Потом резко сник, ссутулился и молча вернулся к своему стулу. Устало опустившись на него, он закрыл лицо руками и застыл: Парень, все ещё сидевший на ринге, начал потихоньку уползать с него, зажимая раны ладонями. Ему помогли, подхватили внизу под руки и утащили из зала, оставив на линолеуме две кровавые борозды. Я уселась по-турецки в углу ринга.
Сатана наконец на что-то решился, тряхнул головой и твёрдо произнёс:
– Все, последний бой. Выбирайте: или она, или я. Как хотите, но поставьте её на колени. Поехали.
– Ничего не выйдет! – громко сказала я. Все посмотрели в мою сторону.
– Что значит не выйдет? – удивился хозяин. – Куда ты денешься?
– Денусь. Они ведь боятся подходить, а я сама тоже не подойду. Хватит с меня вашей поганой крови.
– Тебе никто не разрешал выходить из игры! – взвился Сатана. – Это западло! Ставки уже сделаны, в натуре!
– Я не пойму, деньги вам ещё нужны или уже нет? – напомнила я с усмешкой.
– Плевать мне на деньги! – в ярости выпалил он., – Сейчас меня моя честь интересует! Или ты думаешь сбежать на тот свет, опозорив меня на этом? Не выйдет, курва! Ты мне за все заплатишь! – Он повернулся к псам. – Давай, чего застыли! Проучите её…
– А с ножом можно?
– Нужно, болван! – рявкнул тот. – Только не до смерти. Изуродуй, но чтобы говорить могла. Я хочу услышать, где деньги и как она просит пощады. Вперёд!
На ринг выполз плотно сбитый парень с маленькими, близко посаженными насторожёнными глазками и утиным носом. В обеих руках было зажато по длинной обоюдоострой финке тюремного производства. Я сама когда-то баловалась ножичками и знала, как с ними обращаться. Судя по тому, как он их держал, он тоже это знал, но наверняка учился только убивать, а не защищаться от них.
Дойдя до середины, он остановился и впился в меня взглядом. Я сидела не шевелясь и не собиралась никуда идти, однако не выпускала ни на мгновение из виду сверкающих в свете ламп лезвий.
– Ну, что же ты? – ухмыльнулся он. – Подойди, не бойся.
– И не подумаю, – буркнула я. – Сам иди, если хочешь.
Он, видимо, не хотел подходить, потому что вопросительно посмотрел на хозяина. Тот успокаивающе кивнул и сказал:
– Не волнуйся. Клещ, сейчас мы её к тебе подгоним. – И повернулся к своим:
– Ну-ка, братва, притащите сюда вилы из подсобки.
Двое сразу сорвались с места и куда-то убежали. Хозяин злорадно глянул на меня:
– Ну что, не передумала ещё?
– Зачем вам вилы? – задала я глупейший, какой только можно было придумать, вопрос, чувствуя, как холодеет спина и нервно сжимается живот.
– А сейчас увидишь, – осклабился он. Тут в зал вбежали, таща в обеих руках по вилам на длинных черенках, двое урок. Радостно скалясь, они раздали их четырём парням, те зашли и встали с двух сторон моего угла, нацелив на меня острые железные жала. Увидев это, я вздрогнула.
– Ну, пойдёшь сама или подогнать? – хмыкнул хозяин.
Понятно, что особой альтернативы у меня не было. Я привыкла держать слово, и уж если сказала, что больше не буду убивать и калечить, значит, так тому и быть. Правда, перспектива напороться на вилы тоже не очень грела мою душу, и я наверняка бы впала в глубокую меланхолию, если бы к тому времени уже не перепилила ногтями верёвки на скрещённых ногах и не сомневалась, что в зале собрались все бандиты до единого.
– Ну хорошо, – сдалась я, оставаясь сидеть, – я согласна. Только уж вы все закройте глаза. Кроме него, разумеется. – Я кивнула на стоящего на ринге головореза.
– Это ещё зачем? – изумился Сатана.
– Вам что, доставляет удовольствие смотреть, как убивают ваших людей? – усмехнулась я. – А впрочем, делайте, что хотите – мне уже все равно…
С этими словами я вскочила на ноги, разбежалась, оттолкнув потерявшего бдительность бандита, и, перепрыгнув через канаты и головы стоявших внизу урок, побежала к выходу с толстыми узлами верёвок на босых ногах. Только очутившись на первом этаже, я наконец услышала разъярённый рёв очнувшейся толпы, выстрелы и топот. Из всего этого многоголосия чётко выделялся звонкий вопль Сатаны:
– Курва!!! Держите её!!! Всех изувечу!!!
