Даже златокожие с Эрона! Они рождались, проживали свой век, любили, производили потомство, как и все остальное человечество. Глупо утверждать свое превосходство на основании особой пигментации кожи и цвета волос.
Так, с веками, все больше и больше тревожил человечество вопрос: кого же можно назвать сверхчеловеком?
Златокожие знали ответ…
Глава 6. БЕГСТВО
Хорн, затаив дыхание, наблюдал за происходящим на помосте. На площади наступила гробовая тишина – она длилась совсем недолго, пока Вендре, встав на колени и припав к телу отца, не подняла заплаканное лицо…
Затем начался хаос!
Главы директоратов отшатнулись от убитого, только Вендре по-прежнему сжимала в руках его голову. Неожиданно она бросила взгляд в сторону, откуда, по ее расчетам, могла прилететь пуля. Хорн сразу убрал пистолет, сунул его под мышку. Его удивлению не было предела. Во взгляде женщины он прочитал благодарность!.. Однако теперь было не до сантиментов. Группы гвардейцев уже шустро двигались в ту сторону, где, по прикидкам, мог скрываться снайпер. Денебские копьеносцы тут же окружили на помосте правителей Эрона, прикрыв их своими телами. Последнее, что успел разглядеть Хорн, – это неподвижное тело гигантского черного пса, на котором приехал Душан. По-видимому, пуля, пронзив грудь Кохлнара, угодила в собаку.
В этот момент над площадью прозвучал громовой голос. «Это голос Душана», – сразу определил Хорн.
Тот вкратце и точно обрисовал случившееся, потом отдал распоряжения. Всем оставаться на своих местах, всякое движение запрещено. Двигаться позволено только гвардейцам и сотрудникам службы безопасности. Все они должны немедленно собраться у подножия монумента и поступить в распоряжение своих командиров. Катера, до сих пор безмятежно летавшие в воздушном океане, начали суетливо нырять к причальным шлюзам крейсеров и транспортников, к которым были приписаны. Кое-какие боевые корабли начали лениво всплывать в чистое небо. Группы гвардейцев, работая быстро и слаженно, принялись охватывать кольцом площадь. Поисковые отряды бросились в прилегавшие руины. Те же гвардейцы, что направлялись в сторону Хорна, уже добрались до опущенного трапа, ведущего на борт корабля, с которого спустилась Вендре.
– Генеральный управляющий мертв, – спокойно произнес Душан. Голос его прогремел над всей округой.
Только теперь до Хорна окончательно дошло, что он сделал. Все досужие рассуждения испарились сами собой. Он вдребезги разбил символ крепости Эрона – представителя его верховной власти. Он поднял руку на святое. Он, Хорн, посягнул на всесилие и безнаказанность, которым поклонялись златокожие. Он убил в них веру и надежду… За это его ждало суровое и неотвратимое наказание.
Психологический фактор также важен для спокойствия империи, как и технические атрибуты – количество боевых кораблей, заметное превосходство в вооружении. Всего этого у Эрона было вдосталь. Если прибавить к этому списку межзвездные туннели, то превосходство становилось подавляющим. Собственно, все это давало златокожему на
«А за спиной, – Хорн нашел в себе силы усмехнуться, – смерть. Впереди – неизвестность. Передо мной – провал, где до дна очень далеко. Выбирай!» Он собрался с силами и, стиснув зубы, не глядя под ноги, перебрался на другой край. Здесь уже не мог сдержать рвущийся из груди ужас. Паника вновь охватила его – он сломя голову бросился бежать. Успокоило его легкое зыбкое мерцание, открывшееся впереди. Дневной свет – вот что мгновенно и напрочь избавило от страха. Прежние хладнокровие и сметка вернулись к нему. Он не торопясь затушил факел, затем спрятал его – зачем, не смог бы объяснить. Так, для порядка…
Долго он сидел перед выходом из туннеля – прислушивался, приглядывался, принюхивался. Вокруг все было спокойно. Сердце билось ровно, в руках ощущалась прежняя сила. Он сидел, приглядывался к пустыне и все раздумывал, что же случилось с ним в подземелье. Словно он был не он. Теперь все вернулось на круги своя.
Перед ним сразу за зарослями колючника открывалась небольшая зеленая долина, половина ее скрывалась в красноватой пыли. Солнечный круг уже почти касался вершин выступающих скал – еще немного, и светило уйдет на покой. Наступит ночь. Это его время. Хочешь не хочешь, но он должен пересечь пустыню за одну ночь. Другого шанса не будет. Итак, если прежде пустыня была ему врагом, то теперь – по крайней мере, на эту ночь – она станет ему другом.
Однако прежде всего он должен поесть. Этот день окончательно вымотал его. Желудок сводит от голода… Надо запастись силенками.
Он еще раз внимательно оглядел открывшийся его взору оазис. Удивительно, как он мог сохраниться в пустыне. Ответ был прост. Хорн вспомнил струившуюся по особым желобкам, проложенным на полу в туннеле, воду. На выходе было сухо, значит, вода где-то пробила себе другой путь. Осторожно, затаив дыхание, он выбрался из кустов и принялся спускаться по каменистому склону. Точно – из-под нависшего обломка скалы выбивался ручеек и бежал вниз в небольшую ложбину, густо поросшую кустарником. Там даже виднелось несколько деревьев. Хорн забрался поглубже в заросли, понаделал из лиан и срезанных веточек силков, расставил их по всей долине, тщательно замел свои следы, потом отправился вниз по течению. Скоро он набрел на небольшое озерко, образовавшееся возле запруды, сложенной из опавших древесных стволов, веток и нанесенных сверху камней. Тут же на берегу, под сенью пышно разросшегося дерева, он скинул сапоги, ветхую, разорванную в нескольких местах рубашку, прочую одежду и погрузился в воду. Купался долго – никак не мог заставить себя вылезти на берег. Долго оттирал жирной грязью тело, нырял, фыркал от удовольствия. Наконец решил – хватит! На берегу, снова водрузив на тело тяжелый пояс с деньгами, накинув на плечи рубашку, натянув штаны, он почувствовал себя заново родившимся. Теперь бы поесть… Но прежде побриться. Щетина раздражала его. Он глянул на свое изображение в спокойной воде, достал карманный нож, наточил его на плоском камне и взялся за дело. Минут через пятнадцать Хорна было не узнать – щеки, подбородок были иссиня-белы, что особенно заметно на фоне смуглого лба и носа; И рот у него оказался совсем не плох. Красивый, чувственный изгиб губ… Хорн одобрил свое отражение. Вот только сохранить бы это личико в целости и сохранности. Дожить бы до лучших времен!..
Ему страстно захотелось жить – до истерики, до жгучего желания завопить, объявить во всеуслышание, что они не смеют касаться его такого молодого, крепкого тела! Не смеют бить дубинками по такой разумной, удачливой голове, которая выдумала все эти хитрости. Ему нельзя ломать ни руки, ни ноги, нельзя бить по животу. Молодой здоровый эгоизм проснулся в нем, заговорил в полный голос и тут же увял. Стоит только попасть к ним в руки, и дубинками ему тогда не отделаться… Это была жуткая мысль, нельзя было давать ей волю. Хорн вздохнул, подумал о том, что он сотворил нечто такое, что считалось невыполнимым в принципе, так что и наказание ему выпадет соответствующее. Но для этого его надо сначала поймать, а в этом он им не помощник. Ловите, дяди. Поймаете – я ваш, а пока…
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru