— Спасибо, — ответил Сандор и направился обратно к ее двери.
И ломился в нее до тех пор, пока не услышал голос Элли.
— Ради бога, Сандор, мои соседи прибегут на шум, — сказала она. Из-за двери было не очень хорошо слышно, но явственно различались гневные интонации. — Уходи.
— Нет, — ответил Сандор, пристально глядя в глазок на двери.
— Я тебя не пушу!
— Элли, твой отец в беде.
— Возможно, — бросила она. В ее голосе он услышал не только злобу, но и боль.
— Сейчас, пока мы тут с тобой разговариваем, врачи борются за его жизнь. Он попал в больницу, — заставил себя сказать Сандор. Ему не хотелось сообщать ей плохие новости. Она и так уже натерпелась. Наступила тишина. Потом зазвонил его мобильный. Элли! — Мне жаль, милая, — сказал в телефон Сандор.
— Как это — в больнице? — обеспокоено проговорила Элли.
— Хоук сказал, что около двух часов назад его нашли в офисе на полу и отвезли в частную больницу.
Связь прервалась. Затем послышался звук открываемого замка, и дверь распахнулась. На пороге стояла Элли. Ее глаза были пронзительно-синими, холодными. Веки — красными и припухшими. Усталость сквозила в каждом движении.
— Надеюсь, на этот раз ты говоришь правду…
— Конечно, Элли, как я мог придумать такое!
— Ну да, да, слышала уже…
Сандор не обиделся. В такой ситуации должен быть кто-то, кто терпит и прощает. И он это заслужил. Он оказался неправ. Элли знала это с самого начала, бедная. Сандор не мог придумать, как теперь ее утешить. Он ранил это нежное создание, а ведь она ему так доверяла… Возможно, она простит ему подозрения в неверности — его тоже можно понять. Но вот сделку с ее отцом — вряд ли…
— Твой отец в больнице, как я уже сказал. До тебя пытались дозвониться, чтобы это сообщить, но ты не отвечала.
— Я не хочу разговаривать ни с тобой, ни с ним.
— Понимаю, — ответил Сандор, мысленно проклиная того, кто изобрел определитель номера.
— Нет. Ничего ты не понимаешь… — произнесла Элли, готовая расплакаться. Ее подбородок задрожал, но она продолжила: — Ты не любишь меня, потому не способен понять.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Сандор не знал, что ответить.
— Я отвезу тебя к нему в больницу.
— Я и сама умею водить, — ответила она. Сандор заметил, что она дрожит всем телом.
— Тебе не стоит садиться за руль в таком состоянии, — спокойно и мягко, как ребенку, сказал он.
— В каком таком состоянии?! — вскрикнула Элли и осеклась, затем почти шепотом продолжила: — Подумаешь, рана ведь внутри. Мое сердце обливается кровью — да! А виноваты вы двое. Как вы все-таки старались! И вам удалось меня обмануть, — ее голос затих. Она смотрела не на него, а куда-то в пространство перед собой. Слегка приоткрыт рот, глаза похожи на кусочки стекла, слезы блестящими полосками делят лицо на три части.
Сандору стало безумно жаль ее. Чувство вины обожгло его так, что у него потемнело в глазах. Он закрыл их на пару секунд, пытаясь найти в себе силы говорить с ней.
Она лучше меня, я просто не имею права вообще находиться рядом с ней, дышать ее воздухом.
— Я не знал, что у тебя есть сестра.
— Но о сделке ты знал! Ты не мог не знать, что я для тебя ничто, только гарантия. И ты собирался использовать меня. Просто использовать для получения чего-то, что действительно для тебя важно. И если бы не эти детективы, ты продолжал бы идти к своей цели через меня. По мне.
— Все не так на самом деле, — быстро произнес он, замотав головой. Конечно, она ведь видит это по-другому. Женщины вообще на все смотрят не так, а уж Элли особенно. — Я не собирался тебя использовать, просто хотел прожить мою жизнь вместе с тобой.
Она покачала головой. Что она отрицала? Его слова или свои мысли? Сандор не мог понять. Она прижала ладонь к подбородку, пытаясь унять дрожь, но это было невозможно, потому что истерическая дрожь била все ее тело. Она была такой хрупкой… Но в ней был некий стержень, внутренняя опора. Она гнулась, как ивовый прут, под всеми этими испытаниями, но не ломалась. Сандору казалось, что нервный срыв, который должен был произойти в тот момент, когда она открыла ему дверь, не подавлен, а отложен. Острое чувство собственного достоинства не позволяло ей ослабить контроль, сорваться у всех на виду. И сейчас, глядя на нее, Сандор видел словно двух людей — настоящую, расстроенную Элли и ту, которую она изо всех сил старалась изобразить.
