Розмари работала секретаршей в юридической фирме. Зарплата не впечатляла, но имелись нематериальные выгоды. Одной из них было обещание бесплатно вести правовые дела сотрудников и членов их семей. В основном имелись в виду завещания и разводы. Вести дела совершеннолетних братьев-снайперов, которых обвиняли в наделавших много шума расстрелах горожан, не предполагалось. Но она знала брата и знала, что он не мог этого сделать.
Розмари позвонила домой партнеру, на которого работала. Он специализировался на налогах, поэтому позвонил юристу фирмы, который вел судебные процессы по уголовным делам. Тот позвонил партнеру-администратору, который созвал всех партнеров на общую встречу. Встречу провели за обедом в загородном клубе. Сначала обсуждался вопрос о том, как тактичнее всего отказать Розмари Барр. Фирма занималась делами иного рода, подобные дела не были ее специализацией. К тому же это могло сказаться на ее репутации. Тут все сошлись. Но Розмари Барр была хорошим сотрудником и проработала у них не один год. Они знали, что денег у нее нет, и предположили, что у ее брата их нет тоже. По Конституции ему полагался адвокат, но они были не очень высокого мнения о государственных защитниках. Так что перед ними встала нешуточная нравственная дилемма.
Ее разрешил юрист по уголовному праву. Его звали Дэвид Чапмен, и он прекрасно знал окружного прокурора Родина. Он пошел в курительную комнату и позвонил по сотовому тому домой. Между двумя юристами состоялся обстоятельный и откровенный разговор. После этого Чапмен вернулся к столу.
– Мертвое дело, – сообщил он. – Брат мисс Барр виновен целиком и полностью. Дело Родина будет читаться как учебник. Нам пришлось бы лишь ходатайствовать о смягчении приговора. Если мы добьемся пожизненного вместо эвтаназии, это уже будет большой победой.
– Вы бы хотели этим заняться?
– Да, при таком раскладе.
– На каком основании ходатайствовать о смягчении?
– Он ветеран войны в Персидском заливе. У него какой-нибудь запоздалый посттравматический синдром.
Партнер-администратор повернулся к партнеру по налогам:
– Скажите своей секретарше, мы сделаем все возможное, чтобы помочь ее брату в трудный час.
Барра перевезли из полицейского участка в окружную тюрьму до того, как его сестре или Чапмену удалось с ним поговорить. Местечко было не из приятных. В камеру запихивали по трое, охранников не хватало. Новичков называли кильками, и выживали они кто как мог.
Килька Барр пробыл в тюрьме два часа, а затем его отвели под конвоем в комнату для допросов. Он увидел стол и два привинченных к полу стула. На одном из них сидел мужчина. На столе стоял диктофон.
– Меня зовут Дэвид Чапмен, – представился он. – Я защитник по уголовным делам. Юрист. Ваша сестра работает в моей фирме, она попросила помочь вам.
Барр ничего не сказал.
– Обвинения очень серьезные.
Барр не ответил.
– Вам объяснили, в чем вас обвиняют?
Барр не ответил.
– Как я вам помогу, если вы сами не хотите себе помочь? – сказал Чапмен.
Барр молча смотрел на него. Потом наклонился вперед и заговорил первый раз со вчерашнего дня.
– Не того взяли, – сказал он и повторил еще раз: – Не того взяли.
– Так расскажите, кто тот, – отреагировал Чапмен.
Но Барр снова замолчал.
– Все улики налицо, – сказал Чапмен. – Их более чем достаточно. Надо поговорить о том, зачем вы это сделали.
Барр молчал.
– Вы хотите, чтобы я вам помог? – спросил Чапмен.
Барр молчал.
– Может, военные переживания или посттравматический стресс? – предположил Чапмен.
Барр молчал.
– Улики говорят сами за себя. Отрицать обвинение не получится, – продолжал Чапмен.
– Найдите Джека Ричера, – произнес Барр.
– Кого?
– Джека Ричера.
– Кто это? Ваш друг?
– Просто найдите его.
– Где он? Он врач?
Барр встал, подошел к двери и колотил по ней до тех пор, пока надзиратель не открыл ее и не повел его в камеру.
