– Вот именно! – саркастически хохотнул тот. – Ясное дело, что прибрал чужое добро за счет своего служебного положения. Он начал «прихватизировать» Судаково, когда еще был замом министра сельского хозяйства области. Для этого, куда только мог, пропихнул своих людей и с их помощью провернул это дело. Одних собственников вынудил продать ему объекты за бесценок, у других просто отнял. Кое-что на халяву подгреб под себя из муниципальной собственности.
– Это как же? – заинтересовался Стас.
– А схема здесь простая… – ухмыльнулся Цуканин. – Став главой, затеял реорганизацию городского хозяйства. Дескать, работает казне в убыток. А для этого, мол, надо бы некоторые объекты акционировать. Акционировал. И тут же по дешевке забрал себе контрольные пакеты акций. Все, теперь это его собственность.
Машина мчалась уже в густых сумерках, оставляя позади себя россыпи огоньков придорожных сел, гулко пролетела по мосту через какую-то речушку, и вскоре впереди из-за поворота показались огни городских пятиэтажек.
Обогнув Судаково по объездной дороге, машина запрыгала по не очень презентабельному, хотя и асфальтированному проселку, а потом, вырвавшись из зеленой теснины верб и осин, помчалась по просторному лугу в сторону, как догадался Гуров, коттеджного поселка здешних толстосумов. На фоне леса, черной зубчатой стеной вонзающегося в уже почти угасшие сполохи заката, светились окна особняков разной архитектуры, площади и этажности.
Когда машина остановилась у высокой железобетонной изгороди, от мощных двустворчатых ворот, судя по всему, сваренных не иначе как из бронелиста, отделилась чья-то фигура и направилась к прибывшим. В луче света, падающего со двора, мелькнула серая милицейская форма. Подойдя к майору Цуканину, мордастенький прапорщик доложил, что согласно распоряжению начальника райотдела несет дежурство у коттеджа бывшего главы района Захарухина.
– …Товарищ подполковник посчитал, что убийцы Дмитрия Семеновича могут вернуться на место преступления и здесь нужен человек, чтобы их задержать… – Заметив на лице еще одного из прибывших мимолетную ироничную улыбку, прапорщик осекся и растерянно спросил: – Я что-то не так сказал?
– Нет-нет, молодой человек, вы все сказали абсолютно правильно, – тронув его за плечо, рассмеялся Крячко. – Просто… Вы уверены, что убийца вернется и попытается пройти на территорию через ворота? Ждать его здесь – все равно что искать потерянные часы под фонарем только потому, что там светлее.
– Но во двор пробраться каким-то другим путем практически невозможно, – пожал плечами прапорщик. – Стена-то, видите, какая? А поверху натянута еще и «колючка».
– Кстати, снаружи, по периметру ограждения, осмотр хорошо провели? – Гуров внимательно посмотрел на Цуканина.
– Ну а как же! И собаку пускали. Нет, следов там никаких. Я не исключаю, что убийца был хорошим знакомым охранников, которые сами пустили его через ворота во двор. Он их тут же вырубил, после чего, пройдя в дом, разделался с хозяином. Ну а потом они с перепугу соврали, будто он был в маске.
– Хм-м… – В междометии Стаса звучало явное сомнение. – Вы себе можете представить знакомого охранников, который пришел к ним в гости, и не домой, а на охраняемый объект? Да, еще… Во сколько был убит Захарухин?
– Около двадцати трех часов… – поняв, что имеет в виду Крячко, неохотно сообщил майор.
– Во как! В двадцать три часа, когда все нормальные люди ложатся спать! Получается, что поздним вечером притащился сюда чувак, типа: привет, кореша, я к вам в гости. И кореша, тут же забыв о своих служебных обязанностях, кинулись открывать ему ворота. Вы в такое можете поверить?
– Ну-у-у… А как могло быть, по-вашему? – с обидой в голосе спросил Цуканин.
– А вот это мы сейчас и попытаемся определить… – ответил за Стаса Гуров, направляясь к воротам. – Скажите, а кто первым увидел, что здесь произошло, и сообщил в милицию?
– Домработница. Она живет здесь же, неподалеку. На работу обычно приходит очень рано, чтобы и убраться, и, если потребуется, приготовить завтрак.
