— Ну, — мрачно поинтересовался Олег, — пересниматься будем? Сейчас Федю кликну…
— Нет, спасибо, — торопливо убрала я снимки обратно в конверт, — все замечательно! До свидания!
Я не мешкая покинула помещение салона и, слегка припадая на раненую ногу, побрела к ожидавшей машине.
Вокруг транспортного средства хорошей рысцой прогуливалась Дуська.
— Ты где была? — накинулась она на меня, когда я приблизилась на достаточное расстояние. — Что с ногой?
— Ерунда, Зайка укусила. — Я беспечно махнула рукой и уселась в автомобиль. Евдокия влезла за мной.
— А на руке почему пластырь, если тебя заяц в ногу укусил? — продолжала Дуська допрос. — И где ты зайца нашла? Тебя за чем посылали? Где фотографии?
— До чего ж ты, Дусь, нудная, прости господи! Объясняю популярно: меня укусил не заяц, а Зайка, болонка такая, укусила за ногу, потому что выше она просто не достает. Пластырь на руке — это след инъекции. Мне фотограф ввел противостолбнячную сыворотку. А Сирожа мною чуть не позавтракал! У него такой клюв, что даже твою голову запросто прошибет! Все ясно? — Я посмотрела на сестру с жалостью, с какой доктора смотрят на смертельно больных.
Дуськины глаза скатились к переносице, она покрылась испариной и часто-часто задышала.
— Господи, Дуська, что с тобой? — засуетилась я. — Тебе плохо? Надо обратно к фотографу бежать! Он врач!
— Не надо! Я не хочу, чтобы мною завтракал какой-то Сирожа и чтобы врач-фотограф меня лечил. Мне уже ничего не поможет. Ты, Жень, снимки-то взяла? — простонала Евдокия.
— Ну, разумеется, раз я за ними и пошла!
— Хорошо. Теперь куда? — оправившись от приступа, спросила сестрица.
— На причал. В яхт-клуб, — ответила я.
— Слышал, Захар? — обратилась Дуська к водителю-цыгану. — Гони к причалу!
И мы погнали. Оставив сестрицу на попечение цыгана, я направилась к пристани. Там стояли несколько яхт, таких же красивых и гордых, как и «Ариэль». Возле одной из них суетился негр таких огромных размеров, что я невольно вздрогнула: здорово все-таки, что я встретила юнгу, а не его папашку. Почему-то я ничуть не сомневалась в родственных связях юнги и этого мужчины, ведь не так много негров в Судаке. А, скорее всего, их только двое. Повстречай я эту гориллу на яхте, скончалась бы на месте от разрыва сердца. Внимательно изучив надписи на бортах, я, к своему великому изумлению, обнаружила на стоянке и «Ариэль»… Выходит дело, я не ошиблась, и со странным дядькой в черном разговаривала именно подруга Хобота. Что ж, это даже лучше! Не придется никуда ехать. Я осторожно подошла к яхте.
— Здравствуйте, — пискнула я. — А могу я видеть юнгу с яхты «Ариэль»?
Негр сверкнул в мою сторону белками глаз:
— Ваньку, что ли?
Таким простым русским именем, оказывается, звали моего юного знакомца.
— Ага.
— А зачем он тебе? — поинтересовался Ванькин отец.
— Понимаете, мы с ним вчера в Ялте познакомились. Он устроил мне экскурсию по яхте, а я торопилась на теплоход и забыла сказать парню спасибо. Вот я и пришла…
Раздался громкий свист.
— Ванька, выходи! — прокричал негр таким мощным голосом, что у меня заложило уши. — Тут к тебе подруга пришла!
По трапу, быстро перебирая босыми ногами, сбежал мой юнга.
— О, Женька! Привет! Надумала, что ли? — поздоровался Ванька.
— Ты о чем? — не поняла я.
— Ну, в помощники ко мне…
— A-а! Да нет, у меня же морская болезнь, забыл? Я тут мимо проходила, увидела «Ариэль», дай, думаю, загляну к юнге. Как дела?
Иван совсем по-взрослому вздохнул:
— Да вот, видишь… Собирались в Новый Свет, а крале дяди Геры плохо стало. Мне, говорит, срочно надо в Судак, к доктору. Ну, мы ночью и снялись с якоря. Эх, всегда вы, женщины, нам планы ломаете!
Я подивилась такому философскому взгляду на жизнь совсем еще юного мужчины, но спорить не стала.
