– Но я... – Бруни сглотнула, – я правда не знала...
– Ну же, Бруни, перестань притворяться.
– Да, мой отец не был идеальным, но...
– О, он далеко не идеален, – усмехнулся Кейн. – На самом деле я бы даже назвал его развратником.
– Ты же не хочешь...
– Мне казалось, ты уже достаточно знаешь меня, чтобы понять, я всегда говорю то, что думаю. Но почему ты защищаешь его?
– Он мой отец...
– Значит, ты будешь на его стороне, даже если твое сердце думает иначе?
– Ты ничего не знаешь о моих чувствах.
– Я знаю, что ты любишь свою мать. По крайней мере, в этом мы похожи. Я тоже любил свою, хотя и не одобрял некоторые из ее поступков.
– Моя мама любит отца, – произнесла девушка, только чтобы что-то сказать, хотя ей всегда казалось удивительным, почему Гленис продолжает так сильно любить человека, который лишь издевался над ней.
– Твоя мать не единственная женщина, которая его любила, – произнес Кейн. Что-то в его взгляде не понравилось Бруни. Она вдруг почувствовала странный укол в сердце.
– Ты имеешь в виду его... р-романы?..
– Мне приходит на ум лишь один.
– Какой?
Кейн с минуту смотрел в глаза жены, словно сомневаясь, стоит ли говорить ей об этом, и лишь потом произнес:
– Тот, который у него был с моей матерью.
Эти слова прозвучали для Бруни как гром среди ясного неба. Мысли смешались у нее в голове.
– С твоей... твоей матерью, – прошептала она, все еще не веря своим ушам. – У моего отца был роман с твоей матерью?
– Твой отец хотел получить компенсацию за свои деньги. И он сделал все, чтобы получить ее.
– Что ты хочешь этим сказать? – побледнела Бруни.
– А почему, ты думаешь, твой отец предложил оплатить мое обучение в том же университете, где учился твой брат?
Бруни почувствовала, что все поплыло перед глазами. Она молча открывала и закрывала рот, но слова как будто застряли в горле.
– Твой отец заключил сделку с моей матерью, – продолжал между тем Кейн. – Он предложил оплатить мою учебу в обмен на то, что моя мать будет спать с ним. Она согласилась, потому что любила меня и хотела, чтобы у меня было то, что она не могла дать мне, ведь родные отказались от нее, когда она родила внебрачного ребенка. Мама согласилась еще и потому, что искренне верила: Оуэн любит ее. Конечно, это была ее самая большая ошибка.
– Как... долго они?.. – Бруни с трудом могла подобрать слова.
– Их роман длился несколько лет. Я ничего не знал до того дня, когда ты встретила меня возле кабинета твоего отца. Я пришел узнать, правда ли то, что я слышал.
– Так вот почему ты испортил сад и лужайку?
– Я хотел въехать на том чертовом тракторе прямо в дом, но там была ты и... – Кейн прокашлялся и продолжил:
– Твой отец всегда гордился своим розовым садом и этой проклятой лужайкой. Ярость настолько ослепила меня, что я не совсем понимал, что делаю. Я хотел, чтобы этот сад стал таким же грязным, каким я чувствовал себя, узнав, что учился на деньги, которые моя мать зарабатывала, выполняя все прихоти твоего отца.
– Я... не знаю, что сказать, – на глазах Бруни блеснули слезы. – Мне так стыдно...
– Ты здесь ни при чем. Я уже вполне отомстил твоему отцу за все, что он сделал.
– Твоя мать... она покончила с собой из-за отца, да?
Кейн кивнул.
– Когда меня забрали полицейские, мама умоляла Оуэна заплатить залог, чтобы я не сидел в тюрьме. Но он не согласился. Вместо этого он уволил ее и выгнал из дома. Несколько месяцев спустя она покончила с собой. Я не успел помочь ей. Я нашел мамин дневник, и лишь тогда все встало на свои места. Она была совершенно разбита оттого, что твой отец отверг ее. Ей было стыдно, что я сижу в тюрьме, а она не может даже нанять адвоката. В конце концов она просто не выдержала...
– Кажется, я начинаю понимать, почему ты выдвинул такие требования, – тихо произнесла Бруни. – Если не считать сада и лужайки, это был отличный способ всадить моему отцу нож в спину.
Кейн не ответил, что еще больше расстроило девушку.
