– Не надо, мам. Я сейчас и так засну.
Родительница кивнула и ушла к себе. А Сашка залезла под одеяло и еще долго прислушивалась, как сопит во сне нутрия.
Проснулась она разбитой, с гудящей головой.
Долго завтракала, ковыряясь ложкой в рисовой каше и серьезно размышляя о том, не отправить ли завтрак за окно. Потом маленькими глотками пила чай.
Игорь приглашал к себе к пяти, и у Сашки оставался еще целый день. Она сходила в зоомагазин за кормом для крысы, сбегала в продуктовый по просьбе бабы Веры, пообедала. И вдруг поняла, что совершенно не хочет к Шорохову. Нонсенс: вчера подгоняла время, ожидая встречи с друзьями, сегодня – не хочет идти.
Ее одолевали плохие предчувствия.
Все так запуталось! Вернее, она сама все запутала! Подкинула стихи Гарику, зачем-то целовалась на дискотеке с Ваней – до сих пор при воспоминании об этом прошибает озноб, и мир перед глазами заволакивает пеленой.
«Как все просто и понятно было раньше, – с тоской подумала Сашка. – Дружили, друг от друга ничего не скрывали».
Она натянула привычные джинсы, футболку с длинными рукавами, толстовку с капюшоном.
– Возвращение Шурика, – прокомментировала она свой наряд, взглянув в зеркало. – Никаких тебе платьев, юбок и каблуков.
У Игоря Сашка оказалась позже всех. Когда она, раздевшись, прошла в комнату, здесь уже собрались Штирлиц, Пухова, Миха и, как ни странно, Надя Истомина, подруга Пуховой.
«Значит, три девушки и три парня, – подумала про себя Сашка. – Все как у взрослых. Разбиваемся по парочкам. Интересно, мне кого отвели? Штирлица?»
Она заняла свое место за столом – по левую руку от Вани.
Кусок в горло не лез. Находиться рядом со Штирлицем было неуютно, Сашке то и дело казалось, что между ними снуют маленькие острые искры – только расслабишься, а искра – раз! – и вопьется в твой бок.
Ребята обсуждали недавно вышедший на экраны фильм, затем переключились на школьные новости. От Сашки явно ждали веселых комментариев, но она молчала, прихлебывая из высокого стакана вишневый сок и наблюдая за друзьями. Их голоса доносились до нее словно сквозь вату.
Сидящий справа от нее Ваня тоже преимущественно молчал, только подкладывал ей в тарелку разные вкусности. Перед Сашкой уже высилась гора из салатиков, сыра, мясной нарезки, соленых грибов.
– Горшочек, не вари! – рявкнула она, когда Штирлиц поднес к ее тарелке вилку с маринованным помидором. Штирлиц вздрогнул, помидор свалился с вилки в кувшин с соком, всех сидящих рядом окатило брызгами.
– Эй, у вас все в порядке? – поинтересовался Игорь.
– Все отлично, – сквозь зубы произнесла Сашка, оттирая с груди вишневое пятно. – Некоторые просто неуклюжие очень.
– Да ладно тебе ворчать, – улыбнулся Гарик. – Лучше послушай, что я сейчас расскажу!
Под ложечкой у Сашки неприятно засосало. Интуиция ее не обманула.
– Прихожу я домой после дискотеки, лезу в сумку и обнаруживаю там конверт без подписи. А в конверте стихи, любовные, между прочим. Цитирую. – И он, вытянув вперед руку, как древнеримский оратор, с дурашливым выражением лица принялся читать:
Ты знаешь, мне приснился странный сон,
Как будто мы вдвоем с тобой идем
Под мелким перламутровым дождем,
И тучи застилают небосклон…
Все, кроме Штирлица и Сашки заржали.
Сашка сидела белая как мел, глядя в лицо Гарику. Он закончил и произнес, окидывая взглядом окружающих:
– Интересно, кто автор? Какие будут предположения?
– Это Сашкины стихи, – не глядя ни на кого, сказал Штирлиц.
Сашка вскочила, толкнула его так, что загудела рука.
– Шурка, ты чего дерешься? – возмутился Миха. И почти одновременно с ним раздался голос Истоминой:
– Я же тебе, Алена, говорила, что она влюблена в Игоря.
Сашка задохнулась.