Гуров огляделся по сторонам. Коттедж в свете фонарей являл собой недурно скомпонованное строение, чем-то напоминающее старинную барскую усадьбу. Между воротами и крыльцом дома со ступеньками широкой лестницы белого камня, ведущей к вестибюлю, простирался обширный двор, выстеленный мозаичной плиткой. В центре – какой же барский двор без этого? – устроен фонтан со всевозможными гипсовыми нудистами – амурами, купидонами, сиренами и наядами. Правда, в данный момент он бездействовал, но все равно смотрелся вполне импозантно. Левая сторона двора оформлена ландшафтным дизайнером под ставший чрезвычайно модным японский «сад камней». Правая – обычный сад с обычными фруктовыми деревьями; правда, с первого взгляда было видно, что сад ухоженный и над ним поработала рука опытного садовника.
– А за садом кто ухаживает? – оглянувшись, поинтересовался Лев.
– Из областного НИИ садоводства раз в неделю приезжает один аспирант. Спец – исключительный. А что? – Поправив фуражку, майор вопросительно посмотрел на Гурова.
– Ничего особенного… Просто понравилось, как оформлены деревья. Кстати, а сторожевые собаки здесь есть?
– Говорят, раньше были. Захарухин держал питбуля и двух ротвейлеров. Но месяца два назад произошла совершенно непонятная история. Представляете, без видимых причин питбуль внезапно накинулся на хозяина и вцепился клыками в голень. Хорошо, рядом стоял охранник, он тут же пса и пристрелил. А то неизвестно, чем бы все закончилось. Ну, Захарухин после этого собак враз возненавидел и приказал избавиться и от обоих ротвейлеров. Он даже больше двух недель лежал в больнице, пришлось делать операцию…
– Вот и не верь в знаки свыше… – оглядывая двор, флегматично заметил Крячко.
Как далее рассказал Цуканин, один из выведенных из строя охранников лежал за самым крупным из валунов «сада камней». К моменту появления домработницы он уже успел прийти в себя и ворочался на земле, крепко связанный синтетическим шнуром. Второй был примотан к стулу в гостиной. Рты у обоих были заклеены широкой лентой лейкопластыря. Самого хозяина дома обнаружили в спальне. Захарухин лежал на боку лицом вниз. Его правая рука была поджата под живот, левая откинута в сторону. Ноги полусогнуты, словно он куда-то бежал.
Слушая майора, Гуров внимательно осматривал двор, окна дома, верх бетонного ограждения. Затем все трое прошли через входную дверь в гостиную, где Лев со Стасом осмотрели стул, к которому был привязан охранник. Куски разрезанных домработницей веревок еще утром забрал с собой эксперт в качестве вещдоков.
Как следовало из показаний дежурившего здесь охранника, а также с учетом площади помещения, его обстановки и наличия дверей, скорее всего, неизвестный ориентировался достаточно уверенно, что могло говорить об одном – здесь он уже бывал. Его появления охранник сразу даже не заметил. Тот появился бесшумно, как тень, вынырнувшая из стены. А дальше… Все остальное произошло за долю секунды. Молниеносный удар ногой в голову секьюрити, затем в сплетение и по почкам, после чего для него наступила непроглядная тьма.
Примерно то же самое рассказывал и охранник, дежуривший у ворот. Неизвестный возник позади него словно привидение и негромко свистнул. Пока охранник, недоуменно обернувшись, лихорадочно пытался принять решение – то ли сразу стрелять, то ли вызвать на подмогу напарника, «ниндзя», не дожидаясь его реакции, нанес сокрушительный удар правой в челюсть. И все. Больше охранник ничего не помнил.
Осмотр спальни хотя и не дал каких-то ощутимых результатов, некоторые выводы сделать все же позволил. Посмотрев на очерченные мелом контуры человеческого тела, лежавшего на полу в луже крови, Гуров пришел к неожиданному выводу:
– Не знаю почему, но у меня такое ощущение, что он как будто сам себя пырнул. Смотри, положение тела совсем не такое, какое могло бы быть после удара ножом в сердце. Если только уже после удара его дополнительно толкнули в бок.
