Зарип кивнул, но было видно, что уступил он только для вида.
– Когда привезут девушек?
– С девяти до десяти вечера. Вы пока можете отдохнуть, в коттедже вам накроют обед. В вашем распоряжении массаж, сауна.
– Не хочу. Пойду посплю. Кроме меня, здесь кто-нибудь будет вечером?
– Еще двое. Очень милые люди, вы не беспокойтесь. Они уже давно к нам ездят и всегда оставались довольны. Котик, проводи гостя в коттедж.
До коттеджа Зарип дошел в сопровождении массивного, но рыхловатого Котика, обладателя высокого тенора, так не вязавшегося с его обликом. Улегшись на диван, он предался сладким мечтам о девушке, которую только что видел в бассейне через смотровое окно. Чудо, чудо как хороша! Это ее видел Зарип в своих тревожных снах – светловолосую, нежную, хрупкую, сексуальную. И вот она здесь, рядом. Да наплевать, что она не из тех, пусть уговорят, пусть силой заставят, ему нужна только она и никто другой!
Зарип мысленно представил себе, как она разденется, как будет заниматься с ним любовью. О да, он заставит ее сделать все, что не может получить от женщин у себя дома, в узбекском селе. Все эти штучки, которые он видел в городе на порнокассетах, но которые его не возбуждали, потому что происходили не с ним. А теперь он сделает это сам, он будет упиваться этими длинными светлыми волосами, белой кожей, стройным телом. А шея! Ее шея! С каким удовольствием он сомкнет на ней пальцы и будет сжимать, сжимать, все сильнее, сильнее, пока не вдохнет глубоко в себя ее душу, покидающую тело с последним дыханием… А потом будет смотреть фильм и вспоминать… Другая! Других таких нет. Или эта – или никто.
* * *
Светлана Коломиец уже второй час сидела перед зеркалом, накладывая на лицо специальный грим, которым пользуются спортсменки, занимающиеся фигурным плаванием. Сама Светлана спортом занималась только в школе, да и то не плаванием, а волейболом. Конечно, усмехнулась она про себя, ее нынешняя, самая древнейшая, профессия – тоже своего рода спорт.
…Месяца три назад Света прочла объявление, приглашающее эффектных молодых девушек в страны Ближнего и Среднего Востока для работы секретарем в фирмы, имеющие российских партнеров. Ни на что особенно не рассчитывая, послала по указанному адресу письмо с фотографией и даже удивилась, получив ответ. Ей предлагали приехать в Город в любой удобный день в период с 20 по 27 октября для собеседования. Недолго думая, Светлана села в самолет и прилетела в Город.
Собеседование с ней проводил какой-то нервный тип с лошадиным лицом, но ей понравилось, что он не стал вешать лапшу на уши, а сказал ей все как есть. Русские красавицы очень ценятся на Востоке, и многие состоятельные люди хотели бы взять их на содержание. Девушка будет жить в прекрасных условиях, в собственном доме, хотя и небольшом, но с прислугой, ее будут кормить, одевать, украшать, а она, в свою очередь, должна быть преданной, пылкой, лишенной предрассудков любовницей. Когда она надоест хозяину, ей будет выплачено что-то вроде «выходного пособия» и предоставлена возможность вернуться в Россию.
Ее, Свету, пригласили на собеседование после того, как один миллионер из Турции выбрал ее по фотографии. Но, кроме нее, ему понравились еще несколько девушек, и, чтобы он мог сделать окончательный выбор, необходимо предоставить ему возможность изучить кандидаток поподробнее. Заказчик просил снять на видеопленку девушек в бассейне – такая вот у него причуда, он, видите ли, считает, что в воде женщина наиболее ярко проявляет свой характер, лучше видна грация, а заодно и дефекты, если они есть, конечно. Если выбор заказчика падет на нее, ей помогут с оформлением паспорта, получением визы и покупкой билета и пожелают счастливого пути.
– А если я ему не понравлюсь? – спросила Светлана.
– На нет и суда нет. Что поделаешь. Если хотите, мы оставим вашу кассету в нашем банке данных, заказчиков у нас много, так что шансы у вас достаточно большие. Есть и еще вариант: если есть трудности с деньгами, вы сможете сняться в порнофильме. Кассета уйдет из России, мы делаем фильмы только для зарубежных заказчиков и только в индивидуальном порядке, с учетом их вкусов и пожеланий, и, разумеется, без тиражирования. Вы – женщина красивая, так что, я думаю, в любом случае вы приехали не зря.
