– Пошли, – кивнула я Лепилину.
Железная дверь подъезда была заперта на кодовый замок.
«Запоры от любителей бесплатных туалетов», – подумала я, подойдя ближе.
– Набери «триста восемь», – сказал Лепилин за моей спиной.
Готовая ко всякого рода неожиданностям, я сделала несколько шагов вверх по лестнице и прислушалась: ничего. Мы поднялись на четвертый этаж. Лепилин достал ключи и подошел к двери. Я была уверена, что мы на четвертом этаже, но лестница на пятый почему-то отсутствовала.
– Погоди-ка, – остановила я его и осмотрела бронированную дверь – единственную на площадке – и, убедившись, что и с ней все в порядке, разрешила: – Можешь открывать.
Через минуту мы стояли в прихожей, которая оказалась неожиданно просторной. Секрет был прост – квартира была полностью перестроена. Теперь я поняла, почему на площадке была всего одна дверь: во всех четырех бывших квартирах были напрочь убраны все перегородки и несущие стены. Их заменяли толстые колонны, которые поддерживали перекрытия этажей. Не слабо!
– Прошу, – Лепилин сделал царский жест, приглашая меня в свои апартаменты.
Я сделала несколько шагов, и мои ноги тут же утонули в пушистом ворсе мягкого ковра цвета незрелого персика. Увидев слева широкую винтовую лестницу, ведущую наверх, я поняла, что квартира Лепилина расположена на двух уровнях. Комната, если ее так можно назвать, не слишком была заставлена мебелью, вернее сказать, что мебели там вообще не было, если не считать большой ослепительно-белой ванны на причудливо изогнутых золоченых ножках, стоящей почти посредине, и огромного видео-аудио центра фирмы «Грюндиг».
Я словно попала на морское побережье: был слышен плеск волн, причем настоящий, а не записанный на пленку. Я стала осматриваться, не понимая, в чем дело. Может, на этой территории, погребенной во чреве совдеповского строения из серого силикатного кирпича, притаилось озеро или какой-нибудь другой природный водоем? Мой взгляд скользнул вверх и замер. Между колонн к потолочным балкам были подвешены гигантские аквариумы. Создавалось впечатление, что эти огромные плоские сосуды парили в воздухе.
Вот откуда этот звук!
Аквариумы с настоящим шумом волн, с соленой водой и морскими рыбками!
– Я приму ванну, – небрежно бросил мне Лепилин, – а ты позаботься о выпивке, а потом можешь тоже искупаться.
Не обращая на меня ни малейшего внимания, Олег начал медленно раздеваться. Сначала на пол упал его светлый пиджак, потом рубашка. Я немного растерялась: прямо мужской стриптиз какой-то!
– Вон там бар, – сделав ленивое движение, он указал на правый ряд колонн.
В комнате царил магический полумрак. Добавьте к этому шум прибоя и... Пуленка. Такого я не ожидала, но стоять с открытым ртом уже через минуту мне наскучило, и я направилась к бару.
– Что ты будешь пить? Коньяк, водку, скоч?
– Немного хереса, – услышала я, к своему изумлению.
Вернувшись с подносом в руках и отчего-то колотящимся сердцем в груди, я обнаружила Лепилина нежащимся в ванне с прикрытыми веками. Ну и метаморфозы! То чопорный самодовольный бизнесмен, то озорной мальчишка, то ленивый, томный мачо!
Присев на одну из многочисленных подушек, разбросанных на ковре, я опустила поднос прямо на пол. Плеснув в бокал настоящего испанского хереса, я протянула его Олегу. Мне показалось, что он спит.
– Твой херес, – тихо сказала я, легонько тронув его за плечо.
– А-а, спасибо, – Олег взял бокал и поднес к губам.
Неужели, кроме функций бодигарда, я должна еще и выполнять обязанности ночной прислуги?
– Я тебе еще нужна? – осмелилась я поинтересоваться.
– Искупаться не хочешь?
– Ты мне что, и за это будешь платить? – пошутила я.
Мне почему-то до смерти захотелось домой, под крылышко к тете Миле. Я испытывала приступ прямо-таки детской беспомощности.
