— Пусть так, но зачем они заварили вход?
— Боялись заражения?
— Допустим, но разумно предположить, что все патогены внутри давно уже мертвы.
Маат усмехнулся, почувствовав, что к Атхарве вернулся энтузиазм ученого.
— Тебе хочется войти туда не меньше моего, верно?
— Да, — признал библиарий.
— Ну, тогда мы точно должны забраться внутрь.
6
Пробуждение Левиафана/Слуги Дьявола/Молот Богов
Обстановка в диспетчерском центре космопорта Калэны накалилась. Событие, к которому Астинь Эшколь готовилась шесть дней, наконец началось. Диспетчер кусала губы и почти непрерывно вводила себе коктейли из стимуляторов и стабилизаторов настроения. Оконные бронестекла перед ней дрожали от могучих гравиволн со взлетного поля.
— Давай, давай, давай… — пробормотала Астинь себе под нос в десятый раз за последние две минуты. — Отрывайся, мать твою, отрывайся.
Стального гиганта, к которому были обращены эти уговоры, окутывала искажающая дымка, и Эшколь не удавалось понять, возымели ли действие ее мольбы.
— Попробуйте говорить уважительнее, — посоветовала магос Ром из центра энтоптической[65] сферы инфосвета. — Машина знает все, Машина слышит все.
— Ладно! — огрызнулась Астинь. — Отрывайся, мать твою, отрывайся… пожалуйста.
— Я не совсем это имела в виду, но и так сойдет.
— Вежливее не получится, Тесша, — отрезала Эшколь.
Все ее нервы и жилы были натянуты до предела. Диспетчеры в вышке не сводили глаз с инфопланшетов, выискивая сбои в процессе запуска. Если хотя бы с одним из десятков тысяч ключевых элементов «Люкс ферем» что-то пойдет не так, старт будет неудачным.
А потом… получилось. Корабль отделился от земли.
Ближайшая к Астинь консоль пискнула, сообщая, что транспорт набрал достаточную высоту для активации репульсорных платформ.
— Есть! Запустить платформы на минус четыре «же»[66], последовательно набирать до минус десяти с паузами в двадцать секунд.
Эшколь взглянула на индикатор натяжения буксировочных тросов.
— Увеличить мощность тягачей на четыре десятых. Если подъем не будет идеально плавным, тросы разорвутся.
— Выполняю, госпожа, — отозвалась Коринна Морено, щелкая перламутровыми рычажками на своем пульте. — Команда отправлена.
— Трасса для взлета?
— Очищена, — доложила Морено, и ей ответили радостные крики измотанных диспетчеров. Люди обменивались рукопожатиями, хлопали друг друга по спине, обнимались и плакали. Облегченно выдохнув, Астинь улыбнулась, низко опустила голову и вытерла тыльной стороной ладони пот со лба.
— Так, народ, — сказала она. — Всем оставаться начеку, мы еще не закончили. Старушка только расправила крылья, нельзя бросать ее на полдороге.
Гомон в зале несколько утих, Эшколь подошла к окнам центра управления и посмотрела на взлетное поле через вибрирующее бронестекло.
Она уже великое множество раз видела «Люкс ферем», но колоссальные размеры транспортника до сих пор изумляли ее. Родной стихией космолета была глубокая космическая пустота, а не давящие гравитационные поля планет. Хотя Эшколь знала, что корабль может достичь скорости убегания[67], и, судя по телеметрии, это уже происходило, разум отказывался поверить в способность исполинского судна оторваться от Моргенштерна.
Но оно отрывалось, отрывалось прямо на глазах у диспетчера.
Рассмеявшись от удовольствия, Астинь стукнула кулаком по стеклу.
— Да, черт подери! Ты все-таки летишь, красавица моя!
Под громадным звездолетом уже появлялась тень — черный след на поверхности планеты, от которого тянулись тонкие нити буксировочных тросов. Флотилия тягачей по-прежнему помогала невообразимо тяжелому кораблю подняться в небо. В обычных условиях «Люкс ферем» хватило бы собственных двигателей, но сегодня его трюмы были до планширей забиты беженцами и необходимыми припасами, так что пожилому судну требовалась небольшая поддержка.