– Поэтому ты женился на мне, да, Кейн? Ты хотел ткнуть его носом в то, что незаконнорожденный сын его любовницы получил все, включая и его дочь. Тебе недостаточно было отобрать у отца все его имущество, ты завладел еще и мной.
– Тогда мне это казалось справедливым.
– Справедливым?.. Я понимаю, мой отец причинил тебе боль, но при чем здесь моя мама? Она ведь тебе ничего не сделала. Что касается брата, это я тоже могу понять. Вы ведь всегда не выносили друг друга. А я... – Бруни вздохнула, взглянув на его шрам. – Я... я просто хочу, чтобы ты отпустил меня, не вмешивал меня в свою месть.
Кейн подошел к жене и, взяв за плечи, заглянул ей прямо в глаза.
– Я не смог бы сделать этого, даже если бы захотел. Ты была замешана во всем с самого начала.
Бруни чувствовала, как слезы стекают по щекам, но ей было уже все равно. Она не собиралась скрывать свою боль.
– Ты хотя бы представляешь, как я себя сейчас чувствую? – спросила она в отчаянии. – Ты говоришь так, как будто я какая-то вещица, на которую ты уже давно положил глаз. И вот тебе удалось наконец купить ее.
– А ты бы согласилась встречаться со мной, если бы я не заставил тебя? – спросил Кейн грубо.
Его вопрос застиг девушку врасплох. Она замолчала, размышляя, как все могло бы сложиться, если бы они просто встретились где-нибудь, если бы между ними не стояло их прошлое. Она была уверена только в одном. Оуэн Мерсер ни за что бы не позволил своей дочери встречаться с кем-то вроде Кейна. Отец не скрывал своего отвращения к полукровкам. Он признавал только англосаксонскую ветвь, из которой и происходил род Meрееров.
– Тогда я сам отвечу, – прервал ее мысли Кейн. – Ты прежде всего Мерсер. Рожденная и воспитанная с убеждением, что ваш род стоит выше всех.
– Я так больше не думаю, Кейн, – возразила Бруни. – Я знаю, что вела себя по отношению к тебе как маленькая избалованная сучка, но теперь я не такая. Неужели ты еще не понял?
– Что случилось, Бруни? Или ты решила, что больше не презираешь меня, теперь, когда знаешь всю правду о своем отце?..
Бруни замерла. Она едва дышала. Сейчас у нее был шанс открыть Кейну свое сердце, но она промолчала.
– Ты такая же, как твой отец, – продолжал Кейн. – Он не выносил меня, но лишь до тех пор, пока я не показал ему мои банковские счета. И тогда он начал с нетерпением ждать, когда же наконец я стану его зятем. – Он снова подошел к Бруни и взял ее за подбородок. Так, чтобы она не могла ускользнуть от его глаз. – Запомни одно. Любишь ты меня или нет, мне все равно. Мы будем вместе.
Бруни задрожала от страха. Она отодвинулась и прошептала:
– В твоем сердце живет лишь ненависть. В нем нет места для любви. И эта ненависть останется, даже если каким-то чудом мои чувства к тебе изменились.
– Если бы я понял, что любовь искренна, то впустил бы ее в свое сердце. Но я больше не верю в это чувство. Моя мать продавала себя из-за любви. Что же тебя так удивляет?
– Но разве ты не требуешь от меня того же, что мой отец требовал от твоей матери? – бросила ему в лицо девушка. – Ты используешь меня так же, как и он использовал ее.
– Я не использую тебя, Бруни, – возразил Кейн. – В отличие от твоего отца, я женился на тебе. Прошлой ночью ты сама пришла ко мне, и снова придешь. Ты не хочешь признавать это из-за своей упрямой гордости, но ты желаешь меня, хотя и говоришь, что ненавидишь. Я знал это еще десять лет назад, как знали твой отец и брат. Поэтому они и делали все возможное, чтобы у нас не было ни единого шанса сблизиться.
– Но ты женился на мне только из мести и ненависти! Какая же это основа для брака? И как долго, ты думаешь, все это продлится?
– Я уже говорил тебе: мы всегда будем вместе. А вчерашняя ночь лишь доказывает, что ты сможешь быть хорошей матерью для наших детей.
– Полагаю, это тоже было частью твоего коварного плана? Ты осуществил все это, чтобы у меня не было пути назад.
– Я не хочу, чтобы ты забеременела так рано, но вчера ночью я не мог думать ни о чем, кроме того, что наконец-то держу тебя в своих объятиях.