По бегу у меня в школе всегда была твёрдая пятёрка. А от моих прыжков учителя физкультуры просто шалели и настойчиво твердили, что я должна посвятить жизнь именно этому виду спорта – тогда будут и всемирная слава, и бешеные деньги, и беззаботная жизнь. Но отец мягко отваживал всех, а дома журил, чтобы я не скакала на уроках во всю прыть. Поэтому двухметровый бетонный забор, вставший стеной на моем пути к спасению, был для меня не более чем досадным недоразумением – я его даже не заметила, он лишь мелькнул где-то далеко внизу и сразу же скрылся за горизонтом. Опустившись на тротуаре по ту сторону забора, я увидела впереди покрытые ночным мраком жилые дома и помчалась туда, где не было ни ада, ни урок, ни вил…
Рассвет застал меня в заброшенном холодном подвале, куда я забралась ночью, прячась от урок. Не знаю, гнались они за мной или нет, но только я до того устала и чувствовала себя такой разбитой и голодной, что незаметно для себя уснула прямо на грязном цементном полу. Организм требовал отдыха, и он его получил. Бодрая и посвежевшая, ободранная и замызганная, я вылезла из вонючего подвала навстречу утреннему солнцу и, распугав своим видом идущих мимо в школу малолеток, пошла со двора ловить какого-нибудь сумасшедшего частника, ибо нормальный такую мымру в машину никогда не посадит. Я надеялась, что не встречу по дороге никого из чертей, потому что теперь у меня не было желания драться с ними. Я бы их просто убила от злости за свою испорченную внешность. Но школа, где бандиты построили себе ад на земле, находилась на другом конце микрорайона, и я беспрепятственно добралась до оживлённого шоссе. У меня даже не было желания узнать, где я нахожусь, в голове была только одна мысль: поскорее добраться до ванной и Валентининой стряпни. Сумочка моя вместе с пистолетом Родиона, а также туфли – все осталось в аду. Но я не переживала, потому что знала, что ещё вернусь туда, чтобы разогнать этот вертеп к чёртовой бабушке, и тогда заберу свои вещи. И босс мне в этом обязательно поможет. До чего же все-таки повезло мне с начальником, думала я, идя босиком вдоль дороги и провожая тоскливым взглядом удирающие от меня машины. Ведь любой другой на его месте уже давно бы уволил строптивую секретаршу, постоянно влипающую в какие-то истории, а Родион терпит. Мало того, он ещё и зарплату исправно за это платит и мою долю не забывает указывать в общем квартальном балансе, который я сама же ему и сую под нос на подпись. Ему самому нет цены, а терпению его нет предела. Золото, а не босс…
Наконец, когда я уже поняла, что придётся идти домой пешком, а это будь здоров, пилить через всю Москву, на окраине которой я находилась, около меня остановилась машина. Сама, ибо руку я уже давно опустила. Она тихонько подъехала сзади и остановилась передо мной. И не просто машина, а последней модели «БМВ» серебристого цвета. Наверное, мотор заглох у бедняги, подумала я и прошла дальше. Но стекло в окне опустилось, и молодое симпатичное лицо мужского пола с вежливой улыбкой сказало:
– Вас подвезти?
Я оглянулась, рядом больше никого не было.
– У меня нет денег, – жалобно проскулила я.
– Какая мелочь. – Он распахнул заднюю дверцу. – Садитесь. Правда, там немного грязно…
– Какая мелочь, – улыбнулась я, опуская свои извалянные в грязи джинсы на нежную бахрому чистого зеленого ковра, постеленного вместо чехла.
В машине было двое. Амбал водитель, одетый в хороший костюм, и рядом с ним пассажир – тот самый, вежливый и улыбчивый, тоже в дорогом костюме, но подороже, чем у амбала.
– Меня зовут Игорь, – сказал он опять же с улыбкой, повернувшись ко мне. – А вас?
У меня ёкнуло сердце. Господи, неужели это и есть тот самый Игорь, из-за которого я столько натерпелась?! Вроде все сходится: и богат, и телохранитель есть, и имя то же…
– Мария, – улыбнулась я, чувствуя дрожь в коленках. – А почему мы не едем?
– Но вы ещё не сказали куда, – напомнил он, разворачиваясь ко мне всем корпусом. – А впрочем, это и неважно.