Чапмен устроил встречу с Розмари Барр и следователем фирмы в офисе своей конторы. Следователем был отставной коп по фамилии Франклин, которого делили между собой большинство городских юридических фирм. Теперь он был частным детективом с лицензией. Всю работу он делал, не отходя от стола, пользуясь телефонными книгами и базами данных. Равных ему в проверке фактов и поиске должников не было, и он все еще имел много друзей в полицейском управлении.
– Улики железные, – сказал Франклин. – Эмерсону доверять можно. Родину тоже, но по другой причине. Эмерсон человек жесткий, Родин – трус. Ни один из них не говорил бы того, что говорит, если б не такие улики.
– Я просто не могу поверить, что он это сделал, – сказала Розмари Барр.
– Что ж, несомненно, было впечатление, что он это отрицает, – заметил Чапмен. – И просит найти некоего Джека Ричера. Вы знаете, кто это?
Розмари Барр отрицательно покачала головой.
– Думаю, он может оказаться психиатром. Быть может, он сумеет нам помочь со смягчением приговора.
– Брат никогда не ходил к психиатру, – возразила Розмари Барр.
– Давно он живет в городе?
– Четырнадцать лет. С тех пор, как демобилизовался.
– Вы были близки?
– Мы жили в одном доме. Его доме.
– Но вы там больше не живете.
– Да, – ответила Розмари Барр. – Я переехала.
– Может, ваш брат был у психиатра после того, как вы переехали?
– Он бы мне сказал.
Чапмен повернулся к Франклину:
– Может, Ричер был его врачом в армии.
– В таком случае я его найду, – пообещал Франклин.
– Мы должны говорить не о смягчении, а о разумных основаниях для сомнения. О невиновности, – сказала Розмари.
– Улики против него очень сильны, – заметил Чапмен. – Он стрелял из собственной винтовки.
Франклин нашел имя Джека Ричера в базе данных Национального центра регистрации личного состава. Ричер поступил на военную службу в 1984 году и получил почетное увольнение в 1997-м. Сам Джеймс Барр пришел в армию в 1985-м и демобилизовался в 1991-м. Так что одновременно они служили на протяжении шести лет. Но Ричер никаким врачом и никаким психиатром не был, а был военным полицейским в чине майора. Возможно, следователем высокого ранга. Барр закончил службу специалистом 4-го класса в пехоте. Что могло быть общего между майором военной полиции и рядовым пехоты?
После трех часов работы Франклин подумал, что никогда этого не выяснит, потому что после 1997 года Ричер исчез из поля зрения. По данным Управления социального страхования, он был жив. По данным Национального центра информации о преступлениях, в тюрьме не сидел. Но он исчез. Он не имел оценки кредитоспособности, не числился собственником недвижимости, автомобилей и лодок. У него не было долгов, не было ценных бумаг. Не было адреса и номера телефона. Он не был мужем, не был отцом. Ричер был привидением.
За эти же три часа у Джеймса Барра возникли серьезные проблемы. Они начались в тот момент, когда он вышел из камеры, чтобы спуститься к телефону-автомату. Коридор был узким, и он столкнулся с другим заключенным. Тут Барр сделал страшную ошибку – посмотрел на него и извинился.
Ошибка была страшной, потому что килька не может смотреть в глаза другому заключенному. Если только не хочет его оскорбить. Барр этого не понял. Посмотрел же он в глаза мексиканцу в наколках, означающих принадлежность к какой-то банде.
– Чего пялишься? – спросил тот.
Тут Джеймс Барр все понял. «Чего пялишься?» – стандартный зачин для драки в казармах, барах, на темных улицах.
– Ничего, – ответил Барр и только усугубил ситуацию.
– Я для тебя «ничего»?
Барр опустил глаза в пол и пошел дальше, но было поздно. Он спиной почувствовал взгляд мексиканца и решил не ходить к телефонам. Они находились в тупике, а он не хотел угодить в ловушку. Барр направился обратно в камеру. Лег на койку. Часа через два он прикинул, что справится с этим задиристым петушком. К тому же он был крупнее мексиканца.
