Обри Дарк
Моя
Имена ничего не значат, а тем более мое. Зовите меня Риен.
Люди приезжают ко мне ради пластических операций, и я вырезаю все ненастоящее прямо из них. И это вовсе не моя вина, что иногда, когда я это делаю, от них ничего не остается.
Я оставил свою семью давным-давно. Они были плохими людьми. Может быть, даже хуже, чем я, если это вообще возможно. Но я ничего не имею против своего прошлого. Все, что имеет значение – настоящее. И моя жизнь идеальна.
Абсолютно идеальна.
Глава 1
Риен
Человек на операционном столе тихо застонал и пошевелился. Его глаза все еще были закрыты. Синяя пластмассовая кепка покрывала его волосы, а синяя пластиковая простыня — тело. Единственными его незащищенными местами были лицо и грудь. Ремни крепко держали его.
— Он почти проснулся, — сказал Гейб. Он стоял по другую сторону операционного стола.
— Не мог бы ты подать мне шприц?
Гейб наклонился и протянул мне шприц. Я воткнул его в запястье человека. Теперь, когда он был привязан к столу с кляпом во рту, я мог аккуратно вывести его из-под наркоза.
Было ранее утро, операционная освещена тускло, как раз как мне нравится. Легкий джаз от стереосистемы плыл в воздухе через всю комнату. Музыкальное сопровождение для убийства.
Глаза мужчины открылись, когда в его вены проник стимулятор. Он посмотрел на меня, а затем попытался подвигать своей рукой. Конечно же, он этого сделать не смог.
— Что это за ремни? — спросил Гейб.
— Стандартный нейлон, — ответил я. — Я получаю их от оптового онлайн-торговца медицинского оборудования.
— Хм. Не кожа?
— Ты же знаешь, я раньше использовал кожу. Но из нее тяжелее выводить кровь.
— Верно. Я забыл, что ты заполучаешь их, когда они еще находятся в сознании.
Мужчина с подозрением сверкнул глазами на меня и на Гейба. Я видел, как страх начал проявляться на его лице. Он знал, что это не было нормальным рабочим процессом для пластической операции. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я протолкнул кляп еще глубже, чем он был.
— Не беспокойтесь, — сказал я. — Это просто знакомый. Он будет задействован в операции. Надеюсь, вы не возражаете.
Мужчина нахмурился и что-то крикнул в кляп.
— Извини, Боб. Я не слышу тебя.
— Его имя Боб? — переспросил Гейб.
— Какая разница? Он все равно умрет через несколько минут.
Боб вскрикнул в ткань. А я повернулся к Гейбу.
— Нейлоновые ремни. Я могу предложить тебе несколько, если будет нужно. Если решишь вернуться в бизнес.
Гейб вздохнул и посмотрел на человека, лежащего на столе. Боб пытался говорить, но затычка в его глотке сделала это практически невозможным. Если бы я по его лицу должен был определить, что он пытался сказать, я бы предположил, что он умолял.
— Буду иметь в виду, — сказал он. — Но на самом деле, на этот раз я ухожу не зря.
— Уходишь из-за девчонки? Скажи, что это не так, Габриель. Из-за девчонки?
— Ты не знаешь ее, — улыбнувшись, сказал он. Он протянул самый большой скальпель, для начального пореза.
— Хочешь быть хозяином дома, принимающим гостей? — спросил я.
Гейб смотрел вниз на Боба, который к этому времени уже осознал, что не получит тот вид обслуживания клиентов, который мужчины его статуса обычно получали в результате пластической операции. Его приглушенные вопли еще громче пробивались сквозь кляп. Я взял пульт от стерео и сделал музыку громче. Стройный барабанный бой и тревожный низкий джазовый звук саксофона.
— Я, наверно, не должен этого делать, — сказал Гейб. Его язык облизнул нижнюю губу, и я знал, чего он хотел.
— Давай. Просто небольшой надрез. Ты не можешь сейчас передумать.