– Да нужен он мне, как прошлогодний снег! У меня, между прочим, парень есть, – процедила она. – Или думаете, в такую, как я, никто влюбиться не может?
При упоминании парня Ваня сильно вздрогнул, словно ему дали пощечину.
– Зачем же тогда стихи подложила? – не сдавалась Истомина.
– Думала, мы друзья. – Сашка выбралась из-за стола. – Хотя какие мы друзья… Так, были когда-то.
Она вышла в коридор, влезла в ботинки, сдернула с вешалки куртку. Слезы застилали глаза, было больно дышать.
В прихожую выскочил Штирлиц.
– Сань, не уходи, – он попытался преградить ей дорогу к двери, но девушка снова его оттолкнула.
– Отвали, предатель! – И громко хлопнула дверью.
До своего дома она бежала сломя голову. Влетела в квартиру, скинула на пол куртку, ботинки, пронеслась в свою комнату, бросилась на диван лицом вниз и разрыдалась. Сейчас Сашка была обижена и зла на весь мир. На Гарика – за то, что высмеял ее, на Штирлица – за то, что проговорился, на Надю – за попавшее в цель предположение. А больше всего на себя саму.
– Все из-за этих дурацких стихов! – всхлипнула Сашка. – Больше в жизни строчки не напишу!
Она подлетела к столу, выдвинула ящик, достала тетрадку, открыла окно.
Тетрадь перекувыркнулась в воздухе, зашелестела страницами и исчезла из вида.
Сашка снова бросилась на диван.
Сегодня она потеряла все: друзей, которым теперь вряд ли сможет смотреть в глаза, надежду быть с Игорем, желание писать стихи и даже тетрадь со стихами. Но хуже всего то, что она потеряла уважение к себе. Сегодня ее унизили – так, как никогда раньше, и обвинить в этом никого, кроме самой себя, не получалось.
Сашка проплакала полчаса, потом встала, умылась в ванной.
«Может, что-то еще можно вернуть? – спрашивала она себя. – Хотя бы тетрадку. Зря я ее выкинула».
Сашка быстро оделась и выбежала во двор. Сколько она ни бродила под окном своей комнаты, сколько ни разрывала снег и ни заглядывала под кусты в палисаднике, тетрадь так и не обнаружила. Она словно испарилась. Девушка вернулась домой ни с чем.
Побродила по квартире, размышляя, что делать дальше.
Если бы только можно было повернуть время вспять! Очутиться перед входом в школу в день проведения бала, не подкладывать Гарику конверт, не целоваться со Штирлицем… Перед глазами тут же встал Ванька – растрепанный, чуть не плачущий, – такой, каким она видела его в коридоре Гариковой квартиры перед тем, как сбежать. Сердце защемило. Снова захотелось плакать.
«И чего я на него набросилась? Он же в принципе не виноват. Язык просто за зубами держать не умеет – шпион, называется!»
В детстве Ваня мечтал стать разведчиком, отсюда и его кличка. Ребята шутили, что с его собственными именем, фамилией и отчеством только в разведку идти. По паспорту он был Иванов Иван Иванович, за что с детства держал на родителей зуб и мечтал при достижении совершеннолетия поменять ФИО на какие-нибудь другие.
Сашка невольно улыбнулась.
Зазвонил мобильник, она взяла его в руки и посмотрела на экран. Там высветилась надпись «Сергей».
«Как всегда вовремя», – подумала девушка.
Нажав кнопку «принять вызов», она произнесла:
– Привет. Как дела?
– Да вот решил позвонить, хоть ты и обещала сама. Но у меня терпения не хватило дождаться.
Сашка промычала что-то неразборчивое. За сегодняшний день у нее совсем вылетело из головы, что она обещала ему подумать над его предложением.
«А что, стану его девушкой. Мне терять уже нечего, – решила она. – И пусть все заткнутся. Ведь сказала же я этой выскочке Истоминой, что у меня есть парень. Вот он и будет. К тому же Сережа мне нравится, с ним интересно».
– Я хотела тебе позвонить, – сказала она в трубку, – но все никак смелости набраться не могла. Я подумала. И согласна.
– Здорово! – обрадовался Сергей. – Тогда, может, увидимся завтра после обеда, сходим куда-нибудь? Например, в Доме кино сейчас идет отличный авторский фильм, тебе понравится, я уверен.
