Я устыдилась и потупила глазки. Что да, то да, запах от меня сейчас не ахти. Ну, Дуська, держись!
— Врешь ты все! — вздохнула я. — Если я есть дядька, то вовсе не миллионер, а так, мелочь! А часы китайские и перстень с тынка! Для тебя, наверное, любой москвич миллионером кажется. Темнота!
Юнга занервничал:
— Да ты что говоришь-то, а? Я, поди, не маленький, уже третий год в юнгах хожу! Умею в богачах разбираться! Уж различаю как-нибудь, у кого есть деньжата, а кто так, выпендривается! Да чтоб ты знала, дядя Гера и не москвич вовсе, а из Санкт-Петербурга! Он на целых десять дней яхту зафрахтовал. А теперь прикинь, сколько это стоит!
— Он что же, и живет на ней? — насмешливо поинтересовалась я.
— Ну да! Хочешь, покажу? — неожиданно предложил паренек.
Я неопределенно пожала плечами, мол, твое дело, а я и не интересуюсь вовсе.
— Пошли, — решительно сказал негритенок и схватил меня за руку.
Украдкой глянув на часы, я машинально отметила, что до отхода моего лайнера осталось пятнадцать минут. Ох, чует мое сердце, что придется Дуське труп изображать! Тем временем мы спускались по той самой ковровой лестнице в недра яхты. Внутренности «Ариэли» не уступали внешности: все было отделано красным деревом, и кругом царил идеальный порядок. Запах, витавший в коридорчике, действительно был приятным и очень дорогим. Правда, пахло женскими духами «Джой». Я насчитала всего четыре двери. Юнга услужливо распахнул первую, которая находилась ближе всех к лестнице.
— Вот, — горделиво произнес он. — Это наша каюта. Здесь экипаж живет.
Комнатка, или, как сказал пацан, каюта, ничего интересного собой не представляла. Три двухэтажные железные кровати, аккуратно застеленные полосатыми одеялами, обеденный стол, на котором стоял крохотный моноблок «Самсунг», плакат-календарь на стене с изображением полногрудой Королевой, умывальник в углу. Вот и все убранство. Оно и понятно: люди работают, зачем им пятизвездочный «Хилтон»?
Следующая комната — столовая-бар. Все то же красное дерево, барная стойка, на зеркальных полках которой расположились разнокалиберные и разноцветные бутылки. Был здесь и наш любимый мартини, подозреваю, что настоящий, а не тот суррогат, которым поили нас с Дуськой на теплоходе.
Третья дверь оказалась заперта.
— Кабинет, — пояснил юнга. — Там дядя Гера иногда запирается и работает. Ключ только у него.
— Понятное дело! — сказала я и распахнула последнюю дверь.
Это черт знает что, граждане! Нельзя жить в такой вызывающей роскоши! Теперь я прекрасно понимаю, почему пролетариат сверг дворян: беднягам тоже хотелось богатства. В зеркальном потолке отражалась огромная, орехового дерева, кровать, застеленная кремовым шелковым бельем. На спинке кровати небрежно висел тончайший пеньюар, брошенный хозяйкой. Возле туалетного зеркала стоял мягкий пуфик. А на зеркале, мама моя! Целый косметический салон! Среди дамских игрушек я обнаружила и духи «Джой», не удержалась и провела ими у себя за ушами и на запястьях. И тут среди всего этого великолепия я разглядела фотографию. Молодая длинноногая девушка с распущенными волосами цвета спелой пшеницы, весело хохоча, обнимала невысокого, плешивого, но довольно симпатичного дядьку. При этом глаза у девицы совершенно не смеялись и были какими-то холодными и пустыми.
«Ну, здравствуй, Хобот!» — мысленно поздоровалась я, засовывая снимок в шортики.
— Везет тебе, юнга! — обратилась я к негритенку, который во время экскурсии по спальне дипломатично остался за дверью. — Каждый день в море, места разные! Не знаешь, куда завтра поплывешь! Романтика!
— Как раз знаю! — важно надул губы негритенок. — Сегодня мы в Ялте ночуем, а завтра в шесть утра снимаемся с якоря и в Новый Свет пойдем. Там и заночуем.
— Ой, пора мне! — заторопилась я, взглянув на часы. — Спасибо за экскурсию. Видать, не судьба мне на вашей яхте покататься!
— Ты не огорчайся! Женись на миллионере, зафрахтуйте другую яхту и в путь!
— Сам-то откуда? — улыбнулась я парнишке.
