Просто какой-то подполковник подозвал к себе парней постарше и коротко с ними о чем-то поговорил. Те покивали, и через некоторое время фуражка и резиновая палка вернулись к своему хозяину.
И все.
А уровень шизы для выездного матча был просто потрясающий.
Перекричали весь стадион, врать не буду. Без всяких оговорок: уровень боления вполне достойный Великого Клуба.
Да и команда порадовала.
3:2, и мы – в полуфинале.
Да это просто праздник какой-то!
На выходе со стадио, правда, случился небольшой инцидент с местной пердяевской гопотой, но даже он оказался не неприятным, а скорее, – забавным, как и все в этом мире, связанное со Степашей.
А начиналось все достаточно мирно, даже менты, я уже говорил об этом, были какими-то позитивными.
После матча нас продержали на террасе сравнительно недолго, но достаточно для того, чтобы народ слегка пришел в себя и немного подуспокоился.
Ну, стоим, пританцовываем – прохладно все-таки, – байки какие-то друг другу травим.
Словом, – все как всегда.
Гляжу, в мою сторону Али сквозь ряды протискивается, вроде как уже почти – в полном порядке.
Так, покачивается немного.
– Слышь, – говорит, – Дэн. Помощь твоя нужна. Мы-то с Гарри, вроде, в себя пришли слегонца, но вот Депеш со Степашей… беда, короче. А нам бы пока хотя бы себя до гостиницы донести, какая уж тут транспортировка тел товарищей. Павших в неравной борьбе с тяжелым алкоголизмом, понимаешь…
– А я то, – спрашиваю, – чем помочь могу? Мне этих двух кабанов при всем желании на себе не унести…
– Да тебе, – морщится, – и не надо никого особо нести. Гарри уже молодых подпряг, хулсов из вашей фирмы каких-то. Я их не знаю, к сожалению. Просто ими, понимаешь, тоже руководить надо, а то увезут еще парняг куда-то не туда. Или в обезьянник загремят всей теплой гоп-компанией, мозгов-то там ни у кого нет. У Депеша со Степашей – по пьяни, у ваших бойцов – по определению. И – болтайся потом по всему Саратову, из ментуры их выковыривай. Так что, – проследи уж, Христом-Богом прошу…
– Хорошо, – смеюсь, – прослежу. Все будет хорошо, не парься.
Он вздохнул, потрепал меня по плечу и начал протискиваться наверх, где и находились «тела павших товарищей».
Я тоже вздохнул и потихоньку начал пробиваться следом.
«Тела», кстати, слава Богу, оказались не такими уж и «павшими».
Так, на полдвенадцатого…
Нести не обязательно, можно просто поддерживать, а ножками и сами передвигать умеют.
Не очень, конечно, но – все-таки, все-таки…
А тут еще и менты сектор открыли к выходу.
Ну мы и двинулись…
…Вот прямо на выходе они на нас и прыгнули.
Нет, даже не прыгнули, если честно.
Просто сбилось в кучу человек сорок-пятьдесят местных, без строя и без порядка.
Стоят, орут:
– Прилетели к нам грачи, пидорасы-москвичи! Мясо! Мясо! Мяса – нет!! Мясо съели на обед!!!
И швыряют в нашу сторону всякое дерьмо мелкое. Мусор уличный, такой же, как и они сами: полупустой пластик из-под колы, скомканные пачки сигарет, смятые жестянки, зажигалки, монеты.
В общем, ничего серьезнее пустой бутылки из-под пива.
Издалека, не сближаясь.
Причем, – с чувствительным «недолетом», по моим ощущениям – совершенно сознательным.
Я бы, если честно, так и вообще мимо прошел – чо на быдло-то всякое размениваться?
А вот Степаша – встрепенулся.
Стряхнул с себя поддерживавшего его молодого, подошел к их, прости Господи, мобу, выбрал самого здорового.
– Где Москва?! Где мой дом?! – говорит удивленно. – Ночью и в дождь! Никак вызывали?! Ну и?! Вот оно мясо, здесь. Ты его попробуй съесть. Чо молчишь-то, Степа? Хрен проглотил?!
И – как наварит этому скунсу своей тяжеленной башкой прямо в переносицу.
