а значит, от его союзников, а значит, и от всех его ресурсов. Прибыв в Витебск, он удрученно бросился в кресло, потом, приказав явиться графу Дарю, сказал ему:
— Я остаюсь здесь осмотреться, сгруппировать силы, дать отдых моей армии и наконец привести в порядок Польшу. Кампания 1812 года закончена, 1813 год сделает остальное. Что до вас, мсье, подумайте о том, как устроить здесь нашу жизнь. Мы не последуем безумию Карла Двенадцатого.
Потом он обратился к Мюрату:
— Установим наших орлов здесь. 1813 год нас увидит в Москве, 1814-й — в Санкт-Петербурге. Русская война — это война трех лет.
И в действительности казалось, что он принял это решение. Но, испуганный бездействием Наполеона, Александр показывает ему наконец своих русских, ускользавших от него до сих пор, подобно привидениям. Разбуженный, словно игрок при звоне золота, Наполеон не может сдержаться и бросается им вслед. 14 августа он настигает их и бьет под Красным, 18-го изгоняет из Смоленска. Оставив город в огне, он 30-го захватывает Вязьму, но находит в ней лишь разрушенные склады. С первого шага по русской территории появились все признаки большой национальной войны.
Наконец, в этом городе Наполеон узнает, что русская армия поменяла главнокомандующего и готовится дать бой на наскоро укрепляемой позиции. Император Александр, уступая общественному мнению, считавшему, что несчастья войны заключаются в неверном подборе генералов, передал пост главнокомандующего генералу Кутузову, победителю турок. Если верить голосу народа, пруссак Пфуль был виновником первых неудач кампании, а иностранец Барклай-де-Толли с его вечной системой отступлений, казавшейся подозрительной московитам, еще ухудшил эти неудачи. В национальной войне спасти родину должен был русский, и все, от царя до последнего раба, согласились на том, что победитель Рущука и миротворец Бухареста один способен спасти Россию. Со своей стороны новый командующий, убежденный в том, что для сохранения популярности в армии и у нации он должен дать нам бой перед тем, как пропустить в Москву, решился на него на позиции возле Бородина, где 4 сентября к нему присоединились десять тысяч быстро собранных ополченцев Москвы.
В тот же день Мюрат между Гжатском и Бородином настигает генерала Коновницына, оставленного Кутузовым защищать обширное плато, прикрытое оврагом. Коновницын точно следует полученному приказу и держится до тех пор, пока массы атакующих, вдвое превосходящие его, толкают или, скорее, заставляют его отступить и уже идут по его кровавому следу до укрепленного монастыря. Там он еще какое-то время держится, но, обойденный со всех сторон, вновь вынужден отступить на Головино, через которое он проходит чуть ли не вперемежку с нашим авангардом. Немного позже Наполеон въезжает на коне на холм и осматривает равнину. Разграбленные деревни, вытоптанная рожь, леса, наводненные казаками, указывают ему, что она выбрана Кутузовым для поля битвы.