— Она в больницу ложиться собралась? — как можно невинней поинтересовалась я.
— Зачем ей больница? У них в санатории врачей пруд пруди. Они же в летчицком остановились, в седьмом корпусе. А там сплошная элита! Любой врач с удовольствием осмотрит и найдет все болезни, какие пожелаешь. Тьфу, мафия! — Ванька в сердцах сплюнул.
— Чего это ты ругаешься?
— Да вот стой теперь на приколе из-за бабских прихотей! У меня вон батя все болезни водкой лечит, и до сих пор не помер. А у вас как где стрельнет, кольнет, все, хана мужику! — Мне кажется, что юнга рос явным женоненавистником.
Мы помолчали.
— Слышь, Вань, помоги мне, а? — жалобно обратилась я к негритенку.
— Чего?
Я протянула фотографию, которую недавно с боями получила у Олега:
— Ты этих типов тут сегодня не видел?
Ванька долго изучал снимок, а потом, хитро прищурившись, спросил:
— А зачем тебе?
— Понимаешь, они хотели зафрахтовать яхту на пару дней, наобещали, а сами смылись, прихватив наши с сестрой денежки.
— Говорил тебе, жениться надо на миллионере! — проворчал негритенок.
— А как его отличить-то? Эти вон тоже, плели, что у них нефтяные вышки в Австралии… — Я довольно натурально хлюпнула носом.
— Не реви. Они, которые миллионеры, сразу заметные. Держатся с достоинством, говорят важно, а эти… Сразу видно, прощелыги! И как тебя угораздило?
Я снова всхлипнула.
— Не реви, кому говорю! Видел я их сегодня. Мы когда якорь бросили, они появились. Как только дядя Гера со своей кралей сошел на берег, они и слиняли. Я уж грешным делом подумал, не следят ли они за ним? Стало быть, в городе они, если, конечно, уже не смотались.
— Спасибо, Вань, — искренне поблагодарила я пацана. — А хочешь, приходи вечером ко мне в гости! У хозяина юбилей, он шашлык домашний делать собрался, а я специально для тебя торт-мороженое куплю, придешь?
Ванька солидно кивнул:
— Приду! Батя говорит, дня три на якоре простоим. Ты только это… с орехами купи. Я такой больше всего люблю.
Оставив юнге адрес, я помчалась к машине. Картина, представшая моему взору, умиляла: уронив голову на плечо Захара. Евдокия мирно посапывала. Цыган, кажется, даже не дышал, чтобы не потревожить сна девушки. Я не стала ее будить, махнула рукой Захару, мол, я тут, неподалеку, купила себе мороженого и, усевшись в тенечке, принялась размышлять.
Глава 5
Итак, Хобот в городе. И произошло это благодаря длинноногой крале. Остановился он в санатории летчиков, в седьмом, центральном, корпусе. Что ж, пожалуй, сегодня я его и отловлю. Предупрежу о готовящемся налете на его квартиру и буду дальше отдыхать со спокойной совестью. Только вот не хотелось бы, чтобы его спутница была свидетелем нашей встречи. Почему, лучше не спрашивать — сама не пойму. Приняв решение, я выкурила сигарету — при Дуське я старалась не курить, хотя сама она дымит как паровоз, но усердно проявляет заботу о моем здоровье — и отправилась будить спящую царевну. Царевна уже не спала. Подозреваю, что трюк со склоненной на плечо Захара головкой был разыгран специально для меня. Тем самым сестрица дала понять, чтобы на некоторое время я оставила их наедине. И вот теперь они сидели и ворковали, точно голуби.
— Как дела? — завидев меня, спросила Дуська.
— Порядок. Клиент в городе и пробудет здесь еще три дня. Я узнала, где он живет, так что сегодня же навестим его! Дело будет закрыто. Дальше уже его головная боль. Кстати, наши приятели сегодня с утра пораньше терлись возле причала. Как только Хобот сошел на берег, они испарились.
— Девчонки, — подал голос водила, — так мы едем в Новый Свет или нет?
— Отставить Новый Свет, — приказала я, — сегодня отдыхаем на пляже военного санатория!
Захар с Дуськой заметно приуныли.
— Впрочем, — добавила я, видя их томление, — вы можете и прокатиться. Я не возражаю!
Евдокия наморщила лоб и выдала:
— Нет уж! Я тебя не брошу! Тут маньяков полно, а я Ромке обещание давала! Захар может и с нами позагорать, правда?
Цыган секунду размышлял, а потом согласился.