Кровь, вой, сопли.
А он уже дальше вглубь идет, молотилками работая.
Каждый кулак, между прочим, – почти с мою голову…
Ну, делать нечего, мы с молодыми переглянулись да следом прыгнули.
Не бросать же товарища.
А следом за нами – и остальные подтянулись.
Словом, когда на вопли примчалась слегка офигевшая от спонтанной акции «основа» – все уже было кончено, местные по всем щелям сломились.
Только первый «контуженый» до сих пор по асфальту волчком крутился, кровянку разбрызгивал.
Нос-то ему новый придется делать, по-любому.
Этот уже никаким скальпелем не исправишь.
Ну или ходить без носа, как и положено поганому пердяевскому сифилитику.
– Это кто же так его, бедолагу, уделал? – удивленно интересуется Гарри.
Я только пожал плечами и кивнул в сторону меланхолично откупоривающего бутылочку пива Степаши, под правым глазом которого постепенно наливался глубокой мутной синевой самый что ни на есть восхитительный бланш.
И где только взял, зараза.
Не фингал, конечно.
Фингал-то – понятно где.
Пиво.
Хотя и пиво, скорее всего, – там же.
Отнял у кого-нибудь.
Ну оно и правильно.
Зачем им вкусное холодное пиво, если они даже в своем собственном городе за себя постоять не умеют, уроды?
Может, им в придачу к пиву – еще и уважения?
– А, – успокаивается Мажор. – Этот – может. Знал бы ты, какие чудеса он творил, пока не перестал с хулиганьем в зарницу играть. Лбом, небось, ударил?
– Угу, – киваю.
– Мастерство не пропьешь, – вздыхает. – Ты не застал, а коней, небось, от воспоминаний о его башне до сих пор передергивает. Гвозди заколачивать можно. Да и другое какое народнохозяйственное применение отыскать – тоже не заржавеет. Броня-то, как у Т-34, минимум. Если б он еще ею и думать умел, так ему б вообще цены не было. Ладно, давай Депеша отвезем в гостиницу, спать уложим. Тоже мне – банкиром стал знатным, а пить так и не научился. Ну и этого танкиста заодно умоем, его лучше без присмотра не оставлять, поверь, я-то точно знаю. Лучше уж пусть при нас побудет. Да и пойдем в кабак завалимся, отметим победу-то…
…Так мы, собственно говоря, и сделали: сначала отметили как следует, потом пошли и выспались.
А утром – на самолет и домой.
Готовится к предстоящей скоро «Алании» и, самое главное, – к дерби с конским навозом.
Никитос с Серегой, кстати, были в полном восторге – и от игры, и вообще от всей атмосферы выезда. Половине Москвы взахлеб рассказывали, – как это круто быть реальным футбольным фанатом, оказывается.
Так что наш клуб, похоже, благодаря моей скромной персоне приобрел еще двух верных болельщиков.
Приятно, черт возьми!
…А моя заметка в газету была посвящена истории «отбитого» у ментов молодого и называлась «Спартаковские фанаты своих не бросают». Вышла она, естественно, не под моей настоящей фамилией, а под нехитрым псевдонимом Данилин, но тиража изданию явно прибавила.
Наши, по крайней мере, – все понакупали.
И не по одному экземпляру.
Есть чем гордиться…
Игорь, кстати, после нее пообещал оплатить мне выезд в Питер.
Типа, командировка.
Весьма кстати, причем.
Деньги следовало экономить, сезон-то только начинается.
Я почувствовал, что моя жизнь переходит на какой-то новый этап, немного пугающий, но, врать не буду, очень и очень интересный…
Глава 6
Дерби
Аланцам наши любимые спартачи двадцать третьего марта безвольно слили дома, 1:2. Было реально больно, причем не из-за того, что команда проиграла, а из-за того, как она это сделала.
Покорно.
Опустив руки.
Тьфу.
А вечером того же дня, на «разборе полетов» во время «третьего тайма» в пабе, я впервые увидел, как у всех на глазах жестко, люто посрались Гарри и Али.
Из-за Романцева.
Еще раз – тьфу, бля.
Лучше бы уж из-за бабы.
