— Ну хорошо, — сказал я, предлагая ему сигарету, которую он, закончив читать, прикурил от моей, — вы поняли, что, как я вам и говорил, ваша семья была обеспокоена, но, к счастью, я вижу, что это было напрасно.
— Нет, — ответил он мне с грустью в голосе, — вовсе нет. Я совсем не болен, это верно, но у меня довольно большое горе, которое усугубляется от мысли, что, страдая здесь, я заставляю там страдать брата.
— То, что вы говорите, я уже слышал от господина Люсьена. Дабы поверить, что эта правда, а не его домыслы, я сейчас действительно получил тому достаточно убедительное доказательство. А вы сами, месье, уверены, что недомогание, которое там испытывает ваш брат, вызвано именно вашими страданиями здесь?
— Да, месье, совершенно уверен.
— Тогда, поскольку ваш утвердительный ответ еще больше заинтересовал меня в том, что же с вами случилось, то позвольте вас спросить, поверьте, не из праздного любопытства, это несчастье, о котором вы только что говорили оно уже прошло или как-то улаживается?
— О, Боже мой! Знаете ли, месье, — сказал он, — даже самые тяжелые переживания притупляются со временем. И если какой-нибудь несчастный случай не разбередит мое сердце, то оно, конечно, покровоточит какое-то время и в конце концов заживет. А пока примите еще раз мои благодарности и позвольте мне иногда приходить к вам беседовать о Суллакаро.
— С превеликим удовольствием, — сказал я, — а почему бы нам прямо сейчас не продолжить разговор, который интересен и вам и мне? Подождите, вот мой слуга, который собирается объявить мне, что завтрак готов. Доставьте мне удовольствие и съешьте вместе со мной отбивную, и мы побеседуем в свое удовольствие.
— К сожалению, это невозможно. Вчера я получил письмо от министра юстиции, который просит меня сегодня в полдень быть у него в министерстве, и вы прекрасно понимаете, что я, начинающий бедный адвокатик, не могу заставить ждать такую важную персону.
— Возможно, он вас вызывает по делу Орланди и Колона.
— Я вполне допускаю это, тем более что, как мне пишет брат, распри закончены…
— … в присутствии нотариуса. И я вам могу сообщить подробности: я подписал контракт как поручитель за Орланди.
— Да, мой брат написал мне об этом в нескольких словах. Послушайте, — сказал он, доставая свои часы, — уже почти полдень, и я должен прежде всего объявить господину министру юстиции, что мой брат сдержал данное мной слово.
— Совершенно точно. Если нужно, я могу подтвердить.
— Мой милый Люсьен! Я прекрасно знал, что, хотя это было для него неприятно, он сделает, раз обещал.
— Да, и нужно быть ему особо признательным, ибо я знаю, чего ему стоило уладить дело.
— Мы поговорим о корсиканских делах позже… Вы ведь прекрасно понимаете, какое для меня счастье хотя бы мысленно вновь повидать вызванных вашими воспоминаниями мою мать, брата, мою страну! И если вы мне скажете, когда вам будет удобно…
— Сейчас довольно трудно сказать. В первые несколько дней после возвращения я почти не буду находиться дома. Но, может, вы мне сами скажете, где вас можно найти.
— Погодите, — задумался он, — ведь завтра традиционный зимний бал-маскарад в Опере, не так ли?
— Завтра?
— Да.
— Ну и что?
— Вы собираетесь туда?
— И да, и нет. Да, если вы назначите там мне встречу, и нет, если не будет какой-то определенной цели.
— Мне же нужно туда пойти, я даже обязан это сделать.
— А! Понятно! — усмехнулся я. — Теперь ясно, почему вы говорили, что время притупляет самые тяжелые несчастья и что рана в вашем сердце зарубцуется.
— Вы ошибаетесь, возможно, я иду туда, чтобы обрести новые страдания.
— Ну, так не ходите.
— Но разве все на свете делают то, что хотят? Я вовлечен в это помимо моей воли; и иду туда, куда меня влечет судьба… Было бы, конечно, лучше, если бы я туда не пошел, я это прекрасно знаю и все-таки — пойду.
— В таком случае, завтра в Опере?
— Да.
— Во сколько?