— Из Судака. Там живу, там и яхт-клуб наш. А то приходи, может, возьмут тебя моим помощником. Я бате давно говорю, что несподручно одному-то…
— Нет, спасибо! У меня морская болезнь. Пока, юнга. — Я махнула пареньку рукой и сбежала по трапу.
До отплытия кораблика в Судак оставалось пять минут, поэтому я сразу взяла довольно интенсивный темп.
«Хороши бы мы были с Дуськой, — думала я, активно работая руками и ногами, — если б остались следить за Хоботом здесь! А эти-то два придурка, Петюня с Денисом… ха-ха-ха! Помчались! Тетка, видишь ли, прокаженная! Умора! А все-таки интересно, почему это дядю Геру Хоботом прозвали?»
Размышляя таким образом, я едва не опоздала на родной «Крым 58»: матросики уже убирали сходни, когда я подлетела к теплоходу.
— Ой, а чего это вы раньше времени на целую минуту отчаливаете? Ну-ка, перекиньте даме трап! — приказала я ребятам.
— А у дамы есть билетик? — весело подмигнул конопатый матросик.
Вот тебе раз! Билеты-то у Дуськи! Я набрала побольше воздуха в грудь и заорала во всю силу легких:
— Дуська, выходи! Меня не хотят брать на борт!
Пассажиры на теплоходе с интересом наблюдали, как я пытаюсь перекрыть мощный теплоходный гудок. За их спинами я разглядела лицо сестрицы. Она пробиралась к выходу, подняв вверх руку с какими-то бумажками. Я догадалась, что это наши билеты.
— Пропустите девушку! Она со мной! Вот наши билеты! — надрывалась Евдокия. В общем, сцена напоминала мне погрузку Кисы Воробьянинова на теплоход «Скрябин». «Бред!» — решила я и благополучно миновала веселых матросов.
— Я уж собралась за борт прыгать, смотрю — ты несешься как угорелая. Фу, чем это от тебя воняет? Ну, рассказывай! — велела Дуська.
— Ага, сейчас. И вовсе не воняет от меня, а пахнет обалденно дорогими духами «Джой». Ты, Дусь, поесть бы чего принесла. А то у меня, кроме твоего дусьбургера и мартини во рту ничего не было!
— Чего врешь-то? А шашлык? — почему-то обиделась сестра.
— Да ну, какой это шашлык? Его даже собака есть не стала. А помнишь, Дусь, Ромка с Венькой шашлык делали? Вот это был шашлык! — Я даже зажмурилась, вспоминая сочные куски хорошо прожаренной нежнейшей свининки, замаринованной особым способом, с лучком и помидорчиками. Перед мысленным взором один за другим проплывали шампуры с шипящим мясом. Чуть позже к ним присоединился и кетчуп с бутылкой красного вина. Подумав, вино я отвергла. Вместо него я представила ароматную зелень, свежие пупырчатые огурчики и хлебный квас. Застонав, я открыла глаза. Передо мной, источая умопомрачительный запах, стоял глиняный горшочек с тушеным мясом. Сверху, в бульоне, плавала петрушка с укропом, морковкой и картошечкой. Рядом стоял запотевший стакан с холодным пивом. Точно такой же набор устроился возле Дуськи.
— Евочка, солнышко ты мое крымское, как же я тебя люблю! — пробормотала я, и некоторое время была недоступна для окружающей действительности.
Насытившись, я отхлебнула пивка, икнула и уставилась на Евдокию слегка осоловевшими глазами:
— Так о чем это мы?
— Мы о моем женихе, о Хоботе. Удалось что узнать, Жень? — закидывая горсть фисташек в рот, напомнила Дуська.
— Ха! Или ты меня плохо знаешь? — Я принялась копаться в шортиках в поисках фотографии. — Черт! Да где же она? Неужели потеряла?!
Евдокия с интересом наблюдала за моими манипуляциями.
— Интересно, чего это ты в штанах могла потерять? — хрюкнула она. — Может, во время бега по причалу выпала? Ищи лучше, а то, не ровен час, теплоход придется вертать взад. Без этой детальки разве ж жизнь?
— Ха-ха! — передразнила я сестру. — Вот она, нашла!
— Ну, слава тебе господи! — с облегчением вздохнула вредина и даже перекрестилась.
Бросив парочку молний в сторону ехидной Дуськи, я все же протянула ей фотографию, похищенную на яхте.