Хотя у них у обоих с этим, в смысле, с бабами – все в порядке вроде. А вот в клубе с атмосферой, похоже, – как раз с точностью до наоборот.
Гарри все время до срача сидел мертвенно бледный, наливался до краев пивом и водкой, дергал щекой и время от времени молотил тяжелым кулачищем уличного бойца по мощному деревянному столу.
Был бы какой-нибудь пластик сраный, давно бы уже осколки собирали.
А здесь – захочешь, не разобьешь.
На века сделано.
Было реально видно, что ему очень и очень надо с кем-нибудь зацепиться – такое бывает, по себе знаю.
Вот только никого подходящего для этих целей рядом, понятное дело, не было.
Все свои.
Наконец он не выдержал.
– Бля, – стонет, – как же затрахал этот мутик сраный, алкаш наш красноярский. Великий, нах, тренер, Алек, бля, Иванович. Набрал один скам черножопый, сука, да, бля, хохландосов недорезанных. Никто, сцуко, не то, что думать, блядь, на поле – бегать не хочет! Хранитель традиций, нах! Да мне – до звезды все эти, бля, кружева и красоты вместе со стеночками и забеганиями!! Ненавижу!!!
– Погоди, – дергает щекой Али. – Ты что, хочешь, чтоб наша команда клоном конюшни стала, которой «до звезды»?! А меня ты, к примеру, спросил?! Я вот, к примеру, – ни хрена не согласен!
– Хорош, бля, Глеб, понял?! – звереет Гарри. – Ты сам-то когда в последний раз в фестлайн становился, элита хуева, чтоб меня тут учить, что такое хорошо, а что такое плохо?! Знаю, знаю эти твои песни!! «Талант нельзя судить обычными мерками», бля! Да мне посрать на его талант, я побед хочу, понял?!!
– Посрать на талант, – медленно промокает губы бумажной салфеткой белый как смерть Али, – это ты, конечно, можешь, Игорек. Это вообще легко. Вот только кто ты после этого будешь, а, дружок? Чем ты будешь лучше того самого быдла, которое вроде как ненавидишь-то, а? А насчет фестлайна – напиши эти свои слова на бумажке, сверни в трубочку и забей себе в жопу, понял?! Я тебе – ничего не должен, сопляк! А кому должен – уже давно все всем доказал, усвоил?!!
– И что? – резко наклоняется вперед Гарри. – Раз ты «все всем доказал», так теперь всех до конца жизни учить будешь?! И, типа, неподсуден теперь, да?! А может, ты просто ссышь, а, Глеб?! Может, сломалось в тебе что, и нет уже у нас прежнего Али, сдох, скурвился?! А за свои прошлые «великие победы» просто прячешься, как дистрофик за удочку? Потому как все эти победы – в прошлом, а если сейчас тебя ковырнуть, – так и нет ничего за душой-то, а, гуру хуев?! Может ты теперь – просто обычная дешевка, а, брат Али, не находишь?
…Я бы, наверное, от такого «свинга» – никогда не уклонился. Прямо через стол, из «положения сидя», без предупреждения и почти идеально по технике исполнения. Просто бы – не заметил, пока бы в лицо не прилетело.
Гарри – успел.
…Ну на то он и не рядовой боец.
Основа.
Он и в старой фирме основой был, причем – самой что ни на есть центровой, и когда свою группировку сделал, мы, молодые, за ним не просто так пошли.
…Уклонился!
Не до конца, разумеется.
Но все-таки – слегка уклонился.
Иначе бы не встал, я знаю, о чем говорю.
Но – вскочил и, пока Али через стол перелетал, даже башкой успел потрясти слегка, мозг поправляя и сосредотачиваясь.
Ну и сам Али, конечно, красавец. Не стал надеяться, что первым же шлепком врага завалит, все грамотно просчитал: и прыжок, и приземление.
Стоят друг против друга, глаза – бешеные, руки в локтях согнуты, ладони чуть вперед.
Пока парни поняли что к чему, да толпой навалились, растаскивая, – эти волчары таки успели парой серьезных плюх обменяться.
Я бы лично ни за что не согласился под такую попасть.
На фиг мне потом месяца два на лекарства-то работать?