Эшколь перевела взгляд с пробудившегося левиафана на толпы испуганных людей, ждущих за линиями ограждения под охраной отрядов Космодесанта. Аугментический имплантат правого глаза быстро произвел расчеты на основе того, сколько жителей удалось вывезти и сколько еще осталось. Астинь добавила к этим факторам предполагаемые сроки погрузки, количество доступных гражданских космолетов и прогноз магосов геологикус о дате гибели Моргенштерна — по верхней границе.
Диспетчер увидела результат, и ее радость от взлета «Люкс ферем» угасла. Им не хватит кораблей, чтобы доставить всех на орбиту.
— Очень многих придется бросить.
Ей вспомнился инструктаж, на котором мрачный великан, командующий Железными Воинами, рассказывал о неизбежных потерях в ходе эвакуации. По тону примарха казалось, что жертвы для него — просто статистика, но к концу доклада Астинь уловила нотки искреннего сожаления, пробившиеся из-под маски стоицизма и логики. Эшколь убеждала себя, что сумеет справиться с мыслью о невозможности вывезти каждого.
Лучше спасти хоть кого-то, чем не спасти никого.
Но теперь, видя, сколько людей погибнет на Моргенштерне, она не знала, простит ли когда-нибудь себя за то, что оставила их умирать.
«И простят ли себя другие?»
Тяжело нагруженная «Грозовая птица» следовала вдоль береговой линии на север, в Калэну, держась ниже стремительных атмосферных вихрей. С каждым днем вой ветров все больше напоминал крики — близились последние дни планеты, и она стенала от боли.
Магнус старался закрыться от воплей, но, даже зажмурив глаз и приглушив чувства, продолжал воспринимать пси-отголоски неминуемой гибели мира. Плоть примарха дрожала от жара: его тело залечивало повреждения благодаря алхимическим чудесам, вложенным в него генными творцами Императора. Никогда прежде Циклоп не получал таких глубоких ран и потому пытался сосредоточиться на своих ощущениях, а под кожей мерцала и извивалась энергия, вытянутая из беспокойных недр Моргенштерна — могучая, жаждущая высвобождения. Магнус сковывал ее, держа под замком, как подавляемый гнев или глубоко погребенную тайну. Подобную мощь следовало выпускать медленно, как поднимается со дна ныряльщик во избежание кессонной болезни.
Процесс будет мучительным, а сейчас приходилось, стиснув зубы, терпеть непрерывную боль в костях, словно заполненных битым стеклом. Но примарху доводилось выдерживать и худшее.
В тесном трюме расположились усталые, запыленные легионеры и больше сотни окровавленных штатских, извлеченных из-под завалов Аттара. Смертные и постлюди сидели вперемешку на откидных скамьях у переборок или полулежали на колеблющейся палубе. По их аурам было хорошо видно, как мало в них осталось жизненных сил.
В городе воины Магнуса совершенно не щадили себя, применяя все доступные им способности для спасения жителей. То, что они увидели и сделали там, изменит каждого из них.
Никогда еще примарх не гордился так своими сыновьями.
Узреть подобные разрушения, так жестоко лишиться иллюзий… Им всем пришлось нелегко, особенно Циклопу. Его дети страдали, однако он не мог им помочь. Не в этот раз.
Беспомощность была ненавистна примарху. Однажды испытав ее в прошлом, Магнус принял решение, последствия которого неизбежно будут преследовать его многие годы. Расплата свершится не сегодня, но при взгляде на залитых кровью и почти сломленных сынов он всем раскаленным телом вздрогнул от дурного предчувствия.
Услышав, как мимо «Грозовой птицы» с ревом турбин проносятся другие самолеты, примарх открыл глаз. По высоте и тембру звука он определил, что слышит машины с прометеевыми ПВРД[68] — скорее всего, эскадрилью истребителей «Гром-Примарис». Возможно, эскорт для губернатора? Или Пертурабо отправил дополнительное прикрытие?
Похоже, ни то, ни другое — самолеты умчались в сторону Калэны.