Сидя на этой чертовой подушке, я поняла, что нахожусь лицом к лицу с настоящей роскошью, ведь роскошь – это не виллы на Канарах и автомобили престижных марок, роскошь – это покупка островов, озер и лесных угодий. Как мерзко и тревожно испытывать чувство собственной незащищенности перед этой подавляющей роскошью! Я бы не удивилась, если бы узнала, что семье Лепилиных принадлежит пара-тройка островов где-нибудь в Средиземном или Карибском морях...
– Может, ты присоединишься ко мне? – Лепилин открыл глаза и, сделав очередной глоток, внимательно посмотрел на меня.
«С чего это его так повело? – недоумевала я. – Расслабиться в объятиях бодигарда, что ли, захотел? Уж, конечно, он приглашает меня не спинку ему потереть...»
– Очень заманчивое предложение, – дипломатично начала я, – но если ты больше не нуждаешься в моих услугах в качестве бодигарда, я бы хотела откланяться...
– Нуждаюсь, тем более что плачу я тебе за сутки... – томный взгляд сменился живым лукавством.
– Я сижу, а денежки идут? – вспомнила я фразу из рекламного клипа, восхвалявшего года три назад чудо-деятельность какого-то российского банка.
Вместо ответа Лепилин блаженно улыбнулся довольной сытой улыбкой. Сегодня я уже не раз имела счастье видеть ее на постоянно меняющем выражение лице Олега.
– Мне кажется, что в целях установления – как ты сказала при нашей первой встрече – доверительных отношений было бы неплохо, если бы первую ночь ты провела со своим клиентом, тем более что его жизни угрожает опасность...
Он скосил на меня свои голубые, затуманенные хересом и негой глаза.
– Провести ночь можно по-разному, – решила я уточнить условия сегодняшнего ночлега.
– Если ты будешь спать в непосредственной близости...
Что это еще за ерунда? Или он не может просто сказать: если ты будешь со мной трахаться? Что это – ложная стыдливость или издержки строгого воспитания? Или какие-нибудь латентные ретро-вкусы?
– ... оплата будет двойная.
Середину фразы я пропустила мимо своих ушей, поглощенная собственными размышлениями. Зато конец фразы тут же разрушил все это музыкально-банное очарование! Ну почему обладатели набитых портмоне всегда так уверены, что никто и ничто не может устоять перед силой тугих зеленых пачек?
В принципе за такие деньги можно было бы лечь с ним в постель или, точнее, в ванну. Тем более что в нашем спецзаведении нас обучали заниматься любовью, не обращая внимания на возраст и внешний вид партнера, но мне никогда не нравилось этим заниматься без желания, хотя, не скрою, иногда приходилось.
Лепилин же не вызывал у меня физического отвращения, скорее наоборот, но ему не надо было заводить этот разговор об оплате. Тем более что острой нужды в деньгах я не испытывала. Поэтому его предложение я вполне могла оставить в подвешенном состоянии. Но почему бы мне и в самом деле не позволить себе невинный флирт? К тому же, в такое жаркое время года я обычно принимаю душ как минимум два раза в сутки. Вода всегда доставляла мне ощущение необыкновенной легкости и чистоты...
Короче говоря, я быстро скинула с себя одежду и, совершенно не стесняясь, шагнула в ванну, отметив про себя не без удовлетворения, что Лепилин стыдливо отвел глаза. Ванна оказалась на удивление просторной, так что вдвоем мы поместились там совершенно свободно. Теплая вода с невесомой ароматной пеной приняла меня в свои нежные объятия.
– Недурно, – с искренним восхищением произнесла я, давая Лепилину возможность как ни в чем не бывало продолжить разговор.
Я вытянула ноги, коснувшись ступней Олега. Он обхватил мои лодыжки, словно только и ждал этого. Я смущенно рассмеялась.
– Ты всегда смеешься в подобных ситуациях? – удивился он и принялся осторожно поглаживать мои ступни.
– Нет, не всегда, но ты – первый клиент, который предложил мне разделить с ним водные процедуры под музыку Пуленка, – усмехнулась я.
– Это почти комплимент... А ты всегда спишь со своими клиентами? – задал он провокационный вопрос, глядя на меня с многозначительным прищуром.
– Вообще-то, я не обязана отвечать на такие вопросы, но тебе я отвечу. Я сплю только с тем, с кем хочу.
– Я вхожу в число лиц, с которыми ты...