— Это Хобот? — спросила она, вглядываясь в снимок. — Господи, опять этот запах!
Дуська поднесла фотографию к носу и поморщилась:
— На «Красную Москву» похоже. Сколько, говоришь, духи эти стоят?
— Баксов четыреста, — я пожала плечами.
— Я б такие и за рубль не купила. Слушай, а Хобот-то ничего себе дядька. Мой любимый размерчик! Смотри: плешивенький, невысокий, животик… Прямо специально под меня! А симпатичный-то, а, Жень? Все, я согласна! — шмякнула по столу рукой Дуська.
— А? — подпрыгнула я от неожиданности. — На что ты согласна, Дусь?
— Замуж за Хобота!
— Вот и славно! Осталось только его уговорить!
— Ерунда, — махнула рукой сестрица, — он просто не догадывается, сколько счастья ему привалит вместе со мной.
Честно говоря, я сильно сомневалась в этом, зная нрав сестрички, но спорить не решилась: привалит так привалит, ему же хуже!
— Между прочим, его Гера зовут. Он за-фрах-то-вал, — я по слогам произнесла умное слово, чтобы Дуська его хорошенько запомнила, — яхту на десять дней. Сегодня ночуют в Ялте, а завтра рано утром отправляются в Новый Свет.
— И все это ты узнала за какие-то пятнадцать-двадцать минут? — подозрительно покосилась на меня Евдокия. — Не иначе, капитана совратила.
— Не было там капитана. Вся команда в городе! — Я обиженно насупилась. — Я с негром говорила. Он мне все и доложил.
— Негр, говоришь? И что, симпатичный?
— Ой, Дуська, ты все-таки озабоченная. Тебе точно замуж пора! — подвела я итог и направилась на корму. Во-первых, интересно наблюдать за бурунчиками, а во-вторых, если и случится приступ морской болезни, чтоб не испачкать палубу. В скором времени Евдокия присоединилась ко мне, и мы, весело болтая ни о чем, благополучно прибыли в Судак уже под покровом ночи.
Ах, эти южные ночи! Как же они волнуют молодую кровь! Так или примерно так воскликнул бы какой-нибудь классик вроде Гоголя. Темнота, россыпь звезд на черном небе, нежный шелест волн и стрекот цикад. Даже воздух напитан ароматом романтической любви! Я хоть и замужняя дама, но и мне было как-то неспокойно: хотелось большого и чистого чувства, благородного рыцаря и чего-нибудь еще не менее романтичного. Хорошо бы здесь Ромка оказался! Вспомнив про мужа, я засуетилась:
— Дусь, а Дусь, мне же сегодня звонить надо было! Почему ты не напомнила?
— А? — Евдокия перевела на меня томный взгляд.
Мама моя, как же ее колбасит! Гормоны так и скачут! Махнув на сестренку рукой, я тешила связаться с супругом завтра с утра. Едва я донесла многострадальную голову до подушки, как моментально провалилась в глубокий сон. С этого момента меня перестали интересовать яхты, Хоботы, Штифты, собственный муж и Дуськины гормоны.
* * *
Утро выдалось суетливым и чересчур хлопотным. Я решила не будить многострадальную сестричку, а в гордом одиночестве отправиться на рынок и по дороге заглянуть на почту, чтобы сделать контрольный звонок мужу.
— Слушаю! — сонным голосом просипел Алексеев.
— Ромочка, любимый, здравствуй! — сладким голосом пропела я в трубку.
— Ну? — не очень-то любезно отозвался супруг.
Я растерялась:
— Как это — ну? Ты меня не узнал, Ром? Это же я, Женька! Между прочим, жена твоя.
— Моя жена, девушка, — строго сказал Ромка, — должна была позвонить вчера вечером! А в это время она еще спит. Поэтому мой вам совет, девушка, перестаньте заниматься телефонным терроризмом. Я вот сейчас разбужу старшего следователя, и мало вам не покажется!
Здорово! Видать, и Вовка там обитает! Отрываются, стало быть, по полной программе.
— Я тебе сейчас устрою терроризм, придурок! Значит, собрал дружков своих, пользуясь тем, что жена на юге, и развратничаете?! Чему ты учишь нашу собаку?! Ну, погоди! — возмутилась я.
— Ой, Женька! Привет! Это и правда ты? — Алексеев окончательно проснулся. — А я думал, кто-то прикалывается! Тут Венька вчера такое учудил! Кстати, а почему ты вчера не позвонила?
Ну, началось! Лучше бы он спал, ей-богу.
