– Чего еще ждать? – резко бросил он. – Чтобы вер shy;нулся Видаль и застал нас здесь?
Она испугалась, что Сейрак что-то заподозрил, бросит ее и уедет один, увозя с собой драгоценную бумагу.
– Да, да. Вы правы. Поедем, – задыхаясь, произнесла она.
Но теперь настала его очередь поразмыслить, почему Анжель решила поехать с ним и не ставит ли он себя в опасное положение, связываясь с нею.
– Анжель, – сказал он, – прости, что я, все еше считая свое счастье невероятным, предпринял некоторые меры предосторожности против предательства. – И в его руке, вынутой из кармана, блеснул пистолет.
– Вы все еще не доверяете мне, – закричала она, и в ее дрожащем голосе послышалась боль.
– Всю свою жизнь, – ответил он, – я буду заглаживать вину перед тобой. Однако помни, что ты обещала не предавать меня. – И, слегка шевельнув пистолетом, он дал понять, что в его напоминании скрывается серьезная угроза. – А теперь идем! Надо торопиться.
Они вместе спустились по темной лестнице, и Анжель уже казалось, что ноги налились свинцом и все ее притворство было тщетным. Выйдя на улицу, она вдруг подумала, что ее миссия окончена и она может разоблачить Сейрака перед кучером экипажа. Но тут же поняла, что шевалье может заставить ее замолчать навсегда. Когда они подъедут к заставе, она окажется в таком же положении, поскольку Сейрак, как и в Париже, будет настороже. Однако Анжель не отставала от него, молясь и надеясь на возможность вернуть драгоценный документ. Ведомая этой надеждой, боровшейся в ней с отчаянием, она шла к выходу.
Сейрак был без шляпы. Однако он успокаивал себя тем, что в экипаже это не будет бросаться в глаза. Анжель открыла дверь, ведущую на улицу. Там стояла огромная колымага, почти полностью перегораживавшая узкую мостовую. Около нее прогуливался извозчик. Увидев их, он проворчал в республиканской манере не стесняться в выражениях:
– Явились наконец!
– Как видишь, – резко ответил Сейрак.
Он подошел к дверце колымаги, которую открыл перед ним извозчик, и повернулся, чтобы помочь Анжель забраться внутрь. Он проделал это левой рукой, держа правую за пазухой, и Анжель поняла, что шевалье сжимает рукоятку пистолета, готовясь к худшему. Она на мгновение заколебалась, но, поняв, что все бесполезно и взывать к извозчику не имеет смысла, села в экипаж, за ней последовал Сейрак. Когда он уселся, извозчик захлопнул дверцу.
– Ты знаешь дорогу? – спросил Сейрак.
– Если только вы не передумали, – ответил извоз shy;чик, – первая остановка будет в Бове. Верно?
– Именно так, – ответил шевалье.
Извозчик взобрался на свое сиденье, подобрал вожжи, и они тронулись по улицам в направлении Сен-Сюльпис и реки.
Шевалье, оказавшись с Анжель, обвил рукой ее талию и привлек к себе. Она страдала, но молчала, стараясь пересилить свое отвращение.
– Мы всего лишь дети в руках судьбы, – сказал Сейрак. – Дети? Да что я говорю? Марионетки. Мари shy;онетки без собственной воли. Было предопределено, что мы должны принадлежать друг другу, ты и я. И, чтобы осуществилось это предначертание судьбы, вчера вечером я, преследуемый, бежал по улице Горшечников в поисках убежища и из всех дверей Парижа оказался у твоей двери. Таким образом, после десяти лет ожидания мы снова сведены вместе.
Анжель сидела, склонив голову ему на грудь, чуть живая от ужаса, тщетно пытаясь придумать какой-нибудь план действий, как вдруг в конце улицы экипаж так резко остановился, что пассажиров бросило вперед.