Он хотел позвонить сестре, хотел убедиться, что с ней все в порядке. И снова направился к телефонам. Дошел спокойно. На стене висели четыре телефона, четверо мужчин разговаривали, за ними выстроилось четыре хвоста из ожидающих. Вдруг мужчина, стоявший перед Баром, исчез. Просто растаял в воздухе.
Джеймс Барр обернулся.
Он увидел мексиканца с наколками. В руке у того был нож, а за спиной стояли двенадцать дружков. Нож был сделан из рукоятки зубной щетки, обмотанной скотчем. Дружки мексиканца все были коренастые и носили те же наколки.
Через восемь минут Барр был в коме. Его нашли на полу с множественными колотыми ранами, разбитым черепом и тяжелым субдуральным кровотечением. Его вертолетом доставили в городскую больницу, зашили и прооперировали, чтобы снять давление на отекший мозг. Потом поместили в коматозный блок отделения интенсивной терапии. Врачи не знали, когда он выйдет из комы. Может, через день, может, через месяц. А может, никогда.
Смотритель тюрьмы позвонил Эмерсону поздно вечером и сообщил об этом. Эмерсон позвонил Родину. Родин позвонил Чапмену. Чапмен позвонил Франклину.
– Что теперь? – спросил Франклин.
– Дело встало. Нельзя привлекать к судебной ответственности парня в коме.
– А после, когда он выйдет из комы?
– Когда выйдет, думаю, дело продолжится. Если с ним все будет в порядке.
– А если не будет?
– Тогда дело закроют. Нельзя судить овощ.
– Так что мы сейчас делаем?
– Ничего, – ответил Чапмен. – Как бы там ни было, Барр виновен, и никто ему особенно не поможет.
Франклин позвонил Розмари Барр, поскольку не был уверен, что кто-нибудь другой возьмет на себя эту неприятную миссию. Бурной реакции не последовало. Розмари просто замолкла, было похоже, что она эмоционально истощена.
– Он ведь, знаете, невиновен. Это так несправедливо.
– Вы виделись с ним вчера?
– Вы имеете в виду, могу ли я обеспечить ему алиби?
– Можете?
– Нет, – призналась она, – не могу.
– Есть места, которые он регулярно посещает?
– Едва ли.
– Друзья?
– Не уверена.
– Девушки?
– Уже давно ни с одной не встречался.
– С какими еще членами семьи он общается?
– Нас только двое. Он и я.
Франклин промолчал. Повисла долгая пауза.
– Вы нашли мужчину, которого он упомянул? – спросила Розмари Барр.
– Джека Ричера? Нет. Никаких следов.
– Ладно, тогда нам придется справляться без него, – заключила Розмари Барр.
Но когда они разговаривали по телефону поздним субботним вечером, Джек Ричер уже находился в пути.
Глава вторая
Ричер направлялся к ним из-за женщины. Вечер пятницы он провел в отеле «Южный берег» в Майами. Он был в сальса-клубе с танцовщицей с круизного теплохода. Теплоход был норвежским, девушка тоже. Они познакомились днем на пляже. Ричер трудился над своим загаром. Над чем трудилась она, Ричер не знал. Он почувствовал, как на него упала тень, открыл глаза и увидел, что она на него смотрит. А может, на его шрамы. Белокожая женщина в черном бикини. Маленьком черном бикини.
Закончилось тем, что они вместе поужинали, а потом закатились в клуб. Энергия била из нее ключом, и она его укатала. В четыре часа утра она привела его к себе в гостиницу, горя желанием укатать еще больше. Гостиница была намного романтичнее мотеля Ричера.
И там было кабельное телевидение, которого не было в мотеле. Он проснулся в восемь утра в субботу, услышав, как танцовщица плещется в душе, и включил телевизор. Он хотел посмотреть репортаж об острых моментах пятничной встречи команд американской лиги и никак не мог его найти. Он переключал каналы и замер, попав на Си-эн-эн: шеф полицейского управления Индианы произнес знакомое имя – Джеймс Барр. Шла пресс-конференция. Надпись вверху экрана гласила: «С разрешения Эн-би-си». Титр в нижней части сообщал: «Бойня вечером в пятницу». Шеф полиции представил детектива, расследующего убийство, Эмерсона. Тот повторил имя: Джеймс Барр. Затем кратко изложил биографию: сорок один год, житель Индианы, специалист 4-го класса пехоты США с 1985 по 1991 год, ветеран Войны в заливе, в настоящее время нигде не работает.