— Так мы с Дуськой вчера в Ялту ездили — совершенно честно призналась я, — поздно приехали. Я думала, что ты уже спишь, вот и… Ром, слушай, а ты не мог бы Вовку разбудить, а? У меня к нему дело есть.
На том конце провода повисла напряженная тишина. Я просто видела, как Алексеев медленно краснеет, потом бледнеет… Сейчас орать начнет.
— Домой! — рявкнул муж. (Пожалуйста, а я что говорила?) — Немедленно! Где Дуська? Где эта подлая душа?! Обещала! Клялась! Божилась!
Я вытянула в сторону руку, в которой Ромкиным голосом верещала трубка. Потом что-то упало, и наступила зловещая тишина. Неужто Ромашка чувств лишился?!
— Ульянов слушает, — официальным голосом проговорила трубка.
— Привет, — мысленно перекрестившись, бодро приветствовала я следователя.
— Ромка сказал, что у тебя дело какое-то опять? Выкладывай.
— Вов, помнишь, ты говорил, что преступление легче предупредить, чем раскрыть? Ну, вот я и…
— Понятно, — вздохнул Владимир Ильич, — что на этот раз? Утопленник?
— Типун тебе на язык! Что ты! Я только предупреждаю, а не раскрываю, я ж тебе сказала!
— Короче, Склихосовский! — поторопил Вовка.
Я зажмурилась и выпалила:
— Ты не мог бы узнать, кто такой Хобот, Штифт и Бизон? Только это не у нас, а в Питере.
Минута молчания. Я понимала, что в следователе сейчас происходит жестокая борьба. Чувство долга взяло вверх.
— Ты можешь позвонить мне вечером, часиков в семь?
— Да, — обрадовалась я.
— Только на службу звони, — предупредил Вовка. — И не так, как вчера.
— А что вчера? — удивилась я.
— Ты же должна была домой позвонить… Зная тебя, Ромка, не дождавшись звонка, меня вызвал. Пришлось звонить в Судак и запрашивать у дежурного по городу справку обо всех ЧП, обо всех случаях утопления, авариях… Слава богу, тебя среди них не было!
— Ага, и вы решили хорошенько отметить это событие? — закончила я рассказ следователя.
— Ну, Жень, надо же было стресс снять? — стушевался он. — Как отдыхается?
— Отлично! Если б еще вы не мешали… Ладно, пока. Ромке привет. И еще… Ты, Вов, успокой его, ладно? Чего-то он в последнее время нервный стал!
Я повесила трубку. «Что ж, все не так уж плохо! — я неторопливо вышагивала в сторону рынка. — Вечером у меня будет информация об этих троих типах. Надо еще к Олегу зайти, взять все-таки фотографии. А забавный он, ей-богу! Один Федя чего стоит! А Дездемона? Ловко она мне в лоб залепила, ничего не скажешь! Еще неплохо бы в Новый Свет прокатиться! Там-то я Хобота и предупрежу!»
Глава 4
На городском рынке наблюдалась обычная для любого рынка мира суета и толкотня. Солидные матери семейств шумно торговались с продавцами. Сонные, зевающие папашки уныло слонялись вдоль торговых рядов, тщетно вспоминая, что же еще кроме пива и молока наказала купить строгая супружница. Мне сегодня безумно захотелось дыни, поэтому я решительно направилась к пареньку явно узбекской национальности. Ввиду того что я совершенно не умею торговаться, а на моем прекрасном лбу крупными буквами написано: «Ее можно обмануть», с тетками — торговками я предпочитала не связываться. Продавцы мужеска пола больше времени тратили на изучение изгибов моей фигуры, чем на весы, и с ними можно было запросто договориться о значительных скидках. Таким образом, я приобрела у молодого узбека замечательную дыню за половину стоимости отправилась бродить по рынку в поисках «чего-нибудь вкусненького». Через полчаса сумка была полна овощами и фруктами. На выходе мне на глаза попалась премиленькая соломенная шляпка. Я долго ее крутила, примеряла и, наконец, приобрела. Идти пешком нагруженной, как молодая ослица, смысла не было. Я решительно направилась к автостоянке.
— Куда поедем, красавица? — раздались со всех сторон голоса водителей.
Я повертела головой, выбрала самого симпатичного и, усевшись в салон стареньких, но еще крепких «Жигулей», приказала:
— На Бирюзова.
— Откуда сама-то? — начал разговор чернявый парень, весьма похожий на цыгана.