— Только я сначала домой сгоняю. Вы идите на пляж, я вас там найду, — добавил он. На том и порешили.
Пляж санатория летчиков был только для отдыхающих именно там. Пускали туда исключительно по курортным книжкам. Границы пляжа обозначали высокие металлические прутья, выступающие далеко в море. Учитывая, какой из меня пловец, пересечь эту самую границу по морю не представлялось возможным. Со стороны набережной элитный пляж отделяла бетонная стена высотой около двух метров, и войти на него можно было только через кованые ворота, которые бдительно охраняли медицинские старушки. Если бы там стояли крепкие ребята в камуфляжной форме, то еще можно было надеяться на мое обаяние и Дуськин натиск, а так…
— Дусь, будем штурмовать бетонную стену, — предложила я.
— Это как? — испугалась Ева.
— Просто! Прыгаем вниз и все! Там же песок! Я думаю, уцелеем.
— Ты же высоты боишься? Как же будешь прыгать? — ехидно поинтересовалась сестрица.
— Так это я в воду прыгать боюсь, а в песок запросто могу сигануть! — Я пожала плечами.
Евдокия задумалась.
— Знаешь, Жень, ты, пожалуй, прыгай, а я поплыву. Так надежнее! — сказала она.
— Дуся, — я заволновалась, — там же плыть черт знает сколько! Ты уверена в своих силах?
— Эх, ты, медуза сухопутная! Иди, штурмуй стену, а я уж как-нибудь по морю.
Дуська отдала мне свои вещи и ушла, оставив меня в глубокой задумчивости: а бывают ли в природе сухопутные медузы? Не найдя ответа на этот вопрос, я забралась на стену и лихо спрыгнула вниз, предварительно убедившись, что никому не свалюсь на голову. Постольку поскольку отдыхающие в санатории раньше десяти утра на пляже не появляются, я никого не покалечила и даже не испугала. Я пробралась поближе ко входу, чтобы узреть появление Хобота с кралей, расстелила подстилку, улеглась и блаженно прикрыла глаза. Кажется, я задремала, потому что Дуськино появление стало для меня неожиданностью.
— А ты чего не купаешься? — прыгая на одной ноге, чтобы вытряхнуть воду, попавшую в ухо, спросила она.
— Я же раненая! Укус свежий, его пока нельзя мочить!
— Так и будешь лежать в сухом виде?
Я уныло кивнула. Находиться на пляже в такую жару и ни разу не искупаться почти что подвиг. А в том, что жара действительно будет, я как-то не сомневалась.
— Хочешь, под навес пойдем, пока народу мало? — предложила Дуська.
Вот за что я люблю ее, так это за то, что она всегда готова пожертвовать собой ради других. Хотя чего это я? Вовсе не всегда и далеко не для всех. Но иногда у нее случаются приступы человеколюбия. Во время таких приступов, которые длятся от пяти минут до часу, она может зайти ну о-очень далеко. Вот и теперь, Дуська готова была пожертвовать драгоценным ультрафиолетом, чтобы мне было не так жарко. Сраженная ее благородством, я гордо отказалась, предложив:
— Ты лучше водичкой меня иногда обливай.
— Это пожалуйста! С превеликим удовольствием! — просияла сестра. Она быстро смекнула, что имеет неплохой шанс отыграться за утренний ритуал побудки Я внимательно присмотрелась к Евдокии и решила, что не так уж сильно ее люблю. Ромку, к примеру, намного больше.
В скором времени — Дуська к этому моменту только два раза успела окропить меня морской водой — стали появляться отдыхающие. Теперь нам следовало быть очень внимательными, чтобы не пропустить появление Хобота.
Первой его заметила Дуська.
— Женька, смотри! Вот он! — Она больно ткнула меня в ребро.
По ступеням неторопливо спускался невысокий солидный мужчина в шортах, майке и пляжных тапках с перекинутым через плечо махровым полотенцем. Я, разумеется, тут же опознала в нем человека с фотографии. Только почему-то он был один! Наверное, его дама решила проболеть целый день, впрочем, нам это было только на руку.
Хобот неторопливо прошел мимо нас, облав запахом дорогой туалетной воды, и устроился неподалеку.
— Ну, я пошла, Дусь! — засуетилась я.
— Как это ты пошла? — изумилась Дуська. — А я?
— А ты грациозно прошествуешь к морю, искупаешься, и так же грациозно возникнешь из моря… А дальше будет видно. В конце концов, это я подслушала разговор, мне и сообщать о нем!
