Шер уселась на его бедра, прижимая то, что уже находилось в состоянии возбуждения, не давая ему возможности двигаться. Она провела руками по его обнаженной груди, чувствуя, как под пальцами рождаются мурашки, наслаждаясь гладкостью его кожи, упругостью мышц, лаская взглядом в такт рукам его торс.
Она склонилась над ним, едва касаясь его грудью, приблизила свое лицо к его и накрыла губы чувственным поцелуем. Именно она целовала его, а он подчинялся. Ее язык неторопливо исследовал глубины его рта, очерчивал зубы. Она легко покусывала его губы и снова пускала язык в эротический танец. Поцелуй длился ровно столько, сколько потребовалось, чтобы зрачки его расширились от страсти. В ее лоно, спрятанное под тонким кружевом, упирался его затвердевший орган. Она елозила по его головке, заставляя хозяина дрожать от желания. Руки ее, не переставая, гладили его шею, грудь, спускаясь все ниже, но не дотрагиваясь до того, что мечтало очутиться в ее власти.
Он попытался ее обнять и притянуть к себе, но она убрала его руки и завела вверх.
— Сегодня все буду делать я, — проговорила она ему в губы. — Потерпи, тебя ждет незабываемое наслаждение.
Она осыпала его шею поцелуями, проводя ладонями по внутренней стороне рук, от кистей до подмышечных впадин, заставляя его втягивать воздух и еще сильнее упираться в нее членом. Взяла в плен сосок и долго играла с ним, посасывая, втягивая в рот, обводя языком, пока он не застонал от неконтролируемого желания.
Шер намеренно истязала его сладостной пыткой, ожидая, когда он взмолиться и попросит о продолжении, но Слава сохранял молчание. Он больше не пытался обнять ее, лишь временами постанывал, когда терпеть страсть становилось невмоготу.
Шер медленно приближалась к тому, что ждало ее с таким нетерпением. Она обхватила его прохладными пальцами и погладила по самому кончику, наклоняясь так низко, почти касаясь губами, согревая своим дыханием. Она лизнула его, как леденец, и внезапно выпустила. Слава не сдержал стон разочарования. Не обращая на него внимания, Шер встала на кровати, по обе стороны от него, почти над его лицом и принялась медленно снимать с себя белье. Сначала она освободила грудь, провела по ней руками, задерживаясь на сосках, сжимая их пальцами и закидывая назад голову. Это не мешало подметить, с какой жадностью он смотрит на нее и ловит каждое движение, как судорожно дышит, рассматривая ее грудь с напрягшимися сосками.
Настало время трусиков. Шер порадовалась, что сегодня на ней были на завязках по бокам. Она потянула за лямки, и кружевная ткань упала ему на грудь, открывая взору сочащуюся влагой и желанием щель. Этого Слава уже не в силах был вынести молча. Он громко застонал, облизывая пересохшие губы и вызывая у Шер похотливую улыбку.
— А теперь займемся нашим красавчиком, — произнесла она, переступила через него и опустилась на колени задом к нему, даря возможность наслаждаться своей влажной прелестью.
Она снова взяла в руку его умоляющий о возможности разрядки член и погрузила головку в рот, потно обхватывая губами и всасывая в себя. Раздвинула ноги и изогнула спину так, чтобы максимально раскрыться ему с другой стороны, чтобы он отчетливо понимал, насколько сильное возбуждение она испытывает сама.
Движения стали ритмичными. Она вбирала его в рот весь и снова выпускала наружу, дула на головку, а потом опять погружала во влажный теплый плен. Пальцы ее одновременно с этим нежно перебирали его яички, а потом и язык присоединился к ним. Это Шер называла чайными пакетиками, когда едва касаясь обводила языком хрупкие шарики, параллельно массируя член.
Она невольно вздрогнула и остановилась, когда его палец проник в ее щель, нащупал самую чувствительную точку и принялся теребить ее. Теперь ее движения ртом прервали стоны. Она извивалась от страсти, но его пальцы не останавливались ни на секунду.
Когда Шер поняла, что он готов к кульминации, и сама она уже к тому моменту почти достигла оргазма, она развернулась к нему лицом и всадила его в себя одним движением. Пика они достигли одновременно. Именно такой секс Шер считала полным.