Магнус бросил взгляд в дальний угол пассажирского отсека, где медики занимались Конрадом Варгой; от боли тот плакал и что-то бессвязно бормотал. Его ноги были страшно изранены, но благодаря усилиям примарха ампутация губернатору не грозила. То, что он отправился в Аттар, являлось поступком несомненно отважного человека, а то, что он там выжил, — чудом, но все же место правителя было в столице. Легионы нуждались в человеке, устами которого они смогут просить население пойти на жертвы, необходимые для спасения самих жителей.
Но примарх не мог винить лидера, готового запачкать руки ради спасения дорогих ему людей.
Ариман пробирался через толпу, проталкивая свое пси-восприятие в скопления беженцев. На обычное чтение мыслей не было времени, поэтому воин грубо пробивал тонкие ментальные оболочки вокруг разумов смертных — преграды, казавшиеся им непреодолимыми.
Любой, кто встречал его взгляд, отшатывался с криком. Азек врывался в сознания людей, выискивая следы предсказанной измены. Мужчины и женщины падали на колени, кричали и хватались за голову от боли.
«Кто же из них? Откуда нанесут удар?»
Легионер углубился в толчею; жители разбегались перед ним, как стадные животные, среди которых возник высший хищник. Ариман шире раскинул психосеть, выискивая среди миллиона дорог в будущее ту, что приведет к событиям в его видении. Нужный след ускользал, терялся в отголосках сознаний тысяч людей.
— Где же ты? — бормотал Азек.
Через толпу за ним шагал Форрикс с болтером наперевес, готовый мгновенно устранить любую угрозу.
— Есть что-нибудь? — требовательно спросил он. — Укажи мне цель.
— Пока их нет.
— Ищи.
— Один разум среди множества… — Ариман сделал несколько глубоких вдохов, но успокоиться в такой отчаянной ситуации было почти невозможно.
— Будет больше одного, — возразил Кидомор.
— Что?
— То, что ты видел, невозможно устроить в одиночку.
— Откуда тебе знать? — резко обернулся Азек.
— Такую разрушительную и комплексную атаку не осуществить одному человеку. Кем бы он ни был, ему нужны сообщники. Разыщи связи между ними, и найдешь его.
Псайкер снова вздохнул, читая про себя расслабляющие заклинания низших Исчислений. Форрикс был прав: для проведения столь внушительной операции требуются многочисленные предатели — активные саботажники внутри организаций, созданных для защиты беженцев.
Сложно вообразить себе измену таких масштабов.
Кивнув, Ариман вывернул ладонь, накрыл ее другой и согнул пальцы так, чтобы они соприкасались всеми фалангами.
— Не ищи самого психонойена, — проговорил он. — Следуй за нитями его ментальной паутины, и придешь к ее хозяину.
— Что?
— Это старинная пословица Просперо, — объяснил псайкер, поворачиваясь к товарищу. Взяв Кидомора за плечо, Азек взглянул ему прямо в глаза. — Форрикс, я прошу тебя присмотреть за мной.
— О чем ты?
— Чтобы сделать все необходимое, мне придется высвободить часть моего сознания. Моя сущность уйдет… в другое место. Физическое тело станет уязвимым, поэтому я прошу тебя защитить его.
— Я не совсем понимаю, что это значит, но клянусь уберечь тебя от любого вреда, — пообещал Железный Воин.
— Спасибо, друг. Ты оказываешь мне честь.
— Иди, — велел Кидомор. — Отыщи и останови их.
Снова кивнув, Азек сбросил оковы плоти и взмыл в небеса.
«Люкс ферем» успешно поднялся над землей примерно на сотню метров. Наблюдавшей за взлетом Астинь постоянно хотелось затаить дыхание. Каждый метр отрыва был новой победой, приближавшей людей на борту к спасению. Громадное судно покачивалось, будто ребенок, делающий первые шаги. Окруженные маревом репульсорные пластины на его брюхе светились, набирая мощность.
— Высота? — спросила Эшколь, не в силах оторвать глаза от тяжело преодолевающего гравитацию корабля.
— Сто шестьдесят метров, — ответила Коринна Морено. — Скорость подъема — десять метров в секунду.
— Давай, давай, — забормотала Астинь, кусая нижнюю губу и считая в уме.