С этими словами он поднял из-за спинки сиденья руку, и я увидела в ней газовый баллончик. Струя газа ударила мне в лицо, и я потеряла сознание. Все, опять приехали…
Вообще-то, если нормальному человеку брызнуть в лицо хорошую дозу нервно-паралитического газа, то он может и умереть запросто, не то что сознание потерять. К тому же в закрытом помещении. За последние несколько часов я дважды подвергалась газовой атаке, не имея противогаза или каких-нибудь других средств защиты, и вполне уже могла рассчитывать на вечные тишину и покой. Но, видно, не судьба. Проклятый организм – я опять очнулась.
И первое, что увидела, был небольшой плакат, на котором ровными красными буквами значилось: «Где деньги, стерва?!»
Плакат был прикреплён к потолку над большой двуспальной кроватью, на которой я лежала под шёлковым покрывалом, одетая в чистую ажурную ночную сорочку. Может, это уже саван? Скосив глаза по сторонам, я увидела просторную спальню с дорогой мебелью и полное отсутствие людей. Я была не связана, все спокойно, и, если бы не плакат на потолке, я подумала бы, что больше мне ничего не угрожает. Может, из ада я теперь попала в рай?
Устав от неразрешимых загадок, я в изнеможении закрыла глаза и притворилась спящей. «Господи, это когда-нибудь кончится?» – сто раз спросила я себя, прежде чем успокоиться. И в сотый раз сама себе ответила: нет, не кончится, пока не отдашь им какие-то деньги. Может, упросить босса, пусть поделится с ними нашей полугодовой прибылью, скрытой от налогов? Никаких других денег я никогда не видела и даже не знала, где они находятся. А то бы давно сказала, чтобы оставили меня в покое. И потом, почему дёргают именно меня, а не эту мымру Лену и её мамашу? У меня что, на лбу написано, будто я знаю, где деньги? И почему сам Игорь (если, конечно, в машине был муж Лены) спрашивает у незнакомой девушки о деньгах, которые сам же и увёл у бандитов? А если это не тот Игорь, тогда кто?
Где-то послышались приглушённые голоса. Они приближались. Голоса были тихими и незнакомыми, кроме одного – вежливого и приятного, он-то и заманил меня в «БМВ».
– Ну что, долго ещё? – спросил искуситель.
– Ещё с полчасика, может, чуть больше, – ответила женщина. – Вы слишком сильно брызнули.
Она подошла, мягкие руки начали искать мой пульс. Я тут же почти убрала сердцебиение, оставив совсем чуть-чуть.
– Да, ещё без сознания, – констатировала она.
– А не спит? – спросил незнакомый.
– Нет, пульс едва прослушивается.
– А не умрёт? – заволновался вежливый.
– Кто её знает, после такой дозы, – вздохнула та.
– Если верить Сатане, – уверенно проговорил другой мужской голос, – то иприт, зарин и заман ей можно внутривенно делать и она выживет все равно.
– Ну уж, скажете, внутривенно, – возмущённо проговорила женщина. – От такого сразу умирают. А так, Вадим Петрович, мы её всю вымыли, вычистили, как вы сказали. В сорочку одели, плакатик вон нарисовали. Нравится?
– М-да, ничего плакатик, – сказал мой знакомый. – Только восклицательный знак можно было и не ставить.
Ага, никакой он не муж Лены. Значит, только внимание моё отвлекал, чтобы половчее в лицо брызнуть. Но как же он узнал, что это именно я иду по дороге? Ещё одна загадка…
– Ничего, для пущей убедительности сойдёт – проворчал незнакомый. – Очнётся, глаза откроет и сразу бац – и в дамки! – Он тихонько загоготал. – Психологическая пытка, называется. Ладно, Любовь Борисовна, вы идите, а нам с Вадимом поболтать нужно. Если она очнётся, мы вас позовём.
Женщина ушла.
– Кто же она такая на самом деле? – услышала я прямо над собой голос незнакомого. – Наших двоих замочила, всю банду Сатаны разогнала. Кто теперь наркоту продавать будет?
– Других полно. Главное, найти эту партию и деньги вернуть. Ну Игоречек, ну удружил подонок! – усмехнулся вежливый Вадим. – Вот ты, Рома, думал когда-нибудь, что он сможет нас так кинуть?
Я услышала чирканье зажигалки, короткий вдох, и слова Ромы донеслись до меня уже вместе с запахом сигареты с марихуаной:
– Если бы думал, Вадик, то этого гнуса давно бы черви в земле жрали.