Все еще содрогаясь в конвульсиях оргазма и чувствуя, как он пульсирует в ней, Шер без сил упала на грудь Славы. Не совсем так все прошло, как она планировала. Слишком много сил и энергии потратила она сама, отдаваясь ему. И такого удовольствия от полового акта с клиентом она еще ни разу не испытывала.
Собрав всю волю в кулак, она заставила себя слезть с него и покинуть кровать. Собрала с полу белье, одежду и все так же молча направилась в ванную. Минут пять она стояла под горячим душем, анализируя, что же чувствует сейчас. Сегодня она не была только Шер. Чувства Шуры к Славе проснулись в ней в самый неподходящий момент, затуманив разум, превращая холодную игру в трепетную страсть. А этого она делать не планировала, отчего и испытывала растерянность. Ей было так хорошо, что это пугало.
Из ванной она вышла полностью одетой и не обнаружила Славы в спальне. Нашла его на кухне, где он, как ни в чем не бывало, заваривал чай.
— Будешь чай или кофе? — повернулся он к ней, и она подметила, что лицо его в этот момент ничего не выражает, кроме вежливого равнодушия.
— Нет, спасибо. Я пойду…
— На ночь глядя? — удивился он. — Оставайся.
— Нет, — только и ответила она, практически выбегая из кухни.
Он не пошел за ней. Не проводил, не закрыл дверь. Каждую секунду на улице она ожидала, что он появится, позовет ее, но ничего не происходило. Она вызвала такси и пока ждала его, все думала-думала… Все пошло не так. Это она должна была запомниться ему на всю жизнь. Он обязан был попросить о повторении, а она ему должна была ответить, что Шер не спит с одним и тем же клиентом дважды. Но все получилось наоборот. Он остался равнодушен к ней, а она дико хотела повторения сегодняшней ночи.
Глава 9
— Шурочка, деточка, что с тобой происходит? — участливо спросила Вера Павловна.
— Вот уже несколько дней ты сама не своя. Случилось что? С мамой?..
— С мамой все в порядке, — с трудом ответила она.
— Тогда, почему мне все время кажется, что ты едва сдерживаешься, чтобы не заплакать? На обед перестала ходить, по вечерам засиживаешься тут допоздна… Со Славой поссорилась?
Шура дернулась, как от удара. Не нужно произносить при ней это имя, она и так не знает, когда сможет зализать раны, и сможет ли. Пока ей так плохо, что жить не хочется.
С того памятного дня прошли две недели. Ровно две недели, как она больше не знала, кто она и чего хочет. Ей одинаково стали неприятны и дни, и ночи. Воспоминания о той ночи преследовали ее. Она засыпала с мыслями о Славе и, едва открывая глаза, начинала думать о нем. Все время ждала его звонка, будучи уверенной, что ни за что не позвонит. Каждый день она заставляла себя идти на работу, делать вид, что все нормально, общаться с людьми, когда больше всего хотелось забиться в угол, никого не слышать и не видеть. Но самой большой мукой для нее стали выходные, когда она оставалась в четырех стенах, один на один со своим позором. Она потерпела полное фиаско — Шер, что заставляла мужчин страдать по себе и искать новых встреч, влюбилась. Она хотела одного единственного мужчину, которого не могла получить. И самое главное, она понимала, что заслужила все это, за все те бесчинства и разврат, что творила на протяжении трех лет.
— Знаешь, Шурочка, по себе знаю, как иногда полезно просто высказаться, — продолжала рассуждать Вера Павловна, участливо поглядывая на нее. — Иногда это является самым действенным лекарством, особенно, когда ничего нельзя исправить, — чуть тише добавила она.
Ничего нельзя исправить. Как четко, всего несколькими словами эта мудрая женщина обрисовала ее ситуацию. Сделанного не вернешь, и жалеть о трех прожитый годах бессмысленно, но как же она хотела сейчас ничем не отличаться от всех остальных, никогда не становиться хищницей Шер.
Шура не выдержала жалости и понимания в глазах начальницы. Она горько расплакалась, чувствуя, как притупляется боль в груди, как со слезами из нее выплескивается часть горя.