Если бы Бруни услышала такие слова от какого-нибудь другого мужчины, ее успокоило бы такое признание, но на Кейна она отчего-то разозлилась.
– Не знаю, как тебе только удается спокойно спать по ночам, – огрызнулась она. – Ты ничем не лучше моего отца! Ты сам используешь людей для достижения своих гнусных целей. И тебе плевать на чужие чувства!
– Ты имеешь полное право злиться, Бруни. Но почему ты злишься на меня? Я хочу лишь, чтобы тебе было хорошо.
– Полагаю, я должна быть тебе премного благодарна за то, что удостоилась чести стать твоей женой? – с сарказмом сказала она.
Кейн не ответил. Девушка заметила, как желваки заиграли на его лице, а губы вытянулись в тонкую линию. Он злился.
Бруни встала с постели, подошла к нему и холодно произнесла:
– Может, ты и вынудил меня выйти за тебя замуж, но я не позволю тебе обращаться со мной так, как мой отец обращается с матерью. Я лучше убью себя, слышишь?..
Кейн не ответил. Он так долго смотрел ей в глаза, что Бруни почувствовала себя глупой маленькой девочкой. Она стояла слишком близко к нему...
В тот момент, когда она уже готова была отвести глаза, Кейн неожиданно приблизился к ней, и она, сама того не желая, сдалась в плен его губ.
Он поцеловал ее и, не сказав больше ни слова, развернулся и вышел из комнаты.
Бруни так и осталась стоять там, посреди спальни. Она провела рукой по губам, которые еще помнили такой неожиданный поцелуй Кейна. Возможно ли любить и ненавидеть одновременно?..
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Час спустя Бруни уже шла по побережью. Солнце припекало, легкий бриз трепал ее волосы. Она разложила полотенце на песке и села, подобрав колени к груди.
Бруни смотрела, как вдалеке плавает Кейн. Солнце золотило его загорелую спину, когда он плыл сквозь волны, демонстрируя отличную мускулатуру.
Бруни тут же подумала о своем брате, который всегда отличался какой-то хрупкостью. Отец девушки тоже не любил физических упражнений и сейчас в свои шестьдесят выглядел почти стариком. Хотя, конечно, события в Мерсифилдс сыграли в этом не последнюю роль.
Бруни представляла себе, каким станет Кейн в старости, но отчего-то ей казалось, что он никогда не потеряет свою великолепную форму. Природа не поскупилась, щедро одарив его естественной красотой, которая встречается так редко.
Бруни прикрыла глаза от солнца и посмотрела на Кейна. И тут она заметила плавник, появившийся в нескольких метрах от него, и ее сердце бешено забилось. Они были одни на пустынном пляже. Если на Кейна нападет акула, Бруни и не надеялась, что сможет вытащить его из воды, чтобы помочь.
Бруни закричала, но Кейн продолжал плыть лицом вниз. Шум волн заглушал ее голос. Бруни закусила губу. В ее воображении голодные акулы терзали тело Кейна, жаждая его крови. Она вскочила и бросилась в воду, крича:
– Нет! Выходи, Кейн! Вылезай из воды! Акулы! Акулы!
Но он не слышал. Как ни в чем не бывало, Кейн продолжал плыть, не замечая опасности.
И тогда Бруни бросилась в воду. Она плыла и кричала, чтобы Кейн посмотрел вокруг, когда волна накрыла ее с головой. Бруни наглоталась воды, но продолжала бороться со стихией. Она попыталась найти дно, но тут ее накрыла вторая волна.
Бруни не хватало воздуха. Она видела солнечный свет над головой, пытаясь выплыть, но вода поглощала ее. Словно чьи-то железные пальцы схватили ее, не желая отпускать...
Убрав волосы с лица, Кейн посмотрел на берег – туда, где несколько минут назад сидела Бруни. Он видел, как она пришла на пляж в своем красно-белом купальнике. Она надела и парео, без сомнения, чтобы скрыть свое великолепное тело от его голодного взгляда.
Но Бруни не было. Она ушла.
Кейн оглядел все побережье, но ее нигде не было видно. Он развернулся, чтобы посмотреть, нет ли ее в воде, и заметил окруживших его дельфинов.