Шевалье выругался. Снаружи послышались голоса, извозчика и кого-то еще, и оба, Сейрак и Анжель, подумали, что, вероятно, экипаж чуть не задавил на углу какого-нибудь незадачливого пешехода, и теперь происходит взаимное выяснение отношений. Сейрак уже было собирался выглянуть в окошко, как вдруг был избавлен от этой необходимости появлением головы, увенчанной треугольной шляпой с трехцветной кокардой. Пара пытливых глаз, всматриваясь в полусумрак экипажа, ощупала бледное лицо Сейрака, и шевалье услышал резкий голос:
– Кто едет?
Почувствовав облегчение и понимая, что мягкость не в характере Видаля, Сейрак ответил так же грубо:
– Какое тебе до этого дело?
Тонкие губы незнакомца скривились в усмешке.
– Я агент Комитета общественной безопасности, – ответил он.
– Почему же вы не сказали об этом сразу? – про shy;бормотал шевалье. – Вы меня задерживаете. Я полковник Видаль из Голландской армии.
– Ваши бумаги, гражданин полковник! – потребовал агент.
– Мои бумаги? – замялся шевалье. – Я покажу их на заставе.
– Вы покажете их мне, и сейчас же, – настаивал агент. – Вы же знаете закон.
Шевалье, всем своим видом демонстрируя, как он возмущен, вынул из кармана пропуск и сунул его прямо под нос офицеру. Правой рукой, лежавшей на сиденье, он сжимал пистолет, заставлявший Анжель хранить мол shy;чание, поскольку понимал, что, если она обманывает, ей предоставляется шанс выдать его. Ей надо было только заговорить, сообщить, что он не Видаль, и его выволокут из экипажа, несмотря на пропуск, подвергнут допросу, а это неминуемо закончится отправкой к национальному цирюльнику.
Агент взял пропуск и развернул его. Рядом появился второй человек, тоже в треуголке и подпоясанный трех shy;цветным поясом; заглядывая через плечо агента, он изучал документ.
– Итак, Дантон, Варенн и Демулен, – сказал он и издал звук, несколько напоминавший короткий смех.
– Полный порядок, – произнес агент почти с облег shy;чением.
Сейрак, уже испугавшийся, что в пропуске могут обнаружиться какие-нибудь нарушения формы, вздохнул с облегчением.
– Полный порядок, – повторил агент, снова складывая документ. Однако он не собирался возвращать его, а вместо этого убрал в свой карман одной рукой, другой одновременно открывая дверцу экипажа. – Полковник Ви shy;даль, – сказал он официальным тоном, – мне придется попросить тебя выйти.
– Выйти? – едва смог выдавить из себя пораженный Сейрак, сразу перепугавшись до смерти.
Открытая дверца увеличила поле обзора, и теперь они с Анжель увидели то, что раньше скрывалось от них. На углу улицы стояли в ряд шесть солдат во главе с капралом Национальной гвардии, к их ружьям были примкнуты штыки.
– Выйти? – повторил Сейрак. – Зачем это?
– Выходи, гражданин полковник, – резко повторил агент. – Я приказываю именем наций.
Понимая, что сопротивляться этому приказу было небезопасно, и все еще надеясь, что это простая фор shy;мальность, предписанная чрезвычайно бюрократизирован shy;ным правительством, шевалье вышел. Но он все еще сжимал пистолет, и взгляд, брошенный им на Анжель, был многозначительным.
Как только Сейрак оказался между двумя агентами, его схватили за руки, и пистолет был вырван.
– Это что еще такое? – с угрозой в голосе потребовал он объяснений.
– Полковник Видаль, мы арестовываем тебя именем Республики, Единой и Неделимой.
Ошеломленный, Сейрак переводил взгляд с одного агента на другого.
– Постойте! – закричал он. – Постойте, это ошибка. Я… я не полковник Видаль!
Один из агентов коротко и презрительно засмеялся в ответ на эту жалкую попытку опровергнуть очевидное. Он подал знак солдатам, немедленно двинувшимся вперед.
