Мочалка со шлепком падает на дно ванны, оповещая мой расслабленный организм, что лафа кончилась.
- А голову? - мурлычу несвязно, теряя тепло позади себя.
- А сам?
- Не могу. Устал, - признаюсь совершенно честно, опускаю голову вниз и закрываю глаза.
Вадим обзывает меня, не разбираю как, по интонации слышу. Мылит мне волосы этой вонючей сладостью, растирая грязные патлы и массирует затылок. Бля… кайф.
- Лесь, - зовет осторожно, боясь чего-то.
- М-м-м?
- Вопрос можно?
- Когда ты начал спрашивать? - молчит, все еще ожидая ответа. - Валяй.
- Почему ты не бросил меня там, на кладбище? Ты же мог.
- Ты тоже мог мне не помогать, - вся расслабленность скатилась клубком пены в водосток.
- Я не об этом сейчас. Почему ТЫ не ушел? Я же видел, как тебе было страшно. Видел панику и желание бежать. Почему ты остался? - смывает мне оставшуюся пену с волос и замирает позади меня. Ждет.
Выключаю краны, оттеснив его в сторону, выбираюсь в прохладу не прогретой ванной и сразу кутаюсь в полотенце. Ощущение, что голый стою, и эта нагота не физическая - душевная.
А как ему объяснить, что даже находясь на грани истерики, та паническая атака все еще отдается сбитым боем сердца в груди, я даже и подумать не мог его бросить? В мыслях не было. И не потому, что размышлять было некогда. Я, вообще, о таком подумать не мог. Ну как объяснить? На подсознательном уровне все было, без моего ведома, может это и к лучшему. Я хотел кричать, плакать, забиться под ближайший памятник и затаиться, но бежать - нет.
- Не знаю. Для меня это было неприемлемо, - признаюсь честно, шлепнув его по руке, пытающейся забрать у меня полотенце с бедер. Вытирается стоит маленьким. Забавно.
- Неприемлемо ко мне или в целом?
- Не понимаю, к чему ты ведешь.
- Я веду к тому, что окажись на моем месте кто-то другой, ты бы бросил его?
- Кто-то другой не пошел бы со мной на подобное, - произнеся это вслух, в голове сработал щелчок, включился незримый ранее механизм, выставивший все сбитые мысли в один ряд. Я же безгранично ему доверяю, полностью, абсолютно. Хоть и убить его хочу иногда, хоть за грубость порой ненавижу, но доверяю. Ему. Как и он мне. СЕЙЧАС доверяет. Через что ему пришлось пройти ради меня… это почти философский вопрос, не нуждающийся в ответах.
- Ты не доверял мне, да? Поэтому Мелкого не взял, зная, что он тебя в любом случае не кинет? - как же больно дались эти слова.
- Да, - соглашается. - Мне надо было тебя проверить.
- А десять лет дружбы не проверка? - злюсь, злюсь сжимая кулаки и стискивая зубы, чтобы не начать орать.
- А Денис много свою дружбу проверил?
- Не впутывай его в это! - все-таки срываюсь, швыряя в него каким-то флаконом, схваченным с раковины. - Кто, по-твоему, этого мужика привел? Сам пришел? Людям по добру помогает трупы зарывать?!
- Почему ты так отчаянно защищаешь его?! - в ответ начинает злиться, хватая с вешалки халат и кутаясь в него, нервно затягивает пояс, и вновь смотрит мне в глаза, ищет правду, а может, давит ментовскими приемами - не знаю уже, ничего не знаю.
- Я доверяю ему, этого достаточно.
- МНЕ не достаточно. Я должен лично убедиться, что человек мне доверяет, что я могу доверять ему. Да, я проверял тебя. Да, я знал, что Август сам на того мужика кинется, случись что, но меня не подставит, а в тебе я не был уверен. Что плохого в том, что я пытаюсь обезопасить себя?
- Да все нормально. Ты прав. Давай и дальше ставить надо мной эксперименты, - развожу руки в стороны, легко улыбаясь, отталкиваю его плечом, выходя из ванной, скидываю с плеча его руку, пытающуюся меня остановить. Все. Не хочу его видеть.
В его спальне беззастенчиво шарю в шкафу. К моей радости, нахожу новые запакованные плавки, даже не сильно большие. Старые вышарканные джинсы, пятилетней давности. Сейчас они ему малы, а мне в самый раз. И мягкую водолазку с горлом.
- Лесь, давай поговорим? - предлагает, стоя у меня за спиной.
