Вадим некоторое время оторопело смотрел на Азара, недоумевая: неужели этот славный купец – разбойник? Значит, и он тоже, заодно с ним, не кто иной, как обыкновенный злодей, отнимающий с помощью оружия чужое добро!.. Но делать нечего, надо было подчиняться.
Следует заметить, что таково было то время. Не только на море, но и на суше кто мог, занимался грабежом. Грабеж являлся прибыльным и почетным делом. Нападали и забирали чужую собственность не только разбойники и пираты, но и вооруженные люди, владельцы больших и малых земель; больше всех страдали купцы, но некоторые из них при благоприятных условиях тоже превращались в обыкновенных головорезов, не брезговавших никакими средствами для захвата чужого имущества.
Между тем корабли сближались. Впередсмотрящий выкрикнул:
– Датчане подняли на мачту щит! Показывают, что у них мирные намерения. Что будем делать, хозяин?
– Да ничего, – насмешливо ответил купец. – Мало ли чего им придет в голову. Мы будем поступать по-своему.
– Датчанин меняет направление! Видно, хочет уйти!
– Поздно. Никуда он от нас не денется! Править на вражеский корабль! – приказал Азар рулевому.
Вот уже можно хорошо разглядеть людей, их лица. Датчане растеряны, они так суетятся, что трудно сосчитать, но кажется, их не более пяти-шести человек. В последний момент удалось избежать прямого столкновения. Полетели крюки, пошли в ход багры. Послышался треск дерева, суда остановились впритык друг к другу. Вадима будто кто-то подтолкнул, он легко перескочил через борта и кинулся на стоявшего недалеко датчанина. Тот был невысок, но крепок телом. Он закрылся шитом и поверх него следил пристальным взглядом. Вадим рубанул мечом, щит противника треснул, сам он покачнулся, но устоял на ногах. Второй удар пришелся по голове, которую защищал плоский шлем. Кровь брызнула в лицо, но Вадим этого не заметил и напал на второго датчанина, который защищался от Оляпки, ткнул его мечом в бок…
Перевес в силе сделал свое дело, судно было захвачено.
– Бросайте тела в воду! – распоряжался Азар. – Перегружайте товар, а судно поджигайте, чтобы не оставалось никаких следов!
Датчанин вез на продажу всевозможные товары: аметистовые и гранатовые броши, костяные расчески, серебряные зеркала, медные кастрюли, саксонскую золотую вышивку. «Всем этим Азар с лихвой окупит все расходы на свою охрану, – думал Вадим, перекидывая мешки с товаром. – Теперь сколько бы ни наторговал, обязательно будет с прибылью!»
Азар приказал взять направление на юг. Позади долго еще виден был столб дыма от горевшего датского корабля. Поглотит море его останки, и никто никогда не узнает, как погиб купец со своими людьми…
На третий день плавания показалась крепость с раскинувшимися вокруг нее посадами.
– Колобжег, портовый город славянского племени поморян, – сказал Азар. – Основан в глубокой древности, название его означает «околобережье». Богатый рынок, из каких только стран не встретишь здесь купцов!
С трудом нашли свободное место у причала, закрепили корабль, по накатанной дороге стали подниматься в гору. Перед ними открылся вид на крепостные стены и башню. Сооружены они были из толстых дубовых бревен, покоились на высоком валу. Через глубокий ров был переброшен мост, который вел к высокой каменной башне с деревянными, обитыми железными листами воротами. Через них вошли в город с тесными улочками и деревянными одноэтажными домами и теремами, внешне очень похожими на новгородские. Это и неудивительно, ведь несколько веков назад славене пришли на озеро Ильмень отсюда, с южного побережья Балтийского моря. У них и культура общая, и язык схожий; недаром славянские племена долго их считали чужаками на новой родине…
Новгородцы стали медленно проходить по торговым рядам. Чего только здесь не было! Местные купцы торговали мясом, рыбой, медом, снедью, различной утварью, изделиями ремесленников; византийцы предлагали великолепные ткани и благовония, у хазар в большом количестве лежали шелка и восточные пряности: гвоздика, корица, перец, горчица; перед новгородцами высились кипы драгоценной пушнины; западные торговцы разложили оружие…
Вадим задержался возле ножей, его привлекли красивые ручки, они были сделаны и из разноцветных колец, и из искусно обработанной козлиной ножки, и из какого-то коричневого с прожилками дерева…
Постоял, вздохнул с сожалением: у него не было таких денег. Тронулся дальше. Сзади услышал женский голос:
– Что, молодец, аль не по душе мой товар?