– Подождите! – повторил Сейрак, впадая в неистов shy;ство. – Господи! Говорю вам, что я не Видаль!
Он обернулся, чтобы попросить поддержки у Анжель, Но ее взгляд лишил его дара речи. Она наклонилась вперед, не спуская с него горящих глаз, и тень улыбки промелькнула на ее бледных губах. Он в ужасе уставился на женщину, и мольба, которую он намеревался произнести, осталась невысказанной. В конце концов, к чему слова, если они все равно уже не помогут ему. Он был совершенно беспомощной жертвой чрезвычайно пагубного стечения обстоятельств.
Стража окружила шевалье.
– Уведите его, – приказал агент, – в тюрьму Аббат shy;ства. – Затем обернулся к Анжель, все еще сидевшей с горящими глазами и слабой улыбкой на губах. – Мои извинения, гражданка, за то, что пришлось силой прервать ваше путешествие. Вам лучше снова вернуться домой. Надеюсь, ваш муж скоро будет с вами.
Он закрыл дверцу и направился со своим товарищем к солдатам и пленнику. Через десяток шагов он оста shy;новился, обернулся и рассмеялся.
– Клянусь святой гильотиной, есть же женщины, философски воспринимающие арест своего мужа.
– Стойкая республиканка, – сказал его коллега, быв shy;ший намного моложе.
– Просто уставшая жена, – ответил агент, хорошо знавший людей.
Глава VI
Первоначальное чувство удивления и благодарности за то, что Сейрак именно по причине своего предательства был арестован вместо Видаля, быстро сме shy;нилось унынием, когда она оценила сложившуюся ситу shy;ацию. Стало ясно, что это не более чем отсрочка. Сейрак сам выбрал свою судьбу. Нельзя было надеяться на то, что ошибка еще не скоро обнаружится. Завтра, вне всякого сомнения, Сейрак предстанет перед Революционным три shy;буналом, и станет ясно, что он не Видаль. Его личность быстро установят и сразу же отправят к национальному цирюльнику, и в то же время агенты Комитета обще shy;ственной безопасности ринутся на поиски настоящего Видаля, чтобы дать ему почувствовать всю силу мсти shy;тельности Сен-Жюста и заставить замолчать навсегда.
В ответ на вопрос извозчика, что теперь делать, она велела отвезти себя к дому, который только что покинула, вышла из экипажа и дрожащими руками отперла дверь. Попросив извозчика задержаться, она вошла внутрь, поднялась по лестнице и села, дожидаясь возвращения Видаля и дрожа как в лихорадке.
Ждать ей пришлось недолго. Через десять минут полковник вошел, быстро, как человек, которому очень некогда, и с порога произнес:
– Идем! Экипаж уже здесь, медлить нельзя.
– Одну минуту, – попросила она. – Одну минуту, Жером. Я кое-что должна сказать тебе. Мы… мы не можем уехать.
– Не можем? Во имя всего святого! – воскликнул он. – У нас совершенно нет времени на всякие глупо shy;сти! – Он подхватил свой ранец и спросил: – Где ос shy;тальной багаж?
– Там, – машинально ответила она. – Но…
– А Сейрак? Куда он делся?
– В этом все и дело, – ответила она. – Сейрак про shy;пал – в твоей шинели и с нашим пропуском.
Она увидела, как застыл Видаль, и хотя было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица, но Анжель заметила, как заблестели его глаза, и поняла, что он злится на нее.
– Я сделала все возможное, чтобы предотвратить это, – стала она объяснять. – Я даже притворилась, что хочу уехать с ним. О, Жером, Жером! Мы погибли! Все пропало!
– Расскажи толком, что произошло, – потребовал он, понизив голос и несколько спокойнее. – Но рассказывай побыстрей, в двух словах.
Анжель сообщила, как Сейрака арестовали вместо него. Выслушав все, он помолчал мгновение, а потом мрачно рассмеялся – опять судьба пошутила с ним.