— Я не собираюсь обсуждать это сейчас, — сказала она довольно громко. И снова маска падает, и надломленным голосом Элли продолжает: — Скажи, он правда в больнице?
Она так бледна, что, кажется, вот-вот упадет в обморок.
— Это правда, — ответил он. Затем быстро подошел и обнял ее. — Я сам проверил. Его состояние стабильно, но врачи до сих пор не знают, чем это было вызвано.
Он нежно гладил ее по волосам, согревал своим теплом. Ему на ум пришло сравнение: маленькая нежная фиалка в кубике льда. Надо только растопить лед. Освободить ее.
— Зато я знаю, — сказала она, всхлипнув, и прижалась плотнее к нему. — Это я виновата.
— Нет, нет…
— Это так. Я пришла к нему и сказала, что знаю о сестре. Сказала ему все. Что он бросил ее, что ему наплевать на меня. А потом ушла. Он кричал мне вслед, просил вернуться. А я ушла, я не могла его больше видеть! — под конец выкрикнула она и снова заплакала. Ее пальцы судорожно сжимали ворот его рубашки. Она цеплялась за него, как за край уступа, чтобы не упасть в пропасть, отчаянно, испытывая ужас перед тем, что ждет ее внизу, если отпустить.
Сандор думал: если бы он только понял, что на фотографиях не Элли, он пошел бы в офис Джорджа вместе с ней. И все обошлось бы. Ведь чувствовал же, что на снимках что-то не то, почему же поверил, позволил себя обмануть? Теперь приходится платить.
— Тшш… ну тише, не надо так, — шептал Сандор, продолжая гладить ее. — Я знаю, тебе было больно. Я должен был быть рядом. Если бы мы не поссорились… Прости меня, милая. Пожалуйста, прости, если можешь.
Она высвободилась из его объятий и, вытирая глаза, пыталась подавить в себе бурю эмоций, которую вызвало его прикосновение.
— Надо ехать. Я должна его видеть, — решительно сказала она.
Сандор с облегчением вздохнул — она разрешила ему отвезти ее. Он нужен ей, даже если она сама этого не осознавала. Уже в машине Элли спросила:
— А ты как узнал, что у меня есть сестра?
— Хоук сказал.
— А-а… ну да, ты что-то говорил про него… А про моего отца это он тебе сказал?
— Да, тоже он.
— Знаешь, я была просто в шоке, когда узнала, что она у меня есть.
— Еще бы! Когда я смотрел на те фотографии, я заметил что-то необычное еще до того, как Хоук позвонил.
— Что же?
— Та женщина выглядит как ты, но различия есть.
— Почему же ты их не разглядел, прежде чем обвинять меня в том, что я сплю со всеми подряд? — неожиданно зло отчеканила она.
Сандор чувствовал на себе ее горящий взгляд и слишком уж внимательно следил за дорогой, чтобы только не поворачиваться к ней.
— Я так разозлился, что даже не стал присматриваться.
— А потом? Тебе стало лучше?
— Когда ты вышвырнула меня из квартиры, я поехал к себе в офис. Снимки были там, — ответил он. Да, он стал их рассматривать, потому что хотел видеть ее, пусть даже на снимках, где она с другим. Этого Сандор, конечно, не сказал.
— И ты взял лупу и стал их изучать? — с сарказмом спросила Элли.
— Ну, в общем, да.
— Достаточно внимательно, чтобы заметить различия между нами?
— Да, — глухо произнес он.
— А я думала, ты их сразу сжег. И порадовался, что не успел связаться со мной.
— Они были сохранены у меня на компьютере.
— Ну, в таком случае удалил.
— Я рад, что не сделал этого, — ответил Сандор, улыбнувшись. Если бы можно было запросто стереть и чувства, которые вызвали эти фото, он бы так и поступил.
— Почему?
— Потому что теперь я знаю правду.
— Но ты не мог поверить в нее до того, как позвонил Хоук.
— Не мог.
— Но тебе стало легче?
— Да.