Оглянулся. Оказывается, ножами и другим скобяным товаром торговала молодая женщина с красивыми озорными глазами. Она, подбоченившись, задорно смотрела на него. У нее был ладный стан, нежные очертания лица, сочные губы.
Он искоса взглянул на нее. Застенчиво улыбнулся, ответил:
– Как не по душе! Прекрасные ножи. Только…
– Что – только? Не по карману? Давай торговаться. Такому видному молодцу продам и в половину цены.
Ее лучистый взгляд приковывал, звал к себе, и Вадим против своей воли вернулся к ней, исподлобья смотрел на нее, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение.
– И откуда же ты заявился? – сузив большие глаза и наклонив головку на бочок, спрашивала она.
– С Ильменя мы… нижегородские, – внезапно охрипшим голосом ответил он.
– И все у вас на Ильмене такие?
– Какие – такие?
– Высокие и красивые, настоящие богатыри!
– Скажешь тоже, – в смущении пробормотал Вадим и побрел вдоль ряда. Сзади услышал веселый, но не обидный для себя смех.
Его нагнал Азар.
– Вот молодость! – вздохнул он. – Парой слов перекинулись, взглядами обменялись и – любовь! Как тут не позавидовать!
– Какая любовь? – искренне удивился Вадим. – Мы просто поговорили и разошлись.
– Будто я не видел! В нашем возрасте глаз становится очень наблюдательным и понимающим по женской части. Влюбилась в тебя молодица, уж поверь мне. И наверняка какая-нибудь одинокая, незамужняя.
– Откуда тебе известно?
– А я по глазам определяю. Чутье тут мужское работает, понял? Повзрослеешь, узнаешь.
Вадим пожал плечами, ничего не ответил.
– А что? – продолжал Азар. – Она молода, красива, а главное – богата. И любовь между вами…
Вадим вспомнил своих новгородских девушек, вздохнул непритворно:
– Какая любовь? На любовь я неспособен.
– Это почему?
И Вадим поведал ему, как он в одно и то же время влюбился сразу в трех девушек, а потом легко забыл их.
– Выходит, я просто не могу испытывать настоящей любви, какая бывает у всех людей.
Азар весело рассмеялся.
– Не любовь у тебя была, а увлечение. Настоящей любви ты еще не знал. Как придет она к тебе, покой потеряешь и ни о чем другом, кроме своей ненаглядной, думать не сможешь! Вот я влюблялся! Разум терял! Готов был ходить за девушкой, как верная собачонка, ноги целовать…
– Нет, я для такой любви не рожден, – уныло проговорил Вадим.
Азар хитровато взглянул на него, но ничего не сказал.
Они подошли к пятистенному дому, Азар постучал в дверь. На крыльцо вышла пожилая женщина, аккуратно одетая, с приятным лицом, всплеснула руками:
– Ой, кого я вижу! Сам новгородский купец пожаловал! Сколько лет, сколько зим!
– Неправда, Казимира, я полгода назад снимал у тебя дом. Неужели забыла?
– Как забыть? А сказала так, потому что соскучилась по добропорядочным, услужливым и веселым людям. Снова на постой?
– А с чем я еще могу прийти к тебе? Примешь нас, морских бродяг?
– Как не принять? Дом пустой. Только я да муж остались. Младшую месяц назад замуж выдала, дом молодоженам поставила. Так что живут отдельно.
– Как же! Помню, помню твою красавицу, сколько раз у меня на коленях играла. Как быстро дети растут!
– Старые старятся, молодые растут. Вся жизнь в этом. Ну, проходи, угощу с дороги. В печи шти мясные готовятся, вместе и пообедаем.
– Как-нибудь потом. Товар надо на место определить да к торговле приступать.
– И сарай, и амбар пусты, занимай.