– Договорились, – как можно более веселым голосом произнесла Сашка.
Они выяснили, где и во сколько встретятся, и распрощались.
– Вот так вот! – громко сказала девушка, положив трубку. – Теперь я не одна. И никто мне больше не нужен!
Несмотря на заверения Сережи, фильм Сашке не понравился совсем. Она вообще не поняла. Все два с половиной часа картинка на экране оставалась примерно одинаковой: какой-то мутный, небритый мужик в арестантской телогрейке бродил по индустриальным пейзажам и разглагольствовал о смысле жизни.
Через полчаса просмотра Сашка заскучала и принялась разглядывать затылки сидящих перед ней зрителей. Видимо, она вертелась довольно сильно, потому что сзади на нее зашикали.
Сергей взял ее за руку и снова вперился в экран. Сашкина рука так и осталась лежать в его, и какое-то время девушка смаковала новое для себя ощущение.
Сережина ладонь была гладкой и мягкой на ощупь, с длинными пальцами, подушечки которых покрывали твердые мозоли.
«От скрипки, наверно», – решила Сашка и поудобней вложила пальцы в его ладонь.
Неожиданно подумалось, что у Гарика тоже нежные, как у девушки, руки. А вот у Штирлица наоборот – жесткие, шершавые.
«Наверно, он ночами по деревьям лазает», – пришла в голову дурацкая мысль.
Сашка представила себе картину: глубокая ночь, с неба светит большая ярко-желтая луна, все живое спит. По огромной сосне, шкрябая ногтями, тяжело пыхтя и чертыхаясь, карабкается Штирлиц.
Не удержавшись, она прыснула.
Сергей недоуменно на нее посмотрел, но ничего не сказал.
Стараясь унять не в меру разгулявшееся воображение, Сашка положила голову на его плечо. И сама не заметила, как задремала.
После фильма Сережа долго распинался о том, как он любит авторское кино и какой гениальный фильм они посмотрели только что. Сашка поддакивала, втайне радуясь, что он не заметил, как она половину гениального фильма проспала.
Сидя с Сергеем в кафе, она помешивала ложечкой растаявшее мороженое в вазочке, размышляя о своем.
– Александра, что ты надумала насчет предложения главного редактора молодежного журнала? – отвлек ее Сергей.
– Ничего не надумала. Знаешь, я больше не хочу писать стихи, – ответила она.
– Почему? – удивился он.
– Потому что настоящего поэта из меня все равно не получится.
– Кто тебе сказал? – Сережа отставил в сторону кофейную чашечку.
– Сама поняла. – Сашка поморщилась. – Переоценка ценностей, знаешь ли.
– По-моему, ты не можешь быть объективной в оценке своего творчества. Пусть оценивают другие. Мне кажется, у тебя хорошие стихи.
– Это тебе так кажется, – она отвела взгляд.
– А кому нет? – проницательно спросил Сергей.
Сашка немного подумала и в общих чертах рассказала ему о вчерашнем происшествии, опуская только свои личные мотивы.
– Да они просто глупые, потому и смеялись, – подытожил Сережа. – И вообще, нашла, кого слушать! Твоим творчеством заинтересовался главный редактор известного журнала, а ты обращаешь внимание на мнение кучки глупых подростков!
– Они мои друзья, – встала Сашка на защиту ребят.
– Друзья так не поступают, – серьезно произнес Сергей.
– Может, ты и прав. – Она отвернулась к окну и принялась наблюдать за идущими по тротуару прохожими.
«Интересно, что бы он сказал, если бы знал все подробности, – подумала девушка. – И ведь не далее как вчера я сама считала так же, как Сережа, и даже озвучила свое мнение. Смешно. Ничего ведь, по сути, не изменилось. Просто я чуть успокоилась, и все. Ладно, как бы там ни было, в любом случае назад дороги нет. Теперь-то мы точно больше не друзья».
Каникулы шли своим чередом. Несколько раз Сашке звонил Гарик, но она каждый раз, слыша его голос, бросала трубку, не зная, о чем с ним говорить. Было мучительно стыдно, и примирение казалось невозможным.
Штирлиц не звонил.
С Сергеем они виделись мало – он сдавал сессию. Целыми днями Сашка читала, играла в компьютерные игры или возилась с Лариской, смотрела скаченные с торрентов фильмы.