– Хотелось бы надеяться, – улыбнулась она. – Как долго придется ждать ответа?
– Дня три-четыре после съемок в бассейне, самое большее – неделю. Вам даже не нужно уезжать из Города. Мы поселим вас в отдельной квартире, жилье и питание – за счет фирмы. Но одно условие: из квартиры выходить только в сопровождении работников фирмы.
– Почему такие строгости? – удивилась Света.
– Потому, – коротко ответил тип с лошадиным лицом. – Я же не спрашиваю у вас, почему вы не хотите обслуживать русских мужиков и готовы все то же самое делать за границей, да еще без права выбора. В каждой работе есть свои сложности. Так что давайте без лишних вопросов.
Светлана приняла это как должное. Терять ей в любом случае нечего. Поплавать в бассейне, покрутить задницей, потом неделю отдыхать, отсыпаться, смотреть телевизор и пить чай по вечерам, как хорошая девочка. Даже приятно для разнообразия…
Ровно в девять вечера раздался звонок в дверь. Еще раз оглядев себя в зеркале, Светлана Коломиец подхватила сумку с купальными принадлежностями, поправила прическу и спустилась на улицу, где ее ждала машина. Ехать пришлось недолго. Ей даже показалось, что водитель специально петлял, вместо того чтобы ехать прямо, хотя в темноте Света и так дорогу не разобрала. Машина въехала в высокие чугунные ворота, покатила по аллее и остановилась у крыльца, возле которого были припаркованы еще два автомобиля. Светлана потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, но водитель, не поворачивая головы, буркнул:
– Подожди.
Буквально через полминуты на крыльцо вышли двое: мужчина и девушка. Мужчина сел в бронзовый «БМВ» и завел двигатель. Девушка, зябко кутаясь в длинный блестящий плащ, обошла машину с другой стороны и села на переднее сиденье рядом с мужчиной. Машина отъехала.
– Пошли, – скомандовал водитель.
Переодевшись, Светлана вышла из раздевалки и направилась к «лошадиному» типу, который стоял возле бассейна с видеокамерой в руках. Больше никого в зале не было, и Светлану это почему-то успокоило. Она подозревала, что на «смотринах» под видом сотрудников фирмы будут торчать всякие проходимцы, любители поглазеть на красивых девиц (возможно даже, не бесплатно), да еще раздетых. То, что человек с камерой был один, убедило ее больше, чем самые веские рекомендации.
– Что я должна делать?
– Ничего особенного. Резвитесь, плещитесь, плавайте. Постарайтесь быть привлекательной. Покажите заказчику лучшее, что в вас есть. А я буду снимать. Давайте! – Он легко подтолкнул ее к воде.
Сначала она чувствовала себя неуютно, не знала, куда девать руки и ноги, не могла придумать, как «показать себя». Потом вспомнила про отдельный дом с прислугой и постаралась представить, что плавает в собственном бассейне просто для удовольствия. Движения стали размягченными, плавными, она даже несколько раз нырнула, зная, как красиво смотрятся в голубой воде длинные каштановые волосы.
– Достаточно! – крикнул мужчина с камерой. – Спасибо. Можете одеваться.
Выйдя в сопровождении водителя, терпеливо дожидавшегося ее у раздевалки, на крыльцо, Светлана увидела, что рядом с их машиной уже стоит другая. Следующая кандидатка на турецкий престол ждала своей очереди.
* * *
В комнатке на третьем этаже четверо мужчин внимательно наблюдали за происходящим в бассейне. Когда появилась Светлана Коломиец, Юрий Федорович Марцев решительно сказал:
– Она! Сходство потрясающее.
Он достал из кармана фотографию матери и еще раз взглянул сначала на нее, потом на девушку в бассейне.
– Вне всякого сомнения, она. Грим нужен минимальный. Рост, цвет волос, черты лица – все подходит.
– Прекрасно, – отозвался русоволосый темноглазый мужчина, – с вами вопрос решен. Вас проводить?
Марцев молча кивнул.