– Вот и я говорю – странно все это.
– Ничего странного. Это жена, сучка, его с панталыку сбила. А детективов они, видать, в долю взяли, чтобы те им план разработали. Хорошо, мы сразу среагировали и босса пришили, а то бы сейчас ещё и за ним гонялись. – Он тяжко вздохнул.
– А неплохой план у них получился, – задумчиво проговорил Вадим. – Игоря с Кургузым до сих пор найти не можем, жена тоже как сквозь землю провалилась вместе с матерью, только эта девчонка и осталась. Как это люди Сатаны её за жену приняли?
– Идиоты, – лаконично пояснил Рома, продолжая окуривать меня марихуаной. – И потом, они ведь никогда не видели ни ту, ни другую. Хорошо, тебе повезло с ней на дороге.
– Какое уж там! – вздохнул тот тоскливо. – Просто Сатана мне её хорошо описал – ошибиться было невозможно. И район тот же. Я ей как сказал, что меня Игорем зовут, у неё аж лицо вытянулось. Она, думаю. Вот только скажет ли она нам теперь что-нибудь? Девчонка-то крепкая, по всему видать…
– Не волнуйся, – усмехнулся Рома, – я сам за неё возьмусь. Пусть только очнётся, я ей такое устрою, что пожалеет, что не умерла сразу. Любаша у меня своё дело знает, слава Богу, всю жизнь в химлаборатории КГБ проработала, а там у них информацию из людей вытаскивать умеют…
Он ещё что-то с садистским наслаждением рассказывал про специальные лекарства, которые подмешивают в пищу, и люди после этого начинают сходить с ума от боли или болтать все напропалую, а я лежала ни жива ни мертва и думала, что теперь моё благополучие находится лишь в моих собственных руках. Если я очнусь, то мучения продолжатся, только на этот раз ещё более изощрённые, если верить этому Роме. Они накормят меня, подсыпав в еду секретных препаратов, и я начну сходить с ума. А если откажусь от пищи, то наверняка у них тут приготовлено что-то и на этот случай. Недаром же они так спокойны и уверены, что я с ними ничего не сделаю, когда приду в себя, хотя уже знают от Сатаны, что приближаться ко мне опасно для здоровья. Нет, мои дорогие, не дождётесь! Если Рома говорит, что я потом пожалею, что не умерла сейчас, то мне ничего не остаётся, как избавить себя от запоздалых раскаяний.
И я решила умереть, не приходя в сознание. Широко открыв глаза, я дёрнулась в предсмертной конвульсии, вскрикнула, и тело моё застыло, недвижимое и бездыханное, на белоснежном покрове постели. А сама я пристроилась около плакатика под потолком, чтобы удобнее было любоваться своими прелестями. До чего же все-таки красивое у меня тело! Большие изумрудные глаза с неразрешимой тайной в глубине, изумительной прелести золотистые волосы, длинными волнистыми локонами обрамляющие нежные черты лица, которым позавидовали бы все Елены, Лауры и Беатриче, вместе взятые, и волнующие, даже саму меня иногда, формы стройного и гибкого тела, в котором таилась необычайная сила. Правда, сила эта бралась не из мышц, а из внутренней энергетики, которой я свободно владела и могла направлять её в любое место по своему желанию. Вот как сейчас, когда я просто взяла и вывела её из тела. Всему этому научил нас Акира…
– О, очнулась! – радостно воскликнул тучный, пожилой уже, лысоватый мужчина, одетый в клетчатый пиджак и светлые брюки. Это и был Рома. Он склонился надо мной, отставив сигарету, и заглянул в открытые глаза. – Что это с ней? – обеспокоенно проговорил он и взволнованно крикнул:
– Любовь Борисовна!
Вадим стоял по другую сторону кровати, и на красивом лице его кривилась виновато-озадаченная улыбка. Тут же в дверь влетела пожилая женщина в белом халате, с крашеными волосами и яркой помадой на губах. В руках у неё поблёскивал шприц.
– Что, очухалась, родненькая? – ласково проворковала она, быстро подходя ко мне. И тут лицо её начало вытягиваться. Бросив шприц на кровать, она схватила мою руку и начала лихорадочно искать то, чего найти там уже было нельзя. – Господи, миленькая, да что же ты делаешь с нами? – бормотала она, похлопывая свободной рукой по моим щекам. – Ну давай, возвращайся к нам, ласковая моя, мы тебя любим…