- О чем? О чем, Вадим? - обернувшись вполоборота, складываю руки на груди, отгораживаясь от всего мира защитным жестом. С волос капает вода, впитываясь в ткань одежды, стекает по вискам, и это раздражает. - О том, что все десять лет, что я просил тебя о помощи, ты себе на горло наступал, помогая мне? Что не доверял никогда? Поэтому и общаться не хотел? Поэтому вечно на мне срывался? Где ж я тебе жизнь-то так подговнял, что ты меня так рьяно ненавидишь? - не кричу, говорю спокойно, ровно, чем удивляю сам себя. В душе мерзко, хочется курить и грамм двести принять на грудь.
- Ты бредишь, - выдыхает устало, делая шаг ближе, и присаживается на край постели. - Если бы мне было на тебя насрать, я бы не ввязался во все это…
- А не в Августе ли дело, а, родной? Не его ли ты защищаешь? - как же хочется на время отключить сердце и перестать ощущать эту разрастающуюся дыру в груди. - Ты же за ним пошел, да? Знал, что он меня не бросит. А я, по сути, предлог, препятствие, которое приходится преодолеть. Вадька, какой же ты уебок, - легко улыбаюсь, отступая назад и прижимаясь поясницей к подоконнику.
- Твои рассуждения изначально не верны, - выдыхает обреченно, откидываясь назад и глядя в потолок. - Если бы я шел только за Августом, я бы его силком выдернул и не позволил бы во все это вмешиваться. Поверь, это было в моих силах. Лесь, ты строишь свои домыслы лишь на нашей личной, периодически проявляющейся неприязни. Не хочешь увидеть саму причину конфликта.
- И где же она? - разглядываю его профиль, даже через обиду замечая, как он устал, как залегли под глазами тени и запали щеки.
- Дело в тебе. Ты никогда не умел нести за себя ответственность. Я пытался тебе вбить это в голову, не смог. Как итог: ты в полной жопе. И повторяю, я все еще с тобой, потому что сам так решил изначально. Можешь считать меня психом, но мне не в тягость с тобой возиться, скорее это злит, бесит и въебать тебе хочется перманентно, желательно офицерским ремнем с бляхой по голой жопе, чтобы через боль истина дошла, потому что по-хорошему ты не понимаешь.
- Так в чем проблема? Бей.
- Бестолку уже, ты же упертый как баран. Ну бил я тебя, дрались же не раз, и что? Через месяц твой очередной звонок с просьбой отвадить очередного взбесившегося ебаря или из ментовки вытащить. Ты эгоист, Лесь, и хочешь, чтобы все принадлежало только тебе. Даже сейчас ты видишь причину не в моем отношении к Августу, а в том, что к нему я отношусь иначе, чем к тебе.
- Не хочу с тобой разговаривать, - признаюсь честно. Мысли в кучу, даже жутко, будто мозги не слабо встряхнули, гул в ушах усиливается.
- Как был дебилом, так им и остался, - придерживаясь рукой за кровать, поднимается и почти в упор подходит ко мне. - Сейчас, Лесь, после того, что произошло там на кладбище, ты можешь сказать, что не доверяешь мне? - и смотрит так пристально, внимательно, насквозь же меня, сука, видит. Отрицательно качаю головой, признавая свое поражение. - Тогда прекращай засорять голову всякой херней. Жрать пошли, мне еще машину отмывать.
Едим молча, через силу, аппетита ноль. Малой наливает нам “фронтовые” сто грамм, я почти сразу пьянею, Вадька ненамного трезвее меня.
Машину отмываем все вместе: по большей части Август пыхтит, пока мы колеса драим, но остаться дома отлеживаться я не смог. Вырубаемся часа в четыре, заранее зная, что утро добрым не будет. Я засыпаю с Мелким, он сам приходит ко мне на диван, разложенный в зале, обнимает со спины, утыкаясь холодным носом в лопатки, и тихо посапывает, согревая меня не физически (отобрав одеяло и прижав ко мне ледяные ступни это проблематично делать), а морально, душу греет всего лишь находясь рядом. Вадим спит беспокойно, бродит по дому, курит, и вновь пытается заснуть. Знаю это состояние, когда переполненность мыслей не дает мозгу отключиться. Это выматывает.
Утро встречаю головной болью и тянущим дискомфортом в плече. Не зажившая рана напоминает о себе. Конечно, Дениса же нет, обработать ее некому, а мне самому это не нужно.