– Это нечестно, – немного разозлилась я, медленно отводя его руки, которые уже дотянулись до моей груди. Ненавижу подобные переговоры – все должно быть спонтанно.
– Что нечестно? Ладно, спрошу прямо: ты останешься или нет? – но, почувствовав мою досаду, он растерялся: – Извини, я не хотел тебя обидеть...
– Олег, – мягко сказала я, – подлинные отношения между мужчиной и женщиной – это не область коммерции, а мы – не за столом переговоров. Не путай бизнес с любовью. Я понимаю, что, возможно, ты привык именно к таким отношениям, но, видишь ли, подобные «сделки» меня не устраивают. Ты понимаешь, о чем я?
Он едва заметно кивнул и закусил губу.
Надо же, внемлет мне, как оракулу! Что ж, Лепилин снова удивил меня. На этот раз – готовностью к откровенному разговору.
– А что, если нам переместиться на кровать? – смело предложила я. Видя, что мой клиент немного сник, я решила сделать ему успокаивающий массаж. Ложиться с Лепилиным в постель и вот так, с ходу, заниматься с ним любовью, не входило в мои планы: он – мой клиент, я – его бодигард. Что же касается массажа, то он был задуман мной в качестве ловкого дипломатического хода в духе изворотливого Талейрана. «Зачем добавлять огорчений этому мальчику», – подумала я, видя, какую неуверенность, если не сказать растерянность, выражало его лицо!
– Пошли, – скептически пожал он плечами.
К моему изумлению, он не обрадовался и не смутился такому откровенному предложению с моей стороны. Видимо, чувствовал себя не в своей тарелке: инициатива на этот раз принадлежала женщине, а он к этому не привык.
Он вылез из ванны и, едва промокнув плечи и грудь мягким махровым полотенцем, которое лежало на одной из подушек, галантно протянул мне руку. Он застыл в пародийно-вежливом поклоне и стал похож на витринного манекена. Я не выдержала и захохотала: глядя на меня, рассмеялся и он. Нам сразу стало как-то легче. Я скользнула на пол, обнаружив под ногами большую лужу: с обнаженного тела Олега струилась вода. Я отметила про себя, что Лепилин был сложен весьма недурно: стройный, плечистый, с прекрасно развитой мускулатурой и поджарым задом. Не обращая внимания на мои протесты, он принялся вытирать меня, подолгу задерживаясь на груди и бедрах. Наконец наши губы встретились и слились в страстном поцелуе.
Желание, огненной стрелой вонзившееся в нижнюю части живота, сначала боязливо замерло, а потом разлилось раскаленной лавой нетерпения. Я еле справилась с этим порывом и с трудом оторвалась от его губ. Олег снова захотел привлечь меня, не понимая, почему я сопротивляюсь, ведь он наверняка инстинктивно почувствовал отклик моего тела на его страстные ласки.
– Пойдем в спальню, – прошептала я.
Мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж, прошли в отделанную темно-синими атласными обоями спальню и плюхнулись на широченную кровать.
– Вот так сексодром! – восхищенно воскликнула я.
– Давай испробуем, – он начал жадно и нетерпеливо ласкать губами мое тело.
– Постой, давай я вначале сделаю тебе небольшой массажик, – шепнула я.
– Потом, – Олег неохотно оторвал губы от моей груди.
Немного отстранившись, я ловким движением перевернула Олега на живот и села сверху, прижимая его к постели тяжестью своего тела. Он почти не сопротивлялся. Да если бы даже и сопротивлялся!.. Впрочем, усыпила я его не сразу. Вначале я действительно сделала ему легкий, успокаивающий массаж. Мне было приятно ощущать под пальцами его гладкую упругую кожу, от которой приятно пахло ароматным парфюмом.
Помассировав его минут десять, я решила, что этого будет достаточно. Продолжая нежно поглаживать его кожу, я легко надавила на две симметрично расположенные точки на задней стороне шеи. Через минуту мой клиент уже спал сладким сном, раскинувшись на огромной кровати и причмокивая во сне, точно ребенок, которому снится любимая игрушка.
Я поднялась с постели и отодвинула створку встроенного шкафа-купе. Взяв с вешалки темно-зеленый махровый халат, я надела его и спустилась вниз. Собрав свои шмотки, я снова вернулась в спальню.
