Пока она говорила, я рассматривал ее. Он сняла бандажную повязку. Ее рука была еще припухшей, но синяк стал уже темно-лиловым. Между тем круги под глазами исчезли, и в них снова теплился свет.
– Мне очень жаль… Я узнала расписание автобусов. Могу я попросить тебя, чтобы ты подбросил меня до автобусной станции?
Мое сердце испытало чувство, которое оно не испытывало уже очень долгое время. Пожалуй, самым близким словом для его описания было «боль». Я отложил Джимми и надел ботинки.
– Разумеется.
Она смотрела на Джимми, сдвинув брови. Когда она прикоснулась кончиком мизинца к дырке от пули, я снова увидел, как вопрос вертится у нее на языке. Должно быть, она передумала, потому что сказала лишь:
– Я быстро приму душ.
Когда она вернулась из душа с влажными волосами и благоухая мылом, я положил в карман ключи от джипа.
– Готова?
На ней была ее одежда и полупустой рюкзак.
– Да.
Мысль о том, что она приедет в Миссисипи без инструмента, не давала мне покоя.
– У тебя есть еще три минуты? Хочу тебе кое-что показать.
На ее лице появилось умоляющее выражение, которое я не знал как истолковать.
– Да, конечно.
Рядом с кухней находилась тяжелая деревянная дверь с тремя замками. Я отпер все три, включил свет и распахнул дверь.
– Когда мы с тобой познакомились, я не мог оторвать руки от твоей гитары. – Я рассмеялся. – С тех пор не так уж много изменилось.
Она вошла в комнату, словно в больничную палату; движения ее челюсти и бровей находилось в противофазе. Она начала считать, поводя пальцем вверх-вниз от одной стойки к другой.
– У тебя шестьдесят четыре гитары? – спросила она, когда закончила.
Количество удивило меня самого. Это звучало впечатляюще.
– Даже сам не знаю, как так получилось…
Она огляделась по сторонам и пробормотала себе под нос:
– У тебя их так много, что ты сбился со счета.
Я обшил комнату панелями из западного красного кедра и установил осушитель воздуха. Он автоматически включался, если влажность превышала 50 процентов, но с учетом аридного климата это случалось не часто.
Делия двинулась по комнате, прикасаясь к каждой гитаре. Тут были «Мартины», «Макферсоны», «Гибсоны», несколько «Коллингзов», «Тейлоров» и другие. Она выглядела искренне потрясенной.
– Это прекраснейшая коллекция, какую мне приходилось видеть. Ты настоящий гитарный скопидом.
– Меня называли по-разному, но это новое прозвище. – Я отошел в сторону, пока она продолжала расхаживать между рядами. Гитары висели на стойках одна над другой, как одежда в прачечной.
– Если я играю слитно, ничто не сравнится с «Макферсоном». Знаешь, как говорят: ты можешь взять аккорд, сходить на ланч, а когда вернешься, гитара еще будет звенеть. Гармоническое совершенство. Но иногда мне нужно, чтобы нота затихала, а не продолжала звучать, так что если я пощипываю струны или играю перебором, ответ зависит от того, какой сегодня день недели. – Я пожал плечами. – Трудно превзойти D-28 или D-35.
Она повернулась ко мне:
– Я ужасно рада за тебя.
Я махнул рукой в сторону гитар:
– Выбери одну.
– Что?
– Любую, какую захочешь.
Она отступила назад.
– Пег, я не могу.
Она впервые назвала меня Пегом. Это прозвище естественно и бездумно слетело с ее языка. За один удар сердца мы стали на двадцать лет моложе. Мой голос остановил ее отступление.
– На чем ты будешь играть, когда попадешь туда, куда собираешься?
Она отмахнулась, но я понимал, что эта мысль ее беспокоит.
– Спасибо, но у меня есть какие-то деньги. Я что-нибудь подберу.
– Ты не очень хорошая лгунья.
Она прошла между рядами, прикасаясь к колкам.
– Они говорят, что я смогу что-нибудь позаимствовать у них.
Значит, она уже договорилась с людьми из Билокси. Это доказывало мои подозрения; она беспокоилась из-за инструмента. Я выбрал «Макферсон» и протянул ей:
– Это Роза. Ее голос подходит к твоему. – Я положил инструмент ей на руки. – Пожалуйста.
– У нее есть имя?
– У всех моих гитар есть имена.