— Ладно, — согласилась сестрица, но было видно, что она недовольна. — Только помни, что он мой жених! Не очень-то прелестями сверкай, да не забудь меня с ним познакомить, а то останусь без шубы и бриллиантов. Ты будешь виновата!
Евдокия отправилась в море, виляя бедрами так, что большая часть мужского населения пляжа почувствовала внезапный приступ дурноты и дружно ринулась охлаждаться. Некоторые супруги, проводив Дуську недобрыми взглядами, поплелись за ними, другие же зорко следили за своими сильными половинами.
Я достала фотографию Штифта с Бизоном и решительно направилась к Хоботу.
— Здравствуйте! — улыбнулась я мужчине самой обаятельной своей улыбкой. — Можно с вами поговорить?
Хобот с интересом посмотрел на меня и уточнил:
— Именно со мной?
— Да! — радостно сказала я. — Именно с вами. Ведь вы Хобот?
Дядька нахмурился:
— С чего ты взяла?
— Вы не волнуйтесь! Мало ли какие клички дают людям! Хобот ничуть не хуже, чем, например, Штифт или Бизон…
— А ну-ка, садись рядом и выкладывай, — с металлом в голосе приказал Хобот.
Ха! Решил меня запугать, что ли? Так это пустая затея, честное слово! У моего Ромашки иногда такой металл в голосе звучит, что даже Рулька, любимая такса, прячется под кровать. Я уж не говорю про Вовку-следователя!
Я присела рядом с Дуськиным женихом.
— Простите, а как вас в миру зовут? А то неловко как-то, право слово, Хоботом вас величать. — Я по-прежнему приветливо улыбалась.
— Герман Максимович. Ты не отвлекайся, говори по делу!
— Так я ж и говорю! Мне случайно, повторяю, случайно, стало известно о том, что вашу квартиру в Питере собираются ограбить, пока вы здесь отдыхаете. Скорее всего, грабить будут эти типы. — Я протянула фотографию Герману Максимовичу. — Брать, вероятно, будут мелкие вещи: украшения, червонцы царские, может, посуду какую прихватят… Так что мой вам совет: завязывайте с отдыхом и отправляйтесь обратно в Питер. Вот, собственно, и все, что я хотела вам сказать. Снимок можете оставить себе на память, а я, пожалуй, пойду!
Я поднялась с полотенца, но Хобот схватил меня за руку и тихо сказал:
— Нет, не все! Ты почему-то очень много знаешь. Может, ты их маруха?
— Да вы что, ополоумели совсем?! — Я была возмущена до глубины души. Вот и делай после этого добрые дела, сама же и виноватой будешь. Нет, правильно говорила старуха Шапокляк: «Кто людям помогает, тот тратит время зря!»
— Садись и рассказывай все с самого начала. И постарайся быть как можно убедительней, чтоб, значит, я тебе поверил.
Я поняла, что дело принимает серьезный оборот, села рядом с Германом Максимовичем и приступила к повествованию. Тут было все: и обливание Дуськи по утрам, и удав Федя, и подслушанный в кустах разговор Бизона со Штифтом — короче, все, все, все. Умолчала я лишь о том, что видела подругу Хобота с черным незнакомцем. Уж и не знаю, поверил мне дядя Гера или нет, но взгляд его серых, какого-то стального оттенка, глаз потеплел.
— Интересные вещи рассказываешь, прямо как писатель! Сама-то откуда?
— Раньше в Подмосковье жила, а теперь вот тетка померла и квартиру в Питере в наследство оставила. На Васильевском острове. Там ремонт сейчас. — Я внимательно рассматривала Дуську, которая за время моего рассказа уже два раза грациозно вошла и вышла из моря. А теперь лежала на подстилке и делала страшные глаза в нашу сторону.
— Даже не знаю, благодарить тебя или как… — Хобот на минуту задумался. — Вот что, Евгения, приходи-ка ты сегодня часиков в семь вечера ко мне, в триста пятый номер. Я кое-что проверю по своим каналам, глядишь, и подружимся!
— Сегодня вечером не могу, — угрюмо ответила я, — хозяин юбилей празднует. Мы с Дуськой приглашены. Официально.
— Юбилей, говоришь? Юбилей — это серьезно. Что ж, ладно. Спасибо тебе, конечно, может, еще и свидимся! — Герман Максимович поднялся, бросил взгляд на Дуську и ушел.