— А вот этого я не понимаю. Почему ты спокоен, когда у тебя нет никаких доказательств того, что, пока твои легавые бегали за моей сестрой, я не развлекалась с кем-нибудь другим? Может, после секса с тобой я решила поэкспериментировать, а? Откуда такая уверенность, что у меня за это время никого не было?
Сандор понимал, что Элли говорит это просто так, чтобы задеть его. Давно еще никто над ним не смеялся. Он совершенно разучился реагировать на насмешки и теперь не мог пропустить мимо ушей ее слова, и ему хотелось крикнуть на девушку, как воспитателю на заигравшегося ребенка.
— Ты решила выйти за меня, поэтому ты не могла так поступить.
— Ну, а может, я просто захотела сравнить тебя с другими…
— Ты бы не стала, — как можно спокойнее произнес он, сжимая руль так, что костяшки пальцев побелели.
— Только сегодня утром ты говорил другое, — продолжала издеваться она.
— Я имел глупость поверить своим глазам, — произнес он сквозь зубы. Да, он, наверно, ошибся, думая, что она поймет и простит.
— Ладно, неважно… — тихо сказала Элли, отвернувшись к окну, словно увеличивая расстояние между ними.
— Нет, это важно. Я виноват перед тобой.
— Неужели… — как-то отрешенно, бесцветным голосом произнесла она.
— Да. В том, что не поверил тебе. В том, что обвинял тебя в неверности.
— Я не твоя жена, и ты не можешь применять ко мне само понятие неверности. Даже если я спала с десятком мужчин, а ты не можешь быть уверен в том, что это не так, я никому не изменяла.
— Но ведь ты не спала с другими, перестань так говорить.
— Почему?
— Ты испытываешь мое терпение.
— Ну и что?
— Мне не хочется снова ссориться с тобой.
— А если мне хочется?
— Хорошо, только давай потом, — его голос звучал так ласково, уговаривая ее успокоиться. Элли не ожидала, что он вообще умеет так говорить. — Тебе нужно прийти в себя, понимаешь? Когда ты окрепнешь, пожалуйста, нападай сколько хочешь. Я прошу тебя, Элли, не надо сейчас.
Элли завороженно смотрела на него, словно не веря, что эти слова произносит Сандор. А она-то считала его неспособным на искренние чувства. Значит, он смог отодвинуть в сторону свою гордость, чтобы проявить заботу о ней. Мир медленно переворачивался…
— Наверно, это сейчас не имеет значения, но у меня правда никого не было последнее время. Только ты, — наконец проговорила она.
— Я знаю.
— Но сейчас это уже ничего не значит. Я не выйду за тебя, Сандор. Может, ты и удостоверился в том, что я не обманываю тебя. Но зато я поняла, что не могу доверять тебе. И это уже нельзя изменить.
— Ты сердишься из-за сделки?
— Именно.
— Но ты скоро забудешь… — начал он, но Элли оборвала его:
— Нет!
Сандор припарковал машину возле больницы. Он подумал, что сейчас не время говорить об этом. Все изменится, он сможет переубедить ее. Ведь Элли уже согласилась выйти за него. Надо только немного постараться, и она вспомнит все то, что они испытали вместе. И забудет о случившемся между ними, как плохой сон.
— Поговорим об этом позже, — успокаивающе произнес Сандор.
— Нет.
Сандор не стал спорить. Вместо этого он вышел из машины и открыл дверцу Элли. Она все еще была очень бледной, ее веки — тяжелыми и красноватыми, а в глазах застыли слезы. Сандор наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Все обойдется, милая. Отец у тебя сильный, он поправится.
— Конечно… — ответила она, смахивая слезы с ресниц.
Он взял ее за локоть, и они направились к дверям больницы. Сандор отметил про себя, что Элли не протестовала и не отдергивала руку. Уже хорошо. Тем не менее это говорило еще об одном. Элли, как и ее отец, была сильной, а раз сейчас она позволяла Сандору проявлять заботу о ней, значит, ей совсем плохо. Она ранена. Он обнял ее за талию и прижал к себе. Они вошли в приемную.
Элли немного замешкалась перед дверью в палату. Столько чувств смешивалось в ней, готовых разорвать сердце. Страх. Она очень боялась, что отец может умереть, он ведь единственный, кто был рядом с ней. Злость. Ослепляющая ярость, которую Элли едва сдерживала. Желание мстить. Глухая боль. Она не могла не то что простить, а даже осознать до конца, что они оба — и отец, и Сандор — предали ее.