— Девочка моя! — тут же подлетела к ней Вера Павловна. — Да что же с тобой случилось? Кто так сильно тебя обидел?
Она гладила ее по голове и прижимала к себе все время, пока не иссяк поток слез. Как только смогла заговорить, Шура попросила:
— Присядьте, пожалуйста.
Женщина опустилась на соседний стул и ждала, словно догадывалась, что за этим последует. Хорошо, что в эти послеобеденный часы в библиотеку никто не заглядывал, да и погода сегодня выдалась дождливая. Даже природа оплакивала ее неудавшуюся жизнь.
— Так уж случилось, что у меня нет близкой подруги, — произнесла Шура, уже полностью успокоившись. — Конечно, она была, когда я училась в школе, но потом жизнь как-то развела нас, и сейчас мы не общаемся. А в городе у меня много знакомых, но ни с одной я так и не сдружилась…
Кроме Славы. Именно он все эти годы был и другом ей, и подругой. И оценила это Шура лишь когда потеряла его.
Вера Павловна не перебивала ее и не пыталась заговорить, когда Шура ненадолго замолчала, словно видела, с каким трудом ей даются слова.
— Мама тоже не тот человек, которому я могу рассказать все. Но и в себе больше держать этого не могу, — она умоляюще взглянула на начальницу. — Согласны ли вы стать моим исповедником?
— Скажешь тоже, — неловко усмехнулась та. — Ну какой из меня исповедник? Для этого нужно прожить безупречную жизнь, чтобы прощать ошибки другим. Я могу лишь выслушать тебя, да дать совет, если потребуется.
Про начальницу Шура знала лишь то, что она одинока. В этом плане жизнь ее не сложилась, если можно так сказать. Не получилось выйти замуж и родить детей. Но это ей не мешало ко всем относится по-доброму, проводить благотворительные акции, помогать людям, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию. Люди ее уважали, и сейчас Шура нуждалась в ее помощи.
— Мой рассказ не из приятных, и я очень боюсь шокировать вас, — предупредила Шура, все еще сомневаясь, правильно ли поступает, не оттолкнет ли навсегда и эту добрую женщину.
— Деточка, — грустно вздохнула Вера Павловна и посмотрела на нее печальными и мудрыми глазами, — несмотря на всю мою видимую целомудренность, я многое повидала и испытала в жизни. Вряд ли тебе удастся меня шокировать.
— Ладно, — решилась Шура и какое-то время еще собиралась с мыслями, пока те не оформились в ее голове. — Вот вы все называете меня солнечным зайчиком, считаете, что я такая хорошая, добрая… тогда как я отвратительна! Я настолько омерзительна, что противна даже самой себе. Боюсь, что и вам я стану противна, когда выслушаете меня, но еще больше мне нужно кому-нибудь рассказать.
Она снова замолчала, мыслями возвращаясь в тот день, с которого все началось.
— Все началось накануне отъезда моего из деревни…
В тот день родители Шуры устроили ей шикарные проводы. Мама наготовила всякой всячины, накрыла богатый стол, пригласила друзей и соседей. Отец позвал своих собутыльников тоже. Единственно, на чем настояла мать, так чтобы он не приводил самых отпетых, не портил дочери праздник.
Много тостов было произнесено в тот вечер, еще больше советов и напутствий получила Шура. Она всех внимательно слушала и радовалась, что отныне вступает во взрослую самостоятельную жизнь.
Гости засиделись допоздна. Шура же ушла спать пораньше, потому что ей предстояло встать ни свет, ни заря, чтобы успеть на автобус. Еще долго она слышала шум пьяного веселья, пока сон не сморил окончательно. А потом наступил кошмар. Она проснулась от пахнущих перегаром поцелуев и того, как чьи-то руки шарили по ее телу…
В ту ночь шел сильный дождь, словно сама природа оплакивала ее судьбу. В какой- то момент, молча захлебываясь слезами, боясь издать хоть звук, чтобы не разбудить отца или мать и не сделать их свидетелями своего позора, страдая от невыносимой боли, Шура отчетливо осознала, как что-то перевернулось в ее голове, и мысли потекли в другом направлении. Словно кто-то остановил механизм часов и заставил стрелки крутиться в другую сторону. Тогда она еще не понимала, насколько сильно изменилась, потребовалось время, чтобы она осознала себя с новой стороны.