— Риен…
— Это даже не похоже на его убийство. Просто надрез.
— Ладно. Не говори Кэт.
— Не говорить Кэт что?
— Именно.
Гейб покрутил скальпель в руке и опустил лезвие к коже. Приглушенные крики Боба превратились в пронзительный визг, когда Гейб провел скальпелем по его волосяному покрову. Кровь стекала по обе стороны лица человека. Я протолкнул затычку во рту еще дальше, и он захлебнулся в крике.
— Боже, как хорошо, — сказал Гейб. Бусинки пота блестели на его верхней губе. Он посмотрел вниз на скальпель, с которого капала кровь, и предложил его мне. Я улыбнулся и покачал головой.
— Не останавливайся. Нам нужен разрез грудной клетки.
— Я не могу сделать все это. — Он хотел. Ох как хотел.
— У меня есть еще парочка на завтра, — сказал я, отклонив скальпель. — Пожалуйста.
— Ты уверен?
— Конечно.
— Что это?
— Это? — спросил я, держа в руках пилу. — Медицинская пила, изъятая полицией Лос-Анджелеса. Джейк заполучил ее для меня.
— Он все еще в игре?
— Все, все еще в игре, Гейб. Все, кроме тебя.
— Да-да, я знаю. Заткнись.
Гейб переместился ниже по груди мужчины, игнорируя его крики. В то время как он резал кожу, я использовал пинцет и оттягивал ее, закрепляя специальным устройством, чтобы рана оставалась открытой. Сердце человека билось быстро. Почти в такт с высокими нотами песни. Возможно, сделав несколько порезов, мы бы добрались до него.
Я ждал, поскольку Гейб совершал свое волшебство, разрезая сухожилия и жир. Он был щепетильным хирургом. Почти таким же хорошим, как и я. Жаль, что он оставил работу. Честно. Но, тем не менее, я понимал его. После такого количества жертв иногда нужен перерыв, чтобы, так сказать, вновь разжечь страсть к работе. И все же я сомневался, что он уйдет навсегда. Потому что он был слишком хорошим убийцей, чтобы все бросить.
— Вот, забери, — сказал Гейб, опуская скальпель на пластиковый щит. — Я не могу прикончить его.
— Оу, Серьезно?
— Серьезно, — вздохнул он.
— Эта девчонка на самом деле запустила в тебя коготки, — сказал я, беря скальпель и вращая его между своих пальцев. — Заставляя тебя испытывать ломку, похожую на это.
— Она — ангел, — сказал Гейб. Искренность расцвела на его лице. Он был таким беззащитным серийным убийцей. И я мог прочесть его лицо, как медицинский учебник.
— Ангел? Серьезно?
— Я люблю ее. И доверяю ей.
Я рассмеялся.
— Ты никому не можешь доверять. Даже женщине. Особенно женщине.
— Она спасла мою жизнь.
— Ого? Следовательно, мне стоит винить ее в нашей продолжительной дружбе, — усмехнулся я. — Когда я смогу встретиться с ней?
Гейб неуверенно посмотрел на меня.
— Ты не будешь преследовать ее, — сказал он.
— Зачем, чтобы пофлиртовать с ней или убить?
— И то, и то.
— О, брось!
— Риен…
— Я не буду! Не буду! Ты же знаешь, я всего лишь хочу, чтобы ты был счастлив.
— Хм-м-м.
— И иногда извлечение сердца у человека делает тебя счастливым. Что в этом плохого?
Визг прорвался через кляп.
— Именно это я пытаюсь понять. Нужно ли мне продолжать... то, что я делаю, — сказал Гейб.
— Я говорю делать то, что делает тебя счастливым. То, что ты любишь. И тогда тебе не надо будет работать ни дня, понимаешь? Но, если тебе потребуется перерыв от пребывания хорошим маленьким мальчиком, ты можешь прийти сюда, ко мне.
— Спасибо, Риен. Это, на самом деле, предусмотрительно с твоей стороны.