Гулять одной не хотелось. К Татьяне в субботу тоже не пошла – что там делать, она же больше не пишет стихов, да и Сережи из-за сессии там не было.
Она старалась не думать о том дне, когда каникулы закончатся и придется идти в школу. Но он неумолимо приближался.
В первый день третьей четверти Сашка опоздала. Она сначала медленно собиралась, потом так же медленно брела до школы и в итоге вошла в класс, когда от урока прошло уже десять минут.
Как назло, первой была химия, и Дурында, конечно же, не оставила Сашкино столь позднее явление без внимания.
– Завьялова, урок для всех начался десять минут назад. Ты, наверно, считаешь себя особенной? Может, тебе завести личный оркестр, который будет возвещать о твоем прибытии?
– Я подумаю над вашим предложением. Скрипач у меня уже точно есть. – Сашка прошла мимо учительского стола, мимо своего обычного места – рядом со Штирлицем, уселась за свободную заднюю парту.
– Что, наша принцесса цирка решила сменить место дислокации? – не отставала от нее Дурында.
Сашка промолчала, лишь отвернулась к окну.
«И чего она всегда ко мне цепляется? Что я ей сделала?» – подумала девушка.
Химичка тем временем продолжила урок, и вскоре все о Сашкином позднем появлении забыли.
На переменах она старалась находиться подальше от одноклассников. Вопреки ее ожиданиям ни Гарик, ни Штирлиц, ни даже Миха не попытались к ней подойти. Штирлиц так вообще ходил весь день с абсолютно прямой спиной, словно проглотил гладильную доску, и с каменным лицом.
Все уроки Сашка смотрела в эту его прямую спину и затылок, прикрытый густыми, светлыми, почти белыми волосами, и ей хотелось подойти к нему и как следует ударить.
Никогда раньше Ваня не вызывал у нее таких желаний. Она одергивала себя, и тогда ей становилось его жалко – просто так, ни из-за чего. В горло вкатывался комок слез, и возникало желание подойти и погладить, ощутить, как скользят волосы по пальцам, заглянуть в глаза.
До звонка с последнего урока она промучалась этими двумя взаимоисключающими желаниями. А когда прозвенел звонок, Сашка первой вылетела из класса.
Следующий день отличался от предыдущего только тем, что вечером она встречалась с Сергеем. Он звал ее в кино на очередной «замечательный» фильм, но она отказалась, сказав, что хочет просто побродить по улицам.
Они гуляли по центру города, зашли в сад «Эрмитаж». Сашка очень любила это место, особенно весной и летом, когда кругом все цвело и благоухало. Сейчас же на клумбах и лавочках лежал снег.
Девушка расчистила одну из скамеек и уселась, сделав приглашающий жест Сергею.
– Простудиться не боишься? – спросил он.
– Не-а. Я редко болею. – Она удобно вытянула ноги в тяжелых ботинках на толстой подошве – желание носить изящную женскую обувь и одежду после ссоры с ребятами прошло.
Сергей покосился на ее ноги, но промолчал, хотя на его лице Сашка заметила недоумение.
– Ты сегодня какая-то не такая, – произнес он, садясь рядом с ней.
– Поссорилась с друзьями. Я тебе рассказывала.
– А, с теми, которые не оценили твои стихи? – уточнил Сергей.
Сашка кивнула.
– Не переживай. Они не стоят твоих нервов, – он обнял ее за плечи, притянул к себе.
– Но они были моими друзьями, – возразила Сашка. – Мы с детства вместе.
– Такое часто случается. – Сережа задумался, словно подбирал слова. – С друзьями детства, я имею в виду. Дороги расходятся. Или один вырастает быстрее, чем другой, и тот не может никак его догнать. Я так понимаю, у вас именно это и происходит. Ты взрослая, а они еще дети.
Сашка удивленно взглянула на него.
– Ты правда думаешь, что я взрослая?
– Конечно, иначе я не был бы с тобой.
Ей ответ не понравился. Прозвучало в нем что-то задевшее ее.
«Разве я взрослая? – спрашивала себя Сашка. – Взрослее Вани, Игоря и Михи? Я ведь только пытаюсь такой казаться. И совсем недавно все вокруг твердили мне, что пора взрослеть».