— На следующий день я уехала. Родители так и не поняли, почему накануне такой веселый ребенок, с утра был хмурым и раздражительным. Приписывали все это волнению.
Вера Павловна уже вовсю плакала, размазывая слезы по лицу.
— Деточка, но то, что ты рассказываешь, просто ужасно! — воскликнула она. — А тот… мужчина?.. Кто он? Его нужно обязательно наказать!..
— Дело в том, Вера Павловна, что мое сознание сыграло со мной злую шутку, — невесело усмехнулась Шура. — На следующий день я не могла его вспомнить, словно что-то блокировало воспоминания. Я вообще сомневалась, что это произошло со мной на самом деле. А возможно, таким образом я спаслась от сумасшествия. Как бы там ни было, — пожала она плечами, — я не знаю, кто это был. Думаю, что один из собутыльников отца, но даже в этом не уверена, — она немного помолчала. — И все утро продолжал лить дождь, который в тот момент я возненавидела.
— Бедный ребенок, бедный ребенок… — причитала Вера Павловна и порывалась ее обнять.
— Это еще не все, — остановила ее Шура. — Впереди еще самое… противное.
Когда она поселилась у тети, то в первую же ночь поняла, что с ней что-то происходит, но не стала анализировать свое состояние. Да и все остальное время она старалась держаться особняком. Днем она всю себя отдавала учебе, а вечером старалась пораньше уйти к себе. Тетя с дядей если и замечали странности в ее поведении, то виду не подавали. Только лишь дочь их постоянно пыталась ее зацепить. Но и та отстала, когда поняла, что Шура не реагирует на ее подколки.
Наверное, сестра все-таки что-то рассказывала маме Шуры, потому что та временами смотрела на дочь с беспокойством, когда она приезжала домой на каникулы. А может ей просто тоже казалось странным, что ребенок замыкается в себе с наступлением сумерек. Как бы там ни было, вопросов она не задавала, и постепенно все привыкли к ее странностям.
А потом она закончила техникум, и это совпало со смертью отца. Мать продала половину дома, и у Шуры появилось собственное жилье. Тогда и появилась Шер. В первую же ночь в своей квартире Шура проснулась с непреодолимым желанием отомстить. Сама атмосфера располагала к воплощению ее планов. С тех пор все ночи и вечера она посвящала изучению матчасти, ведь на практике она единственный раз ощутила мужскую близость, которая по сути была извращенным насилием.
С каждым днем сознание ее все больше разделялось. Днем она оставалась самой собой, наслаждалась солнечным светом, получала истинное удовольствие от работы и общения с людьми. А ночью или в дождливую погоду, которые так ненавидела Шура, в ней просыпалась Шер. Та, напротив, оказывалась в своей стихии, готовой к мести.
Шура не скрыла от Веры Павловны и то, как повстречалась со Славой, будучи в образе Шер. Конечно же она не стала вдаваться в подробности и шокировать еще сильнее эту добрую душу, но, скорее всего, та и сама догадалась, чем закончилась их встреча.
— Теперь вы знаете все, и я пойму, если ваше отношение ко мне изменится.
Шура не жалела, что обо всем рассказала начальнице. Выговорившись, она на самом деле почувствовала облегчение.
— Да кто я такая, чтобы судить тебя? — задумчиво произнесла Вера Павловна. — Каждому из нас есть, чего стыдиться. И ты не так уж и сильно виновата, в том, что с тобой произошло. Просто ты допустила слабинку, поддавшись жажде мести.
— Я больше не хочу быть Шер, — очень тихо проговорила Шура, склонившись над столом. — И я больше не хочу мстить. После встречи со Славой я поняла, что наказываю невиновных. Ведь не они же со мной так обошлись тогда. Так почему же я, возможно, заставляю их страдать?
— И это самое главное, деточка, — улыбнулась начальница. — Это значит, что ты излечилась.
— Только я не знаю, как жить дальше, — еще сильнее ссутулилась она. — Если раньше мир делился на черное и белое, то теперь в нем все стало серым.