Ричер смотрел на экран. Эмерсон казался немногословным парнем. Затем он представил окружного прокурора. Прокурора звали Родин, и немногословным он не был. Битых десять минут он приписывал себе заслуги Эмерсона. Ричер знал, как это делается. Он сам, можно сказать, прослужил в полиции тринадцать лет. Родин добавил, что штат, возможно, захочет поджарить Барра.
За что?
Ричер ждал.
Корреспондентка местного телевидения Энн Янни продолжила репортаж. Она сделала обзор событий прошлого вечера. Смертоубийство, сумасшедший снайпер. Автоматическое оружие. Многоэтажная автостоянка. Городская площадь. Возвращавшиеся домой служащие. Пять трупов. Подозреваемый арестован, но город продолжает скорбеть.
Ричер выключил телевизор. Из ванной вышла танцовщица.
– Чем мы займемся сегодня? – спросила она, широко улыбаясь.
– Я еду в Индиану.
Он по жаре дошел до автобусной станции в северной части Майами. Перелистал засаленное расписание и составил маршрут. Путешествие не обещало быть легким – пять разных автобусов, четыре пересадки. У него появилось искушение полететь самолетом или взять напрокат машину. Но с деньгами было туговато, автобусы он любил и решил, что за выходные в любом случае ничего не случится.
В выходные случилось следующее: в воскресенье в десять утра Розмари Барр позвонила домой следователю фирмы.
– По-моему, я должна нанять других адвокатов, – сказала она. – Чапмен думает, что Джеймс виноват.
– Не могу это обсуждать. Чапмен мой работодатель, – ответил Франклин. – Как там в больнице?
– Ужасно. Его приковали к кровати наручниками. Бога бы побоялись, он же в коме. Как он может сбежать?
– Каково его юридическое положение?
– Арестовали, но обвинение еще не предъявлено. Он в подвешенном состоянии.
– Чего бы вы хотели?
– На нем не должно быть наручников. Ему следует лежать в больнице Ассоциации ветеранов. Но этого не произойдет, пока я не найду адвоката, который ему поможет.
– Он застолбил место для парковки, выставив конус, – заметил Франклин. – Заранее все обдумал.
– Вы тоже считаете, что он виновен.
– Я работаю с тем, что имею. А что имею, выглядит не лучшим образом.
Розмари Барр ничего не сказала.
– Простите.
– Вы можете рекомендовать другого адвоката?
– Сколько у вас денег?
– Немного.
– Это будет некрасиво выглядеть. Как плевок в лицо фирме, где вы служите.
– Сейчас меня это не волнует.
– Вы можете потерять все, включая работу.
– Я и так ее потеряю, если не помогу Джеймсу. Если его осудят, то меня попросят уволиться. У меня будет дурная слава. По ассоциации. Фирме будет неловко.
Франклин помолчал, затем предложил:
– Попробуйте Хелен Родин. Дочь окружного прокурора. Она молодая и способная.
– Адвокат она хороший?
– Думаю, станет хорошим.
Розмари Барр позвонила Хелен Родин в офис в воскресенье. Молодой и способный адвокат и по воскресеньям должен быть в офисе. Хелен Родин была в офисе. Она ответила на звонок, сидя за видавшим виды рабочим столом. Он гордо стоял в полупустом двухкомнатном офисе, находившемся в башне черного стекла. Офис был снят дешево благодаря одной из программ по поддержке городского бизнеса.
Розмари Барр не пришлось рассказывать Хелен Родин о деле, поскольку все произошло прямо у нее под окном.
– Вы поможете моему брату? – спросила Розмари Барр.
Умный ответ был бы: «Нет». По двум причинам. Первая: Хелен знала, что на каком-то этапе не избежать стычки с отцом, а нужно ли ей это? Вторая: репутацию новичку создают первые дела. Начать, взявшись за дело, которое разъярило весь город, значило отпугнуть клиентов. Расстрел воспринимали как зверство. Стать тем, кто пытается найти этому оправдание или объяснение, будет роковой ошибкой.