Я улыбнулся.
— В любое время.
Глава 2
Сара
Боже, я не хочу работать сегодня.
Бар, в котором я работала, пытаясь сводить концы с концами, являл собой дерьмовое углубление на пересечении La Brea и Sunset. Раньше это было местом начинающих актеров, которые болтались тут среди деревянных панелей, покрытых автографами кинозвезд и рок-музыкантов. Но сейчас здесь больше не было начинающих актеров, тут были только те, кто притворялись ими, на самом деле работая в других хреновых местах. Это было самое дешевое место, в котором можно было заполучить снимки из Западного Голливуда, и именно поэтому только сюда приходили самые дешевые люди.
Я ненавидела слушать их самодовольный бред о том, насколько велик будет их следующий концерт. Я ненавидела свои обязанности, несмотря на то, что это была единственная работа на ближайшее время. Но больше всего я ненавидела очищать полы от рвоты в уборной, после того как там вырвет очередного фальшивого Эрнеста Хемингуэя собственным виски.
— Эй, Марк, — позвала я, повернувшись к задней части бара. Я осмотрела этаж. Полдюжины людей, потягивающих напитки в баре, и только два стола были заняты.
— Почему ты здесь, Сара? Разве тебе не пришло сообщение от Марси?
— Что? Какое сообщение? — я вытащила свой телефон из кармана. — Никакого сообщения.
— Марси, ты, блядь, должна была отправить сообщение Саре! — крикнул он в сторону кухни жене.
— Я занята готовкой! — прокричала в ответ Марси.
— Какой готовкой? У нас два занятых столика.
— Иди нахрен, Марк! — завопила Марси. — Может, уже возьмешься за свою гребанную работу и не будешь мешать мне делать свою?
— Какая разница, — сказала я, не желая вовлекать их в еще один бесконечный спор. — Что она должна была сообщить мне?
— Ты нам не нужна сегодня, — ответил Марк.
— Что? — Мое сердце упало. Неужели Бог услышал меня, когда я сказала, что не хочу работать? Но я вовсе не это имела в виду. Клянусь, Господи, я вовсе не это имела в виду. По моим подсчетам мне нужно было еще пятьдесят баксов, чтобы закрыть аренду в конце недели.
Марк тряхнул своей тряпкой в сторону клиентов.
— Просто у нас нет достаточной суммы денег, чтобы сотворить что-то стоящее. Ты понимаешь?
— А кто будет заправлять баром? — спросила я, взмахнув рукой в воздухе. Я не волновалась, но была близка к этому.
— Я, — ответил Марк. — Я буду заправлять баром.
— Ты на входе.
— И?
— Ты должен найти кого-нибудь кто будет стоять за стойкой бара. Или как еще завлечь клиентов?
— Никто не приходит, вот в чем, блядь, проблема, — произнес Марк. — Во всяком случае, к нам заходят несовершеннолетние beaners (оскорбительное американское слово, направленное на мексиканцев, что в приблизительном переводе, обозначает «пожиратели бобов».), которых я тут же вышвыриваю.
— Иисус, Марк. — Я не знаю, из-за чего расстроилась больше: из-за того, что он решил занять мое место на работе, или же из-за того, что он больше не скрывал от меня свой расизм.
— Вот твое расписание на следующую неделю, — сказал он, передвинув мне бумаги через барскую стойку. Я просмотрела их.
— Ничего до пятницы? — паника взрывается внутри меня. О, Великий Боже. У тебя такое чувство юмора. Я на самом деле не смогу внести арендную плату, если не буду работать всю неделю. — Вы подгаживаете мне?
— Только на выходных мы получаем толпу.
— Даже в воскресенье? Что, если ввести «женскую ночь» во вторник? — сказала я, обдумывая в голове, как устроить это. — Такое обычно завлекает толпу.
— Такое обычно разоряет нас, — сказал Марк. — В другие ночи никто не возвращается, а мы не может позволить себе устраивать другие.