Отец был в сознании. Когда Элли вошла, его взгляд остановился на ней. В светлых глазах старика была абсолютная пустота, которая напугала Элли еще больше. Он молчал. Он даже не улыбнулся, увидев ее. Она остановилась на небольшом расстоянии от кровати, не решаясь подойти ближе. Она надеялась, что отец или Сандор скажут хоть слово. Элли совсем не знала, что ей делать и как себя вести.
И тут Джордж Вентворт сделал то, чего не делал уже очень давно. Он протянул руки к Элли и позвал:
— Элли, доченька, подойди ко мне.
И она подбежала к отцу. Они обнялись, и Элли снова заплакала. Ей было так странно в объятиях отца, в последние годы он даже близко к ней не подходил. Ее тело сотрясалось от рыданий, душивших ее. Она говорила, захлебываясь слезами:
— П-прости меня, папа… Я… я не хотела… чтобы так… вышло. Я совсем… не хотела-а…
— Я знаю, Элли, хорошая моя, знаю. Ты не виновата. Я здесь из-за своих ошибок.
Элли подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Она почти ничего не видела от слез.
— Но я сказала тебе…
— Ты сказала правду, доченька, — ответил он, печально улыбаясь. — Ты открыла мне глаза. Я наделал кучу ошибок и был жесток с тобой. И это хорошо, что ты мне все сказала. Я многое понял. Осознал наконец, что у меня есть дочь, которой я нужен. Как же далеко я был от тебя все эти годы! Спасибо тебе, родная моя. Знаешь, ты дала мне надежду. Может быть, вместе мы найдем твою сестру.
— Но как же ты раньше не чувствовал, что нужен мне? Я так хотела, чтобы ты был рядом, а ты словно не видел меня.
Тень прошла по его лицу, оно исказилось страданием. Он опять заговорил, сбиваясь с одного на другое:
— Почти двадцать лет я совершенно не обращал на тебя внимания. Я вообще ничего не чувствовал. После смерти твоей мамы я закрылся от окружающего мира. Я продолжал работать, ведь для этого нужно только думать, не ощущать. Я стал машиной. Прости, доченька. Если бы я только мог все вернуть, но ведь это невозможно… И я никак не могу это восполнить. Но ты у меня молодец, выдержала, ты выросла, привыкла обходиться без меня. Что же мне теперь остается, Элли?.. Когда твою сестру похитили, я тоже ничего не почувствовал. Конечно, началось расследование — и полиция, и частные детективы. А потом мне сказали, что все нити оборвались и у них нет информации. В полиции дело закрыли, я отказался от услуг детективов. Для меня все было как в тумане. Будто не со мной. А сейчас я словно проснулся. Боже мой, сколько же я упустил! И ради чего?..
Его голос затих, и Джордж вдруг заплакал. Он отвернулся от Элли и продолжил сдавленным голосом:
— Мне нет прощения. Я был плохим отцом, если вообще имею право так себя называть. Я не только бросил потерянную дочь на произвол судьбы, я не заботился даже о той дочери, которая была рядом.
Внезапно монитор, к которому были подключены приборы, начал издавать сигналы. Вбежала медсестра, за ней — врач. Элли попыталась встать, чтобы не мешать им, но отец не отпускал ее.
— Ничего страшного, это сердце. Оно учится чувствовать заново, — сказал он, с усилием улыбаясь.
— Ну пожалуйста, папа, пусть тебя осмотрят. Я не хочу снова тебя потерять, — зашептала Элли.
— А ты не уйдешь? — со слезами в голосе спросил он. В его взгляде была мольба, то, чего Элли никогда не видела.
— Не уйду, обещаю. Я только выйду в коридор.
— Я очень люблю тебя, Элинор. Я знаю, что так и не смог проявить свою любовь, и ты, наверно, не веришь мне. Но я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было. Больше жизни.
Элли очень хотела верить ему. Она не знала, сможет ли, но хотела забыть все, что было, и просто поверить. Но никакие слезные мольбы и признания не могли стереть прошлое. Все-таки двадцать четыре года — немалый срок. Страх быть обманутой вновь проснулся в ней, а за ним — чувство вины за недоверие тому, кто был ей самым близким человеком. Элли почему-то не сомневалась, что, стоит отцу только немного прийти в себя, он станет прежним. И забудет о ней, отдалится.