Третьим человеком в этой «смотровой» был старик в прекрасно сшитом дорогом костюме. Ему пока никто не понравился, но он был здесь не в первый раз и знал, что нимфеток приводят в самую последнюю очередь. Глядишь, заказчик выберет себе кого постарше, из тех, кого показывают вначале. Это даже лучше, потому что возиться с малолетками – дело слишком рискованное. Всегда надо стараться по возможности этого избегать. К нему самому это правило не относится, он-то точно знает, чего хочет, его такими хитростями с толку не собьешь. Ему, Ассанову, уже семьдесят шесть, и на девочку старше тринадцати он не согласен. Лучше еще моложе. Что ж, подождем.
Четвертый, Зарип, поглядывал в окошко просто для проформы. Он знал, что ни одна из этих девиц его не устроит. Ему нужна только та, которую он видел днем. И он ее получит. Чего бы ему это ни стоило.
* * *
Сегодня Настя поработала как следует, даже норму перевыполнила. Проводя в жизнь принятое утром решение, перед обедом целых пятнадцать минут красилась и расчесывала волосы, чтобы лучше лежали. Эффект терапии был ощутим, она даже испытала некоторое удовольствие, выбирая одежду для посещения столовой.
После обеда отправилась на прогулку. Тут же к ней подлез какой-то малорослый хмырь и начал приставать с разговорами. Настя добросовестно пыталась заставить себя включиться в беседу, но через десять минут ей стало так откровенно скучно, что она нарушила данное себе утром слово быть мягкой и пушистой.
– Извините, вы не могли бы оставить меня одну? – сказала она, сворачивая в боковую аллею.
Малорослый, однако, оказался настырным. Он плелся возле Насти и вполголоса нес какую-то чепуху, не требуя от нее ответных реплик. И вдруг нахально взял ее под руку.
Настя остановилась и уже приготовилась сказать какую-то грубость, но парень ее опередил:
– Хотите, я дам вам пятьдесят тысяч? – спросил он совершенно серьезно.
– Хочу, давайте, – не менее серьезно ответила Настя.
– Ну, не за просто так, – засмеялся парень.
– Тогда не хочу.
Настя повернулась и быстро пошла по своему маршруту, но ее настойчивый спутник снова оказался рядом.
– Вам это ничего не будет стоить. Я погуляю вместе с вами, вы мне расскажете, как провели время в санатории, какие у вас процедуры, какие еще кретины, кроме меня, пытаются за вами ухаживать, потом мы пойдем к вам в номер, вы займетесь своими делами, а я тихонечко посижу в уголочке с книжкой. Вы меня даже замечать не будете. Я посижу у вас часов до десяти и уйду. И все.
– А пятьдесят тысяч? – насмешливо спросила Настя. Ей стало интересно.
– Завтра с утра. Если позволите зайти к вам попозже вечером, деньги принесу сегодня.
– Слушайте, юноша, если у вас есть лишние пятьдесят тысяч, вызовите мастера. У вас крыша течет.
Настя снова решительно зашагала по аллее. Парень отстал.
Часы Настя еще утром забрала у массажиста, поэтому сегодня даже на ужин пришла вовремя. Сейчас, увидев, что время близится к одиннадцати, решила, что работу можно на сегодня закончить. Сложив исписанные листы в папку и закрыв словари, она вышла на балкон покурить.
Октябрь выдался холодным почти по-зимнему. Голые деревья ждали снега, им, не укрытым листвой, было зябко и одиноко. Насте показалось, что она в душе такая же холодная, как эти деревья. Вся ее сегодняшняя терапия – не более чем елочные украшения на замерзших обнаженных ветках. Так же нелепо и неправдоподобно. Поиграла – и хватит.
Докурив, Настя продолжала бездумно стоять в тишине. Легкий морозец наконец добрался до нее, и, передернув плечами, она вышла из оцепенения. А у Регины-то Аркадьевны, похоже, гости. До Настиного слуха донеслось:
– …нельзя так работать, это явная халтура. Зрительный ряд – рваный, психологический настрой из-за этого сбивается. Звуковое решение никак не связано со зрительным. Это нарушает гармонию, ослабляет восприятие, не продуцирует ассоциативные связи. Ты просто-напросто угробил прекрасную музыку…
Голос старухи звучал требовательно и раздраженно, чего Настя никак не ожидала. Ей стало неловко, она вернулась в комнату и закрыла за собой балконную дверь. Вешая куртку в шкаф, услышала стук. На пороге появилась соседка.
– Что-нибудь случилось? – встревоженно спросила Настя, памятуя о том, что сказала ей старуха при знакомстве.