Магос Ром опередила ее:
— Для безопасного запуска подфюзеляжных репульсоров «Люкс ферем» требуется как минимум пятьсот метров отрыва.
— Я знаю, Тесша, — бросила главный диспетчер.
— И даже это гораздо ниже предела, который порекомендовала бы я.
— Двести метров, — сообщила Морено. — Все, достаточно высоко.
Не успела Эшколь поправить Коринну, как в ноосфер-ном шаре света вокруг магоса Ром вспыхнули восемь угрожающе красных меток неавторизованных объектов — нарушителей строго контролируемого воздушного пространства.
— Что за дьявольщина?.. — Астинь внимательно изучала значки, загоревшиеся также на краю ее консоли.
— Истребители, — доложила Тесша. — Подходят с юга. По данным транспондеров — эскадрилья «Громов-Примарис», ранее базировалась в Аттаре.
— Какого черта они здесь делают? — выругалась Эшколь. — У меня тут для десантной капсулы нет места, не говоря уже об эскадрилье самонадеянных летунов! Боксируй ведущему, чтобы убирался из моей зоны ответственности!
— Я пытаюсь, — отозвалась Ром, вокруг пульта которой обвивались ленты инфосвета. — Они не отвечают.
— Трон, они слепые или просто тупые? Понятно, Аттар погиб, но здесь даже гравициклу негде приземлиться.
Астинь схватила вокс-рожок и подключилась к частоте, отображаемой в данных с транспондеров.
— Ведущий «Примарисов», вы входите в закрытое воздушное пространство повышенной опасности. — Следя за надвигающимися метками истребителей, она старалась говорить спокойно. — Немедленно измените маршрут. Не приближайтесь к запретной зоне вокруг космопорта Калэны. У вас нет нужного доступа, а я вправе стрелять на поражение для сохранения порядка на моей территории.
Тишину в канале нарушали только помехи. Самолеты двигались прежним курсом, и Эшколь вновь щелкнула переключателем на воксе.
— «Громы-Примарис», повторяю, немедленно измените маршрут. Вокруг космопорта введена трехкилометровая бесполетная зона. Если вы пересечете границу, вас собьют. Это последнее предупреждение.
Вокс характерно затрещал.
— Наконец-то, — заметила Астинь.
— Слава Шайтану! — выкрикнул командир эскадрильи.
— Это еще что? — не поняла диспетчер. — Ведущий «Примарисов», повторите.
— Он сказал «Слава Шайтану», — произнесла Морено, вставая и отключаясь от блока когитаторов, словно ее рабочая смена закончилась.
— Ты что творишь, Коринна? — изумилась Эшколь. — Подсоединись к своей станции.
Вместо ответа Морено широко раскинула руки.
Одно из гладких, как фарфор, аугментических предплечий раздвинулось с механическим изяществом. Внутри него обнаружились тугие брикеты фуцелина. В другой руке женщина сжимала детонатор.
— Коринна, ты… — начала Астинь.
— Слава Шайтану! — воскликнула Морено, нажимая кнопку.
В свирепой вспышке ослепительно-белого огня Калэна лишилась центра управления полетами.
Хотя Форрикс не вполне понимал, чего ожидать, он четко уловил момент, когда сущность Аримана покинула тело. Тот словно одеревенел, все его мышцы неподвижно застыли. Вокруг него толпились люди, охваченные смятением и паникой; на них лежала тень громадного звездолета, с трудом набиравшего высоту. Беженцев вели по улицам упорядоченными колоннами, но строй распался, и теперь испуганные жители с надеждой смотрели на Кидомора.
— Встаньте на колени, — велел Форрикс, зная, что сейчас гражданским лучше всего оставаться на месте. — И не поднимайтесь, пока Железный Воин вам не прикажет.
Ближайшие к нему люди тут же исполнили команду. От них словно разошлись концентрические волны повиновения, и вскоре коленопреклоненные беженцы окружили Кидомора, будто какого-то почитаемого владыку. Такая мысль развеселила Форрикса, но ненадолго — над головами жителей он заметил колонну бронемашин Армии, которым нечего было делать возле зон погрузки.