– Но, Купер…
– Пожалуйста, – повторил я. – Ради старых времен.
Она повернула гитару в руках.
– Я не могу себе позволить…
– Это подарок. Тебе не нужно платить.
Осторожно, чтобы не повредить руку, она исполнила несколько аккордов, потом снова повернула гитару и сказала:
– Она прекрасна. – Подойдя ближе, она поцеловала меня в щеку. – Спасибо тебе. – Она поцеловала меня еще раз, на этот раз ближе к уголку рта. – В самом деле, я не знаю, что…
Я снял с полки жесткий футляр и положил туда гитару, добавив несколько наборов легких струн и дюжину медиаторов, и направился к джипу. Она тихо пошла за мной.
Спускаясь по склону, она грызла ноготь и старалась не смотреть на меня. Но у нее не слишком хорошо получалось.
Автобусная станция Буэна Висты – не более чем место на тротуаре, где останавливается автобус по пути из Лидвилля в Салиду. Вы покупаете билет на почте, а когда видите автобус, то машете рукой. Это старомодный, но эффективный способ.
Я купил ей билет до Миссисипи, несмотря на протесты. Потом я отвез ее в кофейню, где заказал для нее «Хони бэджер», а потом мы прогулялись по тротуару и стали ждать автобус. Пока ее губы были покрыты молочной пенкой, я достал бумажник и протянул ей деньги, которые у меня были с собой. Несколько сотен долларов. Вместе с тем, что она собрала на улице и когда пела в «Канате», этот составляло около тысячи. Вероятно, больше, чем у нее водилось уже долгое время.
Она пыталась возражать, пыталась выглядеть строгой и суровой:
– Нет, Купер. Я не могу.
Я снова протянул сложенные купюры:
– Я заработал эти деньги на твоем голосе.
Она посмотрела на доллары.
– Мой голос уже давно никому не приносил денег.
Я засунул деньги в карман ее куртки. Она стояла со скрещенными на груди руками, высматривая транспорт, идущий на юг. Какое-то время мы оба молчали.
– Я хорошо повеселилась вчера, – наконец сказала она. – Или когда это там было, когда мы играли. Кажется, будто вчера.
– Я тоже.
Она посмотрела на горы.
– Я уже долго не чувствовала себя такой отдохнувшей.
Мой взгляд остановился на вершинах хребта Колледжиэйтс. Потом я посмотрел на часы, оставалось еще несколько минут.
– Горы имеют такое свойство.
Я много раз репетировал эту речь. Теперь, когда представился случай, я не мог подобрать вступление. Я хотел, чтобы Делия знала правду. Хотел исправить нашу историю. Но мне нужно было остановиться в шаге от полной правды. Ложная надежда еще хуже, чем ложная история.
Мой голос упал до хриплого шепота.
– Помнишь, когда мы только познакомились, я рассказал тебе, как моя мама подарила отцу гитару после того, как они поженились?
– Да.
– Я рассказал тебе, как вырос, играя на этой гитаре, а когда я уехал, то украл ее у отца.
Она кивнула.
– А помнишь, когда я приехал в Нэшвилл, то кто-то украл ее у меня?
Еще один кивок.
– Ты помнишь имя этой гитары?
Она порылась в памяти.
– Фрэнки? Арчи? Что-то с «и» на конце.
– Джимми.
– Точно.
– Сегодня утром ты видела, как я играл на D-28 с дырочкой под резонаторным отверстием. Ты еще сунула туда мизинец.
Она кивнула.
– Это Джимми.
Делия замешкалась. Кусочков головоломки было слишком много, а мы не приблизились к цели.
– Где дырочка?.. – Она замолчала.
– После пожара Сэм рассказывал две истории, помнишь?
Она едва заметно кивнула, вероятно, недоумевая, зачем нужно бередить старую рану.
– Что, если ни одна из них не была правдой?
– Это трудно доказать.
– Но что, если так?
Ответа не последовало.
– Что, если существует третья история? Правдивая.
– Тогда возникает простой вопрос, почему ты не любил меня так, чтобы сказать мне. Чтобы бороться за меня.
Я уже собирался открыть рот, когда за моим плечом появился автобус, и пронзительное шипение пневматических тормозов оборвало ниточку надежды, протянувшуюся в воздухе между нами. Иногда поднять вопрос о возможности существования правды бывает лучше, чем сказать правду. К тому же мое время истекло.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.