— В половине первого, если вас это устроит.
— А где?
— В фойе. В час у меня свидание под часами.
— Договорились.
Мы пожали друг другу руки, и он быстро вышел.
Часы вот-вот должны были пробить полдень.
Весь остаток дня и следующий день я был занят теми неизбежными визитами, которые обязан наносить человек, только что вернувшийся из восемнадцатимесячного путешествия.
А вечером, в половине первого, я был на месте свидания.
Пришлось некоторое время подождать Луи. Он шел вслед за маской, которую, казалось, узнал, но маска затерялась в толпе, и он не мог ее отыскать.
Я хотел поговорить о Корсике, но Луи был слишком рассеян, чтобы поддержать столь серьезную тему. Его глаза были постоянно сосредоточены на часах, и внезапно он меня покинул, проговорив:
— Ах, вот мой букет фиалок!
И он стал пробираться через толпу к женщине, которая действительно держала в руках огромный букет фиалок.
Поскольку для удовлетворения гуляющих в фойе были всевозможные букеты, то со мной заговорил букет камелий, обратившийся с поздравлениями по поводу моего счастливого возвращения в Париж.
К букету камелий присоединился букет из бутонов роз.
К букету из бутонов роз — букет из гелиотропов.
Я общался уже с пятым букетом, когда повстречал Д.
— Ах, это вы, мой дорогой, — воскликнул он, — добро пожаловать, вы очень удачно появились: у меня сегодня ужинают такой-то и такой-то (он назвал три или четыре имени наших общих знакомых), и мы рассчитываем на вас.
— Очень признателен, милейший, — ответил я, — но, несмотря на большое желание принять ваше приглашение, я не могу этого сделать. Видите ли, я здесь не один.
— У меня так заведено: каждый гость вправе привести с собой кого захочет. Итак, договорились, на столе будет шесть графинов с водой, предназначенных лишь для того, чтобы букеты не завяли.
— Что вы, мой друг, вы ошибаетесь, у меня нет букета для ваших графинов: я здесь с другом.
— Ну, тем лучше, вы же знаете поговорку: «Друзья наших друзей…»
— Этого молодого человека вы не знаете.
— Так мы познакомимся.
— Я передам ему ваше приглашение.
— Хорошо, но если он откажется, приведите его силой.
— Я сделаю все, что смогу, обещаю… В котором часу вы садитесь за стол?
— В три часа, и, поскольку мы будем там до шести, у вас достаточно времени.
— Хорошо.
Букет незабудок, который, возможно, слышал окончание нашего разговора, взял Д. под руку и удалился с ним.
Через несколько минут я встретил Луи, который, по всей вероятности, уже объяснился со своим букетом фиалок.
Отделавшись от назойливых масок, я взял под руку Луи.
— Итак, — спросил я, — вы узнали что хотели узнать?
— Да, но вам же известно, что на маскированных балах, как правило, вам отвечают так, чтобы оставить в неведении.
— Мой бедный друг. Извините, что я вас так называю, но мне кажется, что я знаю вас с тех пор, как познакомился с вашим братом… Видите ли… Вы несчастны, не так ли?… В чем дело?
— О, да ничего особенного.
Я понял, что он хочет сохранить свою тайну и замолчал.
Мы сделали два или три круга в молчании — я достаточно безразлично, поскольку никого не ждал — он все время настороже, разглядывая каждый маскарадный костюм, который попадался нам на глаза.
— Погодите, — сказал я ему, — знаете, что вам предстоит сделать?
Он вздрогнул как человек, которого оторвали от его размышлений.
— Я?… Нет!.. Что вы говорите? Извините…
— Я предлагаю вам отвлечься, в чем, мне кажется, вы нуждаетесь.
— Как?
— Пойдемте ужинать к одному моему другу.
— Да нет, ну что вы… Я буду слишком тоскливым сотрапезником.
— Там будет весело, и вы отвлечетесь.
— Но я не приглашен.
— Вы ошибаетесь, вы приглашены.
— Это очень великодушно со стороны хозяина, но, честное слово, чувствую, что недостоин…
В этот момент мы столкнулись с Д. Он был очень увлечен своим букетом незабудок.
Но все же он меня увидел.
— Итак, значит, договорились, да? В три часа.