Малой мирно спит на краю дивана, закутавшись в одеяло так, что торчит одна красная лохматая макушка. За окном уже утро, часы на стене показывают начало двенадцатого, погода ясная до отвращения, уж лучше бы дождь. Выбираюсь из кровати с неохотой, на кухне гремит посудой Вадим, не спит уже значит. Умываюсь, бреюсь хозяйской бритвой, ибо щетина мне не идет - старит. Рожа в зеркале расплывается, глаза красные, воспаленные, да и весь мой общий вид оставляет желать лучшего. Где тот жгучий взгляд зеленых глаз, где стильно уложенная прическа, искривленные похабной улыбкой губы? Где я настоящий? Плетусь на кухню шваркая ногами по полу, размышляя, что делать дальше. Воспоминания так и не возвращаются, тормозя расследование. Возле порога кухни запинаюсь о свою же ногу, успевая схватиться за косяк. Чё?!
- Утречко, - как ни в чем не бывало здоровается ДЕНИС, допивая чай и убирая кружку в раковину.
- Ты… - спрашиваю, предъявляю и матерю одним словом. Но почему тогда пожар вспыхивает в груди, почему кажется, что взлететь могу, и совершить еще одно убийство смогу тоже, сейчас, тут, одно, последнее, честно.
- Леська, не истери, тебя сейчас разорвет, - просит осторожно, пятясь назад, пока я сжимаю пальцы в кулаки. Въебу, бля буду, щас въебу.
- Опа-на-а-а, - немного неуверенно произносит Август, повиснув на моем здоровом плече. - Какие гости, - совсем теряется, глядя во все свои заспанные глаза.
- Кто-нибудь хочет чаю? - предлагает Денис, делая шаг ко мне, и, перехватив меня раньше, чем успеваю его ударить, сдавив меня, крепко сцепляет руки за моей спиной, шипит, старается удержать дергающегося меня на месте. - Леська, бля, не дергайся, ударишься. Я хоть объяснить могу?
- Зачем?! - ору ему в лицо. Все тормоза слетели. Все, что копилось внутри: предательство это, подстава, недоверие - все хлынуло разом. Меня не просто потряхивает, трясет капитально, так, что боли в плече не чувствую. - Не надо мне ничего объяснять. И находиться тут тоже не надо. Уебывай отсюда! - ору капитально, Август пытается мне что-то сказать, позади щелкает дверной замок и хлопает дверь, а я все продолжаю орать, уже не слыша сам себя со стороны. Плохо. Как же, мать вашу, плохо.
Вадим вырывает меня из рук Дениса, вышвыривает в коридор. Врезаюсь в стену, от неожиданности и быстроты маневра даже забываю материться. Пока привожу сбившееся дыхание в некое подобие нормы, Август виснет на плечах Дениса, Вадим, обхватив его за шею, треплет по волосам, играя. Улыбаются, суки, а я стою, как холодной водой облитый, и очень четко понимаю: цирк уехал, клоуны остались.
- Суки, - шиплю из коридора, надвигаясь на них в стремлении убить. Где закапывать, я уже знаю.
Вадим, урод, перекрывает мне дорогу, развернувшись задницей ко мне, не позволяет обойти его. Не могу его даже оттолкнуть, банально трогать не хочу.
- У нас неприятности, мальчики, - устало выдает Денис, растирая небритые щеки ладонями. Замираю за спиной Вадима, выглядывая из-за плеча, обтянутого серой футболкой.
- Конкретнее можно?
- Все равно суки, - шиплю и получаю с локтя от Вадима. Теперь уже скулю, бережно прижимая ладонь к ребрам, уткнувшись в теплое плечо.
- Может, все-таки чаю?
Сидим за столом уже минут пять, Август, как обычно, жрет, Вадим без конца дымит, бьет меня по рукам, не давая взять вторую сигарету, а очень хочется, Денис сидит прямо напротив меня. Ситуация тупиковая.
- В смысле, менты? - удивляется Вадим, складывая руки на груди. Всегда поражала его особенность так пренебрежительно относиться к своим же коллегам.
- В прямом. Возле больницы меня ждали. Допрос устроили. Где, мол, были, что делали, и толком ничего не говорят. Я пытался у них документы взять, переписать данные, так они удостоверением в морду сунули и убрали, мол, не дергайся, целее будешь. Ну, я и не стал на вас выходить, телефон отключил…
- У тебя выходной был, какого хера в больнице забыл? - подаю голос, сверля Дена ненавидящим взглядом. Не верю ему. Хочу, но не могу - перестроиться сложно. Слишком гладко все. По сути, Ден ни в чем и не виновен. Разве что укрывал преступников у себя. Машину не закапывал, труп не расчленял и не избавлялся от него. Недоверие разрастается подобно инфекционному заболеванию, быстро и бесконтрольно.