Кейн любил плавать с дельфинами. Ему нравилось их дружелюбие. Он нырнул посмотреть, не присоединился ли к ним спасенный недавно дельфин, и заметил светлые волосы и безжизненно болтающиеся в воде конечности в нескольких метрах от него.
Мгновение спустя Кейн уже поднял тело девушки на поверхность.
– Бруни! – закричал он, проверяя ее пульс.
Насколько он мог судить, она не дышала. Кейн осторожно вытащил Бруни на берег и сел перед ней на колени. С каждой секундой его страх становился все сильнее. Но прежде чем он успел еще что-нибудь сделать, Бруни издала слабый стон и закашлялась.
– Милая... – Кейн помог ей сесть, чтобы она не захлебнулась. – Ну, как ты? – склонившись над ней, он убрал волосы с ее лица. – Все хорошо?
Бруни кивнула и упала на песок.
– А-акулы... – прошептала она. – Они... они окружили тебя...
– Ты полезла в воду, чтобы предупредить меня об акулах?
Бруни кивнула. Носом у нее пошла кровь, и она откинула голову назад, чтобы остановить ее.
– Они... акулы следовали за тобой. Я... мне нужно было что-то сделать, или они бы...
– Это дельфины.
– ..растерзали тебя и... ч-что? – Бруни уставилась на мужа, не веря своим ушам.
– Дельфины, Бруни. Это были дельфины, а не акулы.
– Но... но плавник... он был такой огромный. Прямо у тебя за спиной.
– Я много раз плавал с ними. Они часто следуют за мной.
Бруни почувствовала себя глупой паникершей. Ей стало стыдно за свой поступок. Она ведь чуть не умерла сама, спасая человека, который находился вне опасности.
– Ты очень смелая, – улыбнулся Кейн. – Ты подумала, что меня атаковали акулы, и без страха бросилась в воду.
– Я должна была что-то делать.
– Но ты могла бы оставить меня на съедение им. Моя жизнь застрахована. Только представь, какой богатой ты бы стала. Мерсифилдс и мои миллионы; о чем еще может мечтать девушка?
– Я могла бы с этим поспорить, но сейчас я не в состоянии воспринимать твой нездоровый юмор.
– Но разве я не прав? Тебе не обязательно было спасать меня, если учесть, какие у нас отношения. Так зачем ты это сделала?
– Ничего лучше мне в голову не пришло.
– Ты знаешь, что это не ответ.
– Я не выношу вида крови. И мне не хотелось собирать тебя по кусочкам по всему пляжу.
– Очаровательно.
– Ты сам просил.
– Перестань, – Кейн встал на ноги и протянул жене руку, помогая ей подняться. – Давай-ка лучше ополоснемся и пойдем домой.
Они молча прошли к тому месту, где Бруни оставила полотенце, умылись холодной водой и направились в сторону дома. Бруни чувствовала себя ужасно. Не думая, она подвергла свою жизнь опасности. Но от мысли о том, что она может потерять Кейна, Бруни совсем перестала соображать.
– Не убивайся ты так, – сказал Кейн, открывая перед ней дверь коттеджа. – Сказать по правде, я очень тронут тем, что ты рисковала жизнью из-за меня. Тем более притом, что ты ненавидишь меня всем сердцем.
Бруни поджала губы, чтобы только удержаться от ответа на его очевидную насмешку.
– Может, ты все-таки не презираешь меня настолько сильно, как тебе кажется? – добавил Кейн, не услышав ответа.
– И не мечтай.
– Ну-ну, милая, – рассмеялся он, глядя на то, как раскраснелись ее недавно бледные щеки. – Не злись на меня. Я всего лишь спас тебе жизнь.
Бруни со злостью захлопнула перед ним дверь и, включив воду на полную мощность, дала волю слезам.
Остаток дня Бруни избегала Кейна. Когда он вошел в комнату, она притворилась спящей, не желая, чтобы он увидел ее красные от слез глаза и бледную кожу.
В шесть вечера Кейн снова постучался к ней и сообщил, что приготовил обед. Бруни пробормотала что-то невнятное в ответ, но, когда он вышел, заставила себя встать с постели.
Она надела легкое платье и сандалии и подошла к зеркалу, но увидев свое отражение, невольно поморщилась. Под глазами у нее были круги. Взгляд казался лихорадочным и болезненным. Нос немного припух. Бруни не хотела краситься, но ей ничего другого не оставалось. У нее не было никакого желания, чтобы Кейн видел ее в таком состоянии.