— Нет, не договорились, мой друг. Я не смогу быть у вас.
— Чертовски жаль!
И он продолжил свой путь.
— Кто этот господин? — спросил меня Луи, явно только для того, чтобы поддержать разговор.
— Так это Д., один из моих друзей, умный малый, хотя и работает редактором одной из наших ведущих газет.
— Господин Д.! — воскликнул Луи. — Господин Д.! Вы его знаете?
— Конечно. Два или три года сотрудничаем вместе и даже дружим.
— Это у него вы собирались ужинать сегодня?
— Конечно, да.
— И к нему вы меня приглашали?
— Да.
— Тогда совсем другое дело, я согласен и согласен с превеликим удовольствием.
— Ну что же! Прекрасно.
— Может быть, мне не следует туда ходить, — проговорил Луи, грустно улыбаясь, — но вы же помните, что я вам говорил позавчера: мы идем не туда, куда хотим, а туда, куда нас толкает судьба, и доказательством тому то, что мне не следовало сегодня вечером приходить сюда.
Наши пути вновь пересеклись с Д.
— Мой друг, — сказал я, — я изменил свои намерения.
— И вы будете у меня?
— Да.
— Браво! Однако я должен предупредить вас об одной вещи.
— О какой?
— Тот, кто ужинает с нами сегодня вечером, должен там же поужинать на следующий день.
— Это в силу какого же закона?
— В силу пари, заключенного с Шато-Рено.
Я почувствовал, как вздрогнул Луи, который держал меня под руку.
Я посмотрел на него, но, хотя он и стал более бледным, чем был минуту назад, лицо его оставалось бесстрастным.
— А что за пари? — спросил я Д.
— Долго рассказывать! Кроме того, есть одна особа, которая заинтересована в этом пари, и если она услышит разговоры о нем, то может вынудить Шато-Рено проиграть его.
— Ну, всего наилучшего. До трех часов.
— До трех.
Мы вновь разошлись. Проходя мимо часов, я бросил взгляд на циферблат. Было два часа тридцать пять минут:
— Вы знаете этого господина де Шато-Рено? — спросил Луи голосом, в котором тщетно пытался скрыть свои переживания.
— Только внешне. Я встречал его несколько раз в обществе.
— И он не ваш Друг?
— Это всего лишь мимолетное знакомство.
— Тем лучше! — проговорил Луи.
— Почему же?
— Да так.
— Нет, все-таки. Вы его знаете?
— Лишь понаслышке.
Несмотря на уклончивый ответ, я сразу понял, что между господином де Франчи и господином де Шато-Рено были загадочные отношения, в которых наверняка была замешана женщина. Неосознанное чувство подсказало мне, что в таком случае для моего приятеля было бы лучше остаться дома.
— Послушайте, — предложил я, — господин де Франчи, может быть, вы послушаетесь моего совета?
— А в чем дело? Скажите же.
— Не ходите ужинать к Д.
— Почему же? Разве он нас не ждет, а вы разве не сказали ему только что, что привезете ему еще одного гостя?
— Да, точно. Но не в этом дело.
— Так почему же?
— Потому что я просто-напросто полагаю, что нам туда лучше не ходить.
— Ну да, у вас, конечно, есть причина менять свои намерения, ведь буквально только что вы настаивали и собирались вести меня туда чуть ли не силой.
— Мы же встретимся там с Шато-Рено.
— Тем лучше, — произнес он очень любезно, — я буду счастлив познакомиться с ним поближе.
— Хорошо, пусть так. Идемте, коль вы так желаете.
Мы спустились, чтобы взять наши пальто.
Д. жил в двух шагах от Оперы. Стояла прекрасная погода, и я подумал, что свежий воздух немного остудит пыл моего приятеля. Я предложил ему идти пешком, и он согласился.
XIII
Мы встретили в гостиной множество моих друзей, завсегдатаев фойе в Опере, постоянных абонентов театральных лож. Здесь были де Б., Л., В., А. К тому же, а я это и предполагал, две или три дамы, уже без масок, держали свои букеты в руках, ожидая, когда их можно будет поставить в графины.
Я представил Луи де Франчи и тем и другим. Излишне говорить, что он был любезно встречен и теми и другими.