- У меня был платный пациент, - отвечает спокойно, выдерживая мой тяжелый взгляд.
- Мужик на кладбище от тебя был? - интересуется Август, доедая третий по счету бутерброд, а меня при виде еды тошнить начинает.
- Какой мужик?.. - вот тут-то мы все и присели. Переглядываемся, рожи у всех обеспокоенные, и непонятно же ни хрена.
- На кладбище… что с трупом помог… - завидую выдержке Вадима, внешне он спокоен, но нервозность в каждом жесте выдает его.
- Ребята, я сейчас, видимо, чего-то не понял, но я никому не звонил, - охрипшим голосом выдает Ден, и у меня сердце в пятки уходит.
- Ты уверен? - усмехается Вадим, истерично трет глаза и откидывается на спинку стула все с той же больной улыбочкой.
- Да. Я бы не стал. Вадька, а че за хуйня, а?
- А вот это вопрос, родной. Кто видит нашу грядущую перспективу - поднимите руки? - сидим, притихли, Август клешню тянет, ухмыляется. Я, не выдержав такого давления, отвешиваю ему подзатыльник, вроде затихает.
- То-то и оно, - продолжает Вадим, - если это был подставной, то труп уже откопали и передали на экспертизу, - со злости лупит ладонями по столу так, что меня на месте подкидывает. - Я ж, блядь, чувствовал, что подстава! - холодным потом обдало спину, толпа мурашек скатилась вниз по позвоночнику, оставляя после себя дрожь.
- Вадь, нам надо быстро искать, кто зачинщик, иначе нам пиздец. На экспертизу дня два уйдет, максимум три, я там перемешал всего, как жопой чуял, да и реактивы подмешал, определить, чей труп, почти нереально…
- Отпечатки, зубы, волосы? - перечисляю как вариант, теряя голос.
- Нет ни первого, ни второго, ни третьего. Не суть важно, - отмахивается, а я теряю пару лет жизни от его легкого жеста. - Первым на меня выйдут, так разобрать только я мог. Потом на Дена, Леська следующий, ты пока не при делах. Вадь, вали-ка ты из города.
- Щас. Уже на старте.
- Ты не понимаешь, что происходит?! - начинает орать Мелкий, подскакивая на ноги. Дергаю его обратно, чудом не уронив мимо стула. Он, покачнувшись, остается сидеть.
- Не ори, соседи ментов вызовут.
- Надо собраться и подумать, - предлагает Денис, бледнея лицом, а я гипнотизирую его как врага, и одновременно обнять хочу. Гадское чувство.
- Значит так, сейчас собираемся и меняем место дислокации. Я с работы забрал кое-что занимательное. Да и Дену, думаю, есть что рассказать, - кивает. - Поэтому ноги в руки и на выход.
Спешно собираемся, переговариваясь вполголоса. К Дену намеренно не подхожу. Не могу. Через себя переступить не могу. Он видит это, угрюмый ходит, все взгляд мой поймать пытается. Бесит.
- Вадим, а если это и не менты вовсе были? Ну те, которые меня пасли?
- Вариант. Первостепенным остается вопрос, кто подставил Леську, - глянув на меня, мерзко скорчил рожу и покачал головой, - да кому он, вообще, ущербный, нахрен сдался? - от возмущения давлюсь вздохом, и в таком не отпускающем ахуе меня выдворяют из квартиры.
В мотель на окраине с противоположного выезда города добираемся к четырем. Небольшое двухэтажное кирпичное строение, выгоревшее от времени и палящего солнца, несколько одиноких берез, усыпанных желтыми листьями, и грязный асфальт возле пролегающей мимо трассы. Чудесное место.
Внутри ненамного лучше. Серые блеклые стены, бухие дальнобойщики, продолжающие вчерашний фуршет в маленьком кафе, запахом табака и перегаром пропиталось все вокруг, даже тучная дама за импровизированным прилавком.
- Еще большего гадюшника найти не мог? - спрашиваю у Августа, сжимая его локоть до боли и также улыбаясь ему в ответ.
- Нет, этот - такой единственный, - вырывает руку и идет забирать ключи. Женщина на удивление легко с ним здоровается, забирает несколько купюр и отдает ему ключи от двух двухместных номеров. Собираемся в одном из них, скинув сумку прямо на пол.