– Разве я не говорил, что Бог не дремлет? Разве я не напоминал бывшему шевалье, что сейчас мессидор – время жатвы? Его деяния принесли свои плоды. Надеюсь, теперь он наслаждается собранным им урожаем.
Она прижалась к нему, дрожа от страха, и, задыхаясь, спросила:
– Но что теперь, Жером? Что нам теперь делать? Твои бумаги в руках агентов.
– Туда им и дорога, поскольку, как видишь, они оказались всего лишь пропуском на гильотину. Сейчас на каждой заставе в Париже торчат агенты, высматри shy;вающие полковника Видаля, чтобы арестовать, если он попытается уехать. Именно об этом хотел предупредить Дантон, когда посылал за мной.
– Но… – Ничего не поняв, она замолчала.
Он сообщил мне, что Сен-Жюст начал действовать скорее, чем ожидалось. Поддерживаемый Робеспьером и его сторонниками, он выдал распоряжение о моем аресте сегодня вечером, чтобы заставить меня замолчать навер shy;няка. Его агенты направлялись сюда, когда встретили Сейрака. Они должны были прийти в дом, дождаться моего возвращения и арестовать в тот момент, когда я появлюсь. Сейрак сыграл ту роль, которую предназначила ему судьба. Мы в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока они не обнаружат свою ошибку, а этого времени нам должно хватить, чтобы выбраться из Парижа.
– Но как мы уедем, если у нас нет бумаг? – воскликнула она.
– Не волнуйся, моя девочка. Дантон снабдил меня еще одним пропуском, в котором указано чужое имя.
Когда Видаль наконец погрузил багаж в колымагу и помог сесть в нее Анжель, он велел извозчику ехать к заставе Анфер.
Не успели они добраться до заставы, как экипаж был остановлен и в бледном свете фонарей у его дверцы вырос офицер в шляпе с кокардой.
– Кто едет? – спросил он.
– Гражданин Дюнуайе со срочным поручением, – ответил Видаль.
– Ваши бумаги, гражданин путешественник, – коротко потребовал офицер.
Видаль протянул документ. Офицер некоторое время изучал его; затем прочитал вслух: «Пропуск гражданину Дюнуайе, следующему с чрезвычайным поручением от Национального конвента в сопровождении жены и сек shy;ретаря». Он просмотрел нижеследующее подробное опи shy;сание путников и бросил взгляд на Видаля, сопоставляя слова и действительность. Потом заглянул в экипаж.
– А где ваш секретарь, гражданин? – поинтересовался он.
– Он в последний момент обнаружил, что Республике требуется его присутствие в Париже, – ответил Видаль. – И, поскольку мое дело не терпит отлагательств, как сами видите, я не мог найти замену для него.
– Отлично, – сказал офицер и вернул пропуск. – Проезжай! – крикнул он извозчику и отсалютовал тому, кого считал представителем нации. – Доброго пути, граж shy;данин, – сказал он и сделал шаг назад, когда экипаж покатил к выезду из Парижа.
– Твой секретарь? – спросила Анжель. – Кого он имел в виду?
– Конечно же, Сейрака. Поскольку дело обернулось таким образом, было нетрудно включить в документ и его. Я счел, что мы должны довести до конца его спасение. Раз уж мне представилась возможность сделать это, не причиняя вреда тебе. Я намеревался увезти его с нами в Голландию. Но, поскольку вместо этого он выбрал путешествие в повозке на Гревскую площадь[31], не стоит расточать по этому поводу сожаления.
Извозчик, глубоко заинтригованный событиями этого вечера, решил, что наконец-то нашел ответ на возникшие у него вопросы. Он взглянул на звезды, и ему показалось, что одна из них подмигнула. Он совершенно серьезно подмигнул ей в ответ.
«Теперь все ясно, – сказал он самому себе, – эта республиканская вдова быстро утешилась».