А эти – просто стоят, щерятся.
Один кровью плюется, другой глаз подбитый морщит.
Молчат.
Без всякого рыка и соплей с визгами, типа, – держите меня семеро, а то я – у-у-у…
Просто – молчат.
Ждут, пока парни хватку чуть-чуть ослабят, чтобы снова друг на друга накинуться.
Ага.
Сейчас.
Нашли идиотов.
Стоим, держим…
…А пока на свободное пространство, образовавшееся между ними после того, как этих волчар растащили, не торопясь выходит невысокого роста лысоватый коренастый мужичок в зеленоватой толстовке от «Stone Island».
Тот самый, что стоял выше меня на один ряд на «Энфилд Роуд» в славном городе Ливерпуле.
Помните?
Лидер «ФК», вообще-то.
Старой фирмы.
Основы из основ.
Серьезная личность.
И – известная.
– Брейк, – говорит, – парни. Все. Пар выпустили. А теперь – слушайте сюда. И ты, и – ты. Вы оба – мои друзья. И из-за вашей сраной дури и гордости лично я терять друзей не намерен. Так что – либо вы сейчас же жмете друг другу клешни и пьете мировую, либо – ни я, ни мои парни вас больше не знают, и – живите как хотите. Все понятно? Усвоили? Не слышу ответа…
Али молчит. Гарри – тоже. Потом усмехается.
– Он мне, – говорит, – не одну мировую должен. Офигеть! Еще за бланш, как минимум. Челюсть-то, слава Богу, не сломал, хотя и пытался, врать не буду. Почти получилось. Еще б немного и больничный бы мне оплачивал. А вот под глаз попал – хорошо, признаю. Как я завтра в банк-то пойду, ты, урод старый? Во там обрадуются: здравствуйте, господин начальник департамента…
Али сплевывает на пол сгусток кровавой слюны, демонстративно трогает двумя пальцами шатающийся клык на верхней челюсти, морщится.
– Ага, – хмыкает, – это мы еще посмотрим, кто кому должен. А что я, по-твоему, Инге говорить должен, когда она спросит, кто это мне губу разбил и зуб чуть не вышиб? Гарри??!! Парни, вы себе эту картину маслом хорошо представляете?! Чо ржете-то, ушлепки?! Ага, вот и она мне – уже поверила. Впереди собственного визга. Так что твой бланш – полное говно по сравнению с тем, что меня теперь дома ожидает, ублюдок ты недоделанный…
Теперь хмыкают уже оба.
Эдак слегка задумчиво.
Аккуратно высвобождаются из рук удерживающих их хохочущих парней, трясут башнями, ржут, потом жмут друг другу руки и обнимаются.
Потом рассматривают друг друга, опять ржут, как, прости Господи, лошади, и – снова обнимаются.
И это – блин – мои друзья, думаю.
Идиоты.
Им ведь потом еще и проставляться пришлось, причем всему пабу.
Так сказать, за беспокойство.
Но это мне, если честно, – даже понравилось.
Ничего, не обеднеют…
У них денег до фига и больше, у обоих.
А народу – приятно.
…После того, как парни выпили «мировую», расцеловались, проставились всей бригаде и наконец снова уселись за столик, я все-таки не удержался.
– Слушайте, мужики, – говорю, – только снова не заводитесь, ок, если я у вас одну вещь спрошу…
– Ну, – поднимает левую бровь Глеб, – допустим, мы постараемся. А что за вещь-то? Ты уж не молчи, спрашивай. Прямо сейчас. Может, слышал, как говорят: замах – это уже удар…
Я внимательно смотрю ему в глаза, из которых еще пока никуда не ушла веселая боевая злость.
– Да нет, – усмехаюсь, – давай, я пока что повременю. А то, гляжу, ты еще на взводе пока что. Заведешься с полпинка, объясняй тебе потом, что я совсем другое имел в виду. Да и не очень-то легко что-то объяснять с расплющенными щщами будет, мне так, почему-то, кажется. Не уверен, конечно, но – увы. Я на ваш срач сегодняшний поглядел со стороны и единственное, что понял, – так это то, что мы пока что с вами, парни, кажется, в разных лигах выступаем…