ГЛАВА 4
Меня разбудил телефон, трезвонивший прямо мне в ухо с рядом стоящей тумбочки. В ярком свете луны, освещавшем стену, я увидела, что часы, висящие над кроватью, показывают двенадцать часов. Несмотря на несмолкающую трель, Лепилин просыпаться явно не собирался. Я откинула простыню и, протянув руку, взяла трубку.
– Квартира Лепилина, – произнесла я в трубку.
– Меня зовут Валерий Николаевич Лепилин, – услышала я властный, но чем-то встревоженный тенор, – и я хотел бы знать, где мой сын?
– Спит. Может быть, разбудить его?
– Не нужно, – в голосе Лепилина-старшего я не уловила слабости или неуверенности, присущей людям, перенесшим инфаркт. – Вы, я полагаю, Евгения Охотникова?
– Да, – ответила я, удивившись про себя его информированности.
– Мне нужно срочно тебя увидеть, – перешел он вдруг на «ты».
– Если вы по поводу работы, то, боюсь, мне придется вас разочаровать. Сейчас я охраняю вашего сына, поэтому...
– Я знаю, – перебил он меня. – Ничего с ним не случится. Просто запри его дома – и все. В его квартиру не так-то просто проникнуть.
– Допустим, что я смогу это сделать, – начала я сдаваться его напору, – но откуда я могу знать, что вы в самом деле Валерий Николаевич Лепилин, а не бандит, который пытается выманить меня из дома, чтобы разделаться с Олегом?
– Эта квартира, в которой ты находишься, была моей, – раздраженно произнес Лепилин-старший. – Можешь спросить меня, где что там находится.
– Это может знать любой человек, который хоть раз был в этой квартире.
– Черт побери, – сорвался мой абонент, – разбуди Олега и дай ему трубку, пусть он тебе это подтвердит.
Конечно, я не сомневалась, что человек, с которым я разговариваю, – Лепилин Валерий Николаевич, но лишний раз подстраховаться мне не мешало, тем более что речь шла о безопасности моего клиента.
– Хорошо, – уступила я наконец, – сейчас приеду. Где вы находитесь?
– Подъезжай к военному госпиталю, тебя встретят на проходной. – Лепилин-старший повесил трубку.
Я быстро оделась и, спустившись по винтовой лестнице, вышла в прихожую. Связка ключей лежала на полочке под зеркалом. Приведя себя в порядок, я вышла на лестничную площадку.
Тщательно заперев дверь, я спустилась вниз и вышла на улицу. В это время еще можно было поймать машину, что я и сделала. Водитель старенького «Опеля», усатый хмурый мужик, узнав, что ехать мне всего пять кварталов, недовольно посмотрел на меня.
– Да не смотри ты на меня так, – я сунула ему в ладонь два червонца и села на переднее сиденье рядом с ним. – Поехали.
Водитель сразу же повеселел и резво взял с места.
«Опель» остановился у проходной госпиталя. К машине тут же подошел крепкий высокий парень в спортивном костюме, под курткой которого мой наметанный глаз сразу отметил характерную оттопыренность. Я вышла ему навстречу, но на всякий случай положила руку на сумку-кобуру, закрепленную на поясе.
– Вы Охотникова? – спросил парень. – Валерий Николаевич велел вас встретить.
Я кивнула и опустила руку.
– Пошли, – сказал парень и направился к проходной, над которой горела лампа с матовым плафоном, защищенным металлической сеткой.
Мой провожатый что-то шепнул сержанту, сидевшему в конторке, и показал на меня. Тот поднял глаза и, осмотрев, словно восковую фигуру в музее мадам Тюссо, вяло махнул рукой, давая добро.
До центрального входа мы прошли около сотни метров по слабо освещенным аллеям. Затем поднялись на высокое крыльцо и, открыв тяжелую деревянную дверь, очутились в просторном вестибюле, пол которого был выстлан цветной керамической плиткой. Поднявшись по широкой чугунной лестнице на второй этаж, мы миновали холл и повернули налево.
На посту дежурной медсестры никого не было, лишь тусклая настольная лампа освещала поверхность пустого стола. Мы молча прошли почти до самого конца длинного, тускло освещенного коридора и остановились перед свежевыкрашенной дверью, около которой дежурил хмурый и сосредоточенный омоновец. Едва заметно кивнув моему провожатому, он указал на дверь.