— Черт, — произнесла я. — Черт.
— Знаю, — сочувственно сказал Марк. Он вновь оглянулся на кухонную дверь, после чего обошел стойку и вытащил полупустую литровую бутылку Джека Дэниелса.
— Вот, — произнес он, толкнув ко мне бутылку. — Увидимся в пятницу.
— Ты не можешь дать мне работу, но можешь напоить меня?
— Эй, если ты не хочешь…
— Я возьмусь, — сказала я, взяв бутылку со стойки. — Думаю устроиться на другую работу по будням.
— Я дам тебе хорошие рекомендации, если потребуется, — произнес Марк. — Ты была отличным работником, не то что те нелегальные иммигранты, устраивающиеся к нам.
— Да какая разница, — буркнула я, отвернувшись и закатив глаза. — Увидимся в пятницу.
Я шла вниз по улице как в тумане, не имея никакого понятия, как заработать деньги на аренду. Штраф за просрочку был сущей ерундой в сто долларов, и я не могла позволить себе заплатить его поверх гребанной аренды.
— Ну, нафиг все, — произнесла я, открутив крышку с бутылки Джека. Если у меня нет работы, то теперь, по крайней мере, я могла напиться.
Иногда я завидовала всем психам на улицах Лос-Анджелеса. Они могли делать то, что хотели, не выдавая себя за тех, кем не являлись. Я сделала еще один глоток Джека, наблюдая за тем, как мужчина, одетый в трико и крылья феи, прошел мимо меня, напевая себе под нос.
Я уже была на улице. Это не было забавой, но и не было фальшивкой. Только то, чем я торговала.
В течение краткой секунды, я думала о звонке своей матери, когда она попросила еще налички, которую я уже отправила ей в этом месяце. Но нет. Я не могла попросить ее вернуть мне деньги. В последний раз я узнала, что она держится на плаву, пытаясь отправить мою сестру в колледж.
Моя младшая сестра получает степень. Замечательно. Возможно, кто-то в моей идиотской семье смог бы чего-нибудь добиться. Конечно, не я — неудавшаяся актриса, неудавшийся бармен. Но моя мама всегда говорила, что гордится. И мне было жаль, что я не могу сделать ничего, чем бы она могла гордиться. Бар расположился достаточно низко на том конце.
Мой телефон зазвонил. Это был Блейз. Дерьмо. Я погримасничала, прежде чем прислонить телефон к уху.
— Эй, милая, чем займешься сегодня вечером?
— Сегодня вечером?
— Да. Я сумел зарезервировать Bertesci’s. Отличное место и мой отец знает владельца. Так что скажешь? В семь?
Я пообещала себе, что больше никуда никогда с ним не пойду. Он был мудаком класса А, прекрасным Голливудом. Настолько самовлюбленным, что его эго выпирало из ушей.
Но — эй! — это был ужин, и мне нужны были деньги на аренду. Я призвала призраков Станиславского и Мейснера. Мне нужны были все мои актерские способности, чтобы я не раздала ему пощечин, до того как прибудут закуски.
— Я хотела бы!
— Замечательно, — сказал он. — Надень что-нибудь узкое. Но не такое поношенное платье, как то, которое ты надела, когда мы были вместе в последний раз. Это крутое место.
Не уверена, что ужин стоил того. Но я стиснула зубы и примерила самый радостный и счастливый свой голос:
— Конечно, Блейз, не могу дождаться.
— Прекрасно, — произнес Гэв. Его лицо сияло от удовольствия. — Спасибо, что позволил мне посидеть.
— В любое время, приятель, — ответил я. — Для чего еще нужны друзья?
Глава 3
Сара
— Голливуд такая фальшивка, тебе так не кажется? — Блейз облокотился на стол, наполняя мой бокал каким-то смешением Пино Нуар, которое купил, чтобы на сей раз произвести на меня впечатление. Я уже начинала думать, что ему понравилось флиртовать ссоммелье.[1]