– Но опять-таки! – уставившись в пол, хмыкнул Крячко. – Судя по тому, как по паркету растеклась кровь, падал он без каких-либо помех со стороны. И, обрати внимание: скорее всего, нож вошел в сердце, когда он уже лежал.
– Да, если придерживаться версии убийства, тогда придется признать, что его ударили в грудь ножом, но не на всю глубину, – потирая лоб кончиками пальцев, констатировал Гуров. – Скажем, острие ножа лишь слегка зацепило миокард.
– Возможно, потому, что он успел или отшатнуться, или уклониться? – подхватил эту мысль Станислав.
– Не исключено… Что дальше? Страх смерти, болевой шок, ноги подкашиваются, и он валится на пол, последним усилием пытаясь вырвать нож из груди. Но сил уже нет, он падает на рукоять ножа, лезвие пробивает сердце и… Финита ля комедиа.
То и дело переводя взгляд с силуэта, нарисованного мелом, на московских оперов, майор Цуканин явно испытывал серьезные сомнения. Что-то похожее он читал только в книгах Конан Дойла, где Шерлок Холмс по одному лишь окурку мог изложить всю подноготную того, кто его бросил. В жизни таких спецов не встретишь. С чего они взяли, эти двое, что по положению тела убитого можно сделать столь далеко идущие выводы?
– С рукоятки ножа «пальчики» снимали? – повернулся к нему Лев. – Что-нибудь нашли?
– А? Что? – От неожиданности Цуканин сразу и не понял, о чем его спрашивают. – А… да-да!.. Пальцы были, причем самого Захарухина.
– Ну вот, не исключено, что именно так все и происходило, – вновь окидывая взглядом комнату, заключил Гуров. – Надо ведь еще иметь в виду, что в момент убийства здесь находились трое: сам Захарухин, его убийца и женщина. А что, если она и стала причиной убийства?
– Да… Возможно, это и в самом деле была, так сказать, «вендетта по-судаковски», – вскинув палец, предположил Крячко. – Ведь как говорят французы: в любом деле ищи женщину! Скажите, а тот случай с падчерицей Урюпца милиция и прокуратура не взяли на заметку? – прищурившись, посмотрел он на майора.
Цуканин несколько смешался и некоторое время не знал, что ответить. Затем, откашлявшись, скомканно пояснил:
– Вообще-то нет… А-а-а… Какая в этом была необходимость? Официального заявления от Урюпца, матери его падчерицы и самой якобы потерпевшей не поступало. А так… Мало ли что кто-то ляпнет подшофе?
– Поня-а-а-тно… – саркастично улыбнулся Гуров. – Обычная российская практика: начальник – как жена Цезаря, в любом случае вне подозрений. И последнее. Домработница, члены семьи Захарухина имущество осматривали? Из дома ничего ценного не пропало?
– Как ни странно, нет… – досадливо вздохнул майор. – Картины, украшения, антиквариат – все на месте.
Опера вновь понимающе переглянулись. Картина произошедшего все больше и больше напоминала сведение каких-то личных счетов.
Поскольку на часах было уже около десяти вечера и все трое успели основательно вымотаться, решили отправиться восвояси, отложив все прочие дела на завтра. К гостинице Лев и Станислав прибыли ближе к одиннадцати. Выпив чаю в гостиничном кафе, они отправились в свой номер. А поднявшись на третий этаж, увидели в коридоре у своего номера какого-то мужчину средних лет в респектабельном костюме, выглядевшего вальяжно и уверенно.
– Похоже, к нам гости… – покосившись в сторону Гурова, негромко обронил Станислав.
– Похоже на то… – усмехнулся Лев.
При появлении оперов незнакомец повернулся к ним и, учтиво склонив голову, произнес хрипловатым баском:
– Добрый вечер, господа! Извините за столь поздний визит. Позвольте представиться – Андрей Степанович Медянов, предприниматель. Я по поводу того расследования, которое вам поручено провести.
– Проходите… – открыв дверь номера, пригласил Гуров.