Через десять минут пришел и Д. в сопровождении букета незабудок, легко и непринужденно снявшего маску, под которой оказалась привлекательная женщина, это во-первых, а во-вторых, женщина, привычная к подобного рода вечеринкам.
Я представил де Франчи хозяину дома.
— А теперь, — провозгласил де Б., — коль скоро все представления сделаны, я желаю, чтобы приглашали к столу.
— Все представления сделаны, но не все приглашенные пришли, — ответил Д.
— Кто же отсутствует?
— Пока еще нет Шато-Рено.
— А! Действительно. А нет ли здесь пари? — спросил В.
— Да, пари на ужин для двенадцати персон, если он не приведет сюда некую даму, которую он обещал нам привести.
— А что это за дама, — спросил букет незабудок, — она так нелюдима, что ради нее заключается подобное пари?
Я посмотрел на де Франчи: внешне он был спокоен, но бледен, как смерть.
— По правде сказать, — откликнулся Д., — я не думаю, что было б очень бестактно назвать вам маску. Тем более что, по всей вероятности, вы ее не знаете. Это мадам…
Луи взял Д. за руку.
— Месье, принимая во внимание наше недавнее знакомство, окажите мне любезность.
— Какую, месье?
— Не называйте персону, которая должна прийти вместе с господином де Шато-Рено: вы ведь знаете, что она замужняя дама.
— Да, но ее муж сейчас в Смирне, в Индии, в Мексике или где-то еще. Когда муж так далеко, то можно считать, что его вообще нет.
— Ее муж вернется через несколько дней, мне это известно. Он порядочный человек и мне бы хотелось, если это возможно, оградить его от неприятности выслушивать по возвращении, что его жена совершила подобный необдуманный поступок.
— Прошу прощения, месье, — пробормотал Д., — я не знал, что вы знакомы с этой дамой, я даже не знал точно, что она замужем, но, поскольку вы ее знаете, поскольку вы знакомы с ее мужем…
— Да, я знаком с ними.
— Мы сохраним все это в тайне. Дамы и господа, придет ли Шато-Рено или не придет, придет ли он один или не один, выиграет ли он пари или проиграет, я прошу вас сохранять все это в тайне.
Все в один голос пообещали сохранить тайну, но, вероятнее всего, не ради сохранения приличий, а из-за того, что были очень голодны и, следовательно, торопились сесть за стол.
— Благодарю вас, месье, — сказал де Франчи, обращаясь к Д. и пожав ему руку, — могу вас заверить, что вы поступили как порядочный человек.
Мы прошли в столовую и каждый занял свое место. Два места оставались незанятыми: это были места, предназначенные для Шато-Рено и для той персоны, которую он должен был привести.
Слуга хотел убрать приборы.
— Не нужно, — сказал хозяин дома, — оставьте. Ждем Шато-Рено до четырех часов. В четыре часа можете убрать приборы. Когда прозвонит четыре часа, будем считать, что он проиграл.
Я не спускал глаз с де Франчи и заметил, как он повернул глаза к часам: они показывали три часа сорок минут.
— Вы беспокоитесь? — холодно спросил Луи.
— Меня это не касается, — ответил Д. смеясь, — пусть это интересует Шато-Рено, я сверил его часы с моими настенными, чтобы он не жаловался потом, что его обманули.
— Ах, господа, — воскликнул букет незабудок, — ради Бога, если уж мы не можем говорить о Шато-Рено и его незнакомке, давайте не будем о них говорить, иначе начнутся символы, аллегории, загадки, а это смертельно скучно.
— Вы правы, Эст… — подтвердил В., — есть столько женщин, о которых можно говорить. Они только и ждут, чтобы о них говорили.
— Выпьем за здоровье таких женщин, — предложил Д.
И он начал наполнять бокалы охлажденным шампанским. Перед каждым приглашенным стояла бутылка.
Я заметил, что Луи лишь слегка коснулся губами своего бокала.
— Пейте же, — сказал я ему, — вот увидите, он не придет.
— Сейчас еще без четверти четыре, — проговорил он. — А в четыре часа, несмотря на то, что я сейчас отстаю, я вам обещаю, что наверстаю упущенное и еще обгоню всех.