– Да, Настенька! – Соседка сияла. – Вот я давеча ворчала, брюзжала… А ведь не забывают старуху! Приехал мой ученик, один из немногих, радующих меня и по сей день. Пойдемте, я вас познакомлю. Не все же вам на машинке стучать.
Глядя на радостно возбужденную старуху, Настя не нашла в себе сил отказать ей. Понятное дело, хочет похвастаться преуспевшим в жизни учеником. Какие еще радости могут быть у одинокой пожилой женщины?
– Я приведу себя немного в порядок…
– Вы чудесно выглядите, Настюша, румянец – словно только что с прогулки. Идемте.
Войдя в номер к соседке, Настя невольно изумилась. На столе в вазе – виноград, гранаты, яблоки. Рядом бутылка коньяка, коробка дорогих шоколадных конфет, в тарелочке – нарезанный лимон. Но больше всего ее поразил огромный букет роскошных хризантем, розово-кремовые лепестки которых с внутренней стороны отливали терракотовым. А с кресла встал ей навстречу крупный привлекательный мужчина. Классически строгое восточного типа лицо с темными миндалевидными глазами обрамлялось светло-каштановыми, почти русыми волосами. Этот диссонанс делал его мужественную внешность мягче, обаятельнее…
– Дамир, – представился он, и Настя успела заметить какой-то непонятный отблеск на его лице, словно бы он удивился тому, чему удивляться не положено, но вовремя спохватился.
– Анастасия. – Голос сделаем глуховатым, негромким, а улыбку Настя быстренько позаимствовала из арсенала одной французской звезды.
Дамир поцеловал ей руку, и под его теплым взглядом лед внутри у нее начал таять. Господи, как хорошо, что она пришла сюда! А ведь чуть было не отказалась.
Регина Аркадьевна достала чистую рюмку, налила коньяк и протянула Насте. Та сперва удивилась, что спиртное разливает пожилая хозяйка, а не мужчина, и тут же поняла, что рука ее – до сих пор в руке Дамира, а сама она стоит как соломенное чучело с блаженной улыбкой на лице. Смутившись, она отняла руку, но от рюмки отказалась.
– Вы совсем не пьете? – удивилась старуха.
– Не люблю коньяк.
– А что вы любите?
– Вермут. Лучше мартини.
– Я это учту, – сказал Дамир таким тоном, что Настю бросило в жар.
Дамир Исмаилов, как было рассказано в дальнейшем, родился и вырос в Городе, у Регины Аркадьевны учился с шести лет и подавал большие надежды, но, закончив музыкальное училище, поступил не в консерваторию, как все ожидали, а в Институт кинематографии. Теперь он работает на небольшой частной киностудии режиссером, свободно творит все, что ему взбредет в голову, смело экспериментирует, и иногда плоды такого своеобразного творчества даже получают какие-то там призы на каких-то там фестивалях. Небрежность, с которой говорил Дамир о фестивалях и призах, показалась Насте не то чтобы наигранной, а как бы неоправданной: на что же существует киностудия, если выпускает экспериментальные некассовые фильмы?
– А меня это не волнует, – Дамир весело улыбнулся. – Студия принадлежит на паях двум психам, которые искренне считают, что их талантливых детей не оценили в мире кинобизнеса, и готовы снять с себя все до нитки, только чтобы выходили фильмы, в которых их ненаглядные чадушки играют главные роли. У богатых, знаете ли, свои причуды. Денег у них – море, а откуда они их берут – не моя забота. Вы согласны?
– А в чем смысл экспериментирования?
– Это сложно объяснить на словах… Короче говоря, я пытаюсь использовать свое музыкальное образование и сам пишу музыку к фильмам, стараясь, чтобы она выражала именно то, что я хочу сказать как режиссер.
Когда Настя спохватилась, был второй час ночи. Она не смогла припомнить, когда еще ей было так хорошо в компании совершенно незнакомых людей. Виноград был сладок, кофе – крепок, старуха, вопреки опасениям, оказалась прекрасной собеседницей, живой, остроумной, лихо пила коньяк и заразительно смеялась. Глаза Дамира обволакивали Настю, его взгляд был уже не теплым, а обжигающим, и ей казалось, что она, отогревшись под этим взглядом изнутри, начала плавиться снаружи, у нее нет ни рук, ни ног, и вообще непонятно, как она сможет встать с кресла.