Как оказалось, Медянов прибыл «от имени и по поручению» предпринимателей города Судаково, где он сам имел колбасный цех, плодоовощную базу и городской рынок. По словам гостя, все «видные люди города» очень огорчены убийством «замечательного человека и прекрасного руководителя», в связи с чем сегодня днем ими было принято решение оказывать всяческое содействие в раскрытии этого преступления. Прежде всего все без исключения взяли на себя обязательство сообщать милиции любую информацию, которая им вдруг станет известна. Во-вторых, дабы следствие ощущало, так сказать, заинтересованность общественности, было решено выплатить премию в сумме одного миллиона рублей операм, сумеющим найти и заказчиков, и исполнителей убийства.
– …Деньги будут вручены наличными без задержек и проволочек, – заверил Медянов.
– Андрей Степанович, а вручение денег какими-либо дополнительными условиями не сопровождается? – без тени иронии поинтересовался Лев.
– Ну, что вы! – скромно улыбнулся гость. – Какие могут быть условия? Условие только одно – найти виновных в смерти Дмитрия Семеновича. Хотя… Есть частная просьба районного предпринимательского актива: когда станут известны имена виновных, сообщить нам об этом. И только лишь… Нет-нет, мы собой закон не подменяем и о каких-либо демаршах в отношении преступников даже не помышляем. Просто хотелось бы как можно раньше узнать о том, что злодеи схвачены и справедливость восторжествовала. Для нас это очень важно!
– Мы подумаем, – все так же нейтрально произнес Гуров.
– Конечно, конечно! – Медянов сунул руку в карман. – Вот моя визитка. Если будет в чем-то нужда, не стесняйтесь, звоните в любое время дня и ночи.
Вежливо откланявшись, гость с достоинством удалился. Некоторое время опера сидели, молча глядя друг на друга.
– Ну, и что ты об этом всем думаешь? – наконец заговорил Станислав.
– Предложение, как иногда это называют, мутноватое какое-то… – задумчиво усмехнулся Гуров. – Не удивлюсь, если по ходу расследования сумма «премии» начнет расти. И предлагает нам этот куш некий «предпринимательский актив». Заня-а-а-тно… На мой взгляд, сам Медянов к убийству Захарухина отношения не имеет. Но интерес его вовсе не в торжестве справедливости. Возможно, усопший унес с собой некую секретную информацию, которую у него мог выведать убийца. Или же располагал какой-то вещью копеечной стоимости, но в реальности фантастически дорогой.
– Что ты имеешь в виду?
– Скажем, это может быть флеш-карта или компакт-диск с информацией, которая, как известно, иногда дороже всех сокровищ. Например, убойный компромат на тот же «предпринимательский актив» или информация о местонахождении чего-то очень ценного. Возможны и другие варианты. Ты же слышал, что и домработница, и жена… теперь уже вдова Захарухина, не заметили, чтобы из коттеджа что-то пропало. А этот «скромный» домик, обрати внимание, не хуже Лувра или Эрмитажа набит до краев всевозможными ценностями.
– То есть тем или теми, кто отправил Захарухина на тот свет, двигала не алчность и голая корысть, – зевнув, Крячко устало повел плечами, – а какие-то пока не очень понятные мотивы. Но какие? Может быть, с ним и в самом деле кто-то расквитался за его былые проделки? Я так понял, мужик кобелировал направо и налево, причем не считаясь ни с какими условностями. Кстати, высокоморальный ты наш! Оцени, родной: хоть ты меня постоянно и пилишь за то, что я якобы погряз в разврате, в сравнении с этим уездным производителем я, можно сказать, образец добродетели.
– Уже заметил… – улыбнулся Лев. – Но внесу небольшое уточнение. Я тебя не пилю, а корректирую твои жизненные ориентиры.
– Чего-чего? – Стас с деланым недоумением выпучил глаза. – Ты сам-то хоть понял, что сейчас загнул? Я, ей-богу, «не догоняю»…
– Да иди ты! – Гуров засмеялся и поднялся со стула. – Балабол! Все, спать пора. Завтра давай поступим так – ты встречаешься с вдовой и охранниками, а я беру на себя домработницу, Урюпца и его семью. Не худо бы и подноготную усопшего изучить поподробнее.
– Мне кажется, стоит собрать информацию и о бандитах, которые «рулят» в Судакове, – плюхнувшись в постель, отметил Крячко.
– Не помешает… Спокойной ночи! – выключив свет, из своего угла откликнулся Лев.