Они отправились на пристань. Подходя к рынку, Вадим еще издали увидел ту женщину. Стоял пасмурный день, рынок был в тени, но Вадиму показалось, что из-за туч упали на нее солнечные лучи, и она, единственная среди людской толпы, стояла светлая, озаренная. Это было так необычно и поразительно, что он не мог оторвать от нее взгляда. Вадим взглянул на Азара, подумав, что, может, и он видит такое чудо, но тот спокойно шел рядом. «Это мне кажется», – наконец догадался он, и на сердце у него вдруг стало сладко и тревожно.
Вечером Оляпко пригласил Вадима с собой в хоровод. Вадим сначала хотел отказаться, но потом подумал, что может встретить торговку с рынка, и согласился.
Оляпка был забавным парнем. Обладая огромной силой, он был спокойным и покладистым человеком. Ему было все хорошо, он всегда всем был доволен, никогда не жаловался на еду, засыпал, едва щека касалась подушки, не обижался на шутки товарищей, ни с кем не ссорился и со всеми был в добрых отношениях. Они сошлись как-то легко и незаметно, старались быть рядом друг с другом.
Хороводы в Колобжеге собирали молодежь нескольких домов. На улицу выносились скамейки, в руках некоторых парней и девушек оказывались гусли, свирели, бубны, и начиналось веселье. Пелись песни, затевались пляски. Веселье продолжалось, как правило, до полуночи, после чего участники разбредались, кто домой, а кто по укромным местечкам.
К одному из таких хороводов подошли Вадим и Оляпко, встали в сторонке. На них украдкой, но с явной заинтересованностью стали посматривать девушки, зато тотчас насупились парни, кидая косые, ревнивые взгляды. Привычная картина, когда в хоровод приходили чужаки.
Торговки в хороводе не было, и Вадим сразу потерял к нему всякий интерес. Сказал другу:
– Пройдусь по городу. Ты со мной?
– А что так?
– Поищу свою зазнобу.
– А-а-а… Я останусь. Девчонка одна приглянулась.
– Смотри, как бы парни тебе не накостыляли!
– Небось!
Вадим обошел все хороводы. Город был небольшой, дома, как и в Новгороде, стояли в беспорядке, тесно друг к другу, между ними вились кривые улочки, по которым еле-еле телеге проехать. Той, которую он искал, нигде не было. «Да ее и не могло быть, – пришла запоздалая догадка. – Хороводятся шестнадцати-семнадцатилетние, редко кто чуть старше. А торговке наверняка больше двадцати лет!»
Потом пришла совсем ошеломляющая мысль, от которой холодок охватил грудь: может, она замужем? Да, наверняка замужем, так свободно и смело может вести себя только замужняя женщина, но не девушка!
Вконец расстроенный, вернулся к тому хороводу, где оставил своего друга. Издали заметил какое-то непривычное движение. Догадался, кинулся вперед. Парни полуокружили Оляпку и теснили вдоль улицы. Ах, все на одного? Сейчас узнаете, как дерутся новгородские бойцы!
Ворвался в середину, стал раздавать удары направо и налево. Рядом кулаками работал Оляпко. От их ударов парни валились, как снопы. Остальные разбежались кто куда.
Разгоряченные схваткой, возвращались в дом.
– Завтра пойдешь? – спросил Вадим.
– Обязательно. Девушка понравилась. Мне кажется, и я ей тоже.
– Я – с тобой.
– Спасибо. Думаю, они больше не сунутся.
– Могут с соседних улиц позвать.
– Могут. Только для них это будет совсем позорно.
Но все обошлось благополучно. Парни признали силу и умение драться новгородцев, пошли на мир и приняли их в свой хоровод. Оляпко стал провожать девушку, и никто не пытался ему помешать.
Вадим рвался на рынок, но Азар поставил его на целый день охранять корабль. На утро ему было поручено подносить товар на торжище. Выполнив задание, Вадим направился к заветному месту. Он увидел ее издали и не мог оторвать взгляда. Остановился, прислонился к дереву, стал глядеть на нее. Видеть ее было для него неизъяснимым наслаждением. Так бы и глядел, не отрываясь. Вот она повернулась к соседу, что-то сказала. Они оба засмеялись. У нее залучились глаза, она стала еще красивей. Потом присела на стульчик, расправила складки платья, поправила волосы. И тут он заметил, что у нее было две косы. Девушки-славянки носили одну косу, а замужние – две. Значит, у нее была семья, а он приперся и глазеет на нее, как дурак. Вадим уже хотел повернуться и уйти, как она повернула голову и встретилась с ним взглядом. У нее застыла улыбка на губах, а глаза потемнели, лицо стало серьезным и озабоченным. Она отвернулась, потом снова искоса стала смотреть на него. А он понимал, что поступает очень глупо, что надо уйти, иначе станешь посмешищем и не только перед ней, а может, и перед всеми окружающими, но не было сил, ноги будто приросли к земле, она будто захватила его властной рукой за грудь и держала возле себя.
И вдруг женщина улыбнулась, открыто, приветливо. И Вадим, совершенно не думая о том, правильно ли, глупо ли поступает, направился к ней. Остановился напротив, не сводя с нее глаз. Наверно, у него был нелепый вид, потому что она прыснула, но потом спохватилась, прикрыла рот ладошкой и стала исподлобья с интересом и любопытством смотреть на него.
Некоторое время они молчали. Наконец она спросила лукаво:
– Наверно, занял у кого-то денег и пришел приобрести один из моих ножей? Покупай, не ошибешься. Все равно на всем рынке лучших не найдешь!
Он судорожно сглотнул, только кадык задвигался вверх-вниз, но ничего не ответил.
– Но ладно, – продолжала она, – мы решим так. Ты выбираешь приглянувшийся нож, а заплатишь потом. Я тебе верю. Договорились?
Вадим кивнул головой.
– Какой же ты, однако, словоохотливый! Прямо слова не даешь мне сказать! – весело проговорила она. – Мне бы такого зазывалу, я сразу распродала бы свой товар! Может, пойдешь ко мне в помощники?
– Пойду, – разлепил он губы.
– О, да ты и разговаривать умеешь? – шутливо удивилась она. – Тогда становись рядом, будем торговать.
Он занял место возле нее. Торговцы бросили свое дело, наблюдали за ними. Пожилой мужчина, продававший одежду, сказал весело:
– Олислава, какой славный у тебя помощник!
– С таким напарником можно остаться и на ночь торговать! – поддержал тот, у кого было разложено оружие.
Вадим чувствовал себя неловко, он понимал нелепость своего поведения, но ничего не мог поделать с собой: так хорошо было находиться рядом с ней! Он видел ее высокую грудь, заметил, как от волнения раздувались лепестки маленького прямого носика, ему нравились ее густые, немного волнистые волосы. И вдруг его взгляд упал на ее косы, он нахмурился, проговорил глухо:
– Я, пожалуй, пойду.
– Почему? Соседи смутили? Не обращай внимания, это они от скуки скалятся. Пройдет чуточек времени, отвернутся и забудут.
– Да нет. Муж может заявиться.
– Чей муж? – быстро спросила она, глянув ему в глаза.
– Твой.
– А ты боишься?
– Нет. Просто неприятно…
Она рассмеялась. Смех ее легкий, будто ручеек журчит.
– А ты, оказывается, совестливый… Ну так и быть. Нет у меня мужа. Был муж, да вот не стало. Ушел в море с товаром и не вернулся.
«Может, мы его и утопили, – холодея внутри, подумал Вадим. – Но нет, то был датский корабль. Так что к его гибели мы не имеем никакого отношения».
Она отвернулась от него и стала разговаривать с соседями, как видно, давая ему возможность успокоиться и освоиться на непривычном месте.
Вдруг прибежал Оляпко, мельком взглянул на Олиславу, зашептал торопливо:
– Ты чего тут задерживаешься? Азар ищет. Пойдем, а то ругаться начнет.
Азар совершил выгодную сделку, надо было донести товар до дома покупателя. Потом посыпались другие поручения. Освободился Вадим только к вечеру. Олислава уже укладывалась. Он помог ей покидать остатки вещей на телегу, она взяла вожжи, и они тронулись.
– Легкая у тебя рука, – говорила она, изредка кидая на него ласковые взгляды. – Не успел встать в торговый ряд, как налетели покупатели. Сроду такой торговли не было.
– Так я же ушел…