X. ЧЕЛОВЕК И ЕГО ДРУГ
Человек поссорился со своим другом.
«Я так в тебе ошибся», сказал человек.
И друг отвернулся от него и ушел.
Немного спустя они оба умерли и предстали вместе перед великим белым Престолом Мира. Другу показалось, что дела принимают дурной оборот, но человек некоторое время сохранял хорошее настроение.
«Я вижу здесь какое-то упоминание о ссоре», сказал судья, глядя в свои записи. «Кто из вас был неправ?»
«Он», сказал человек. «Он плохо говорил обо мне у меня за спиной».
«Так ли это?» сказал судья. «И как же он говорил о твоих соседях?»
«О, у него всегда был такой длинный язык», сказал человек.
«И ты избрал его себе в друзья?» — вскричал судья. «Мой дорогой, нам здесь не нужны дураки».
И тогда человек был брошен в яму, а друг громко рассмеялся во тьме и остался, чтобы ответить на другие обвинения.
XI. ЧИТАТЕЛЬ
«Я отродясь не читал такой нечестивой книги», сказал читатель, бросая книгу на пол.
«Не стоит меня швырять», сказала книга. «Вы просто получите меньше у букиниста, а я ведь себя не писала».
«Это правда», сказал читатель. «Мои претензии — к твоему автору».
«Ну хорошо», сказала книга, «вам не стоит покупать его треп».
«Это правда», сказал читатель. «Но я думал, что он веселый писатель».
«Я так считаю», сказала книга.
«На мой взгляд, ты должна быть совершенно другой», сказал читатель.
«Давай я расскажу тебе одну историю», сказала книга. «Два человека после кораблекрушения попали на необитаемый остров; один из них притворялся, что он оказался дома, другой признал…»
«О, знаю я такие истории», сказал читатель. «Они оба умерли»
«В точности так», сказала книга. «Без сомнения так. И все остальные».
«Это правда», сказал читатель. «Попробуй на сей раз пойти немного дальше. А когда они все умерли?»
«Они оказались в руках Бога, так же, как и прежде», сказала книга.
«Хвастать особенно нечем, по-твоему», воскликнул читатель.
«Ну, и кто нечестив теперь?» сказала книга.
И читатель бросил ее в огонь.
От розги трус бежать привык, Его пугает бога грозный лик.
XII. ГРАЖДАНЕ И ПУТЕШЕСТВЕННИК
«Оглядись», сказал гражданин. «Это самый большой рынок в мире».
«О, разумеется, нет», сказал путешественник.
«Что ж, возможно, не самый большой», сказал гражданин, «но самый лучший».
«И здесь вы определенно неправы», сказал путешественник. «Могу сказать вам…»
Они закопали пришельца под покровом ночи.
XIII. УДИВИТЕЛЬНЫЙ ПРИШЕЛЕЦ
Когда-то прибыл на землю посетитель с соседней планеты. И его встретил на месте приземления великий философ, который должен был все показать гостю.
Прежде всего они прошлись по лесу, и пришелец осмотрел деревья. «Что это у вас здесь?» — спросил он.
«Это всего лишь растения», сказал философ. «Они живые, но совсем не интересные».
«Я ничего не знаю об этом», сказал пришелец. «У них, кажется, очень хорошие манеры. Они никогда не разговаривают?»
«Они лишены этого дара», сказал философ.
«Все-таки мне кажется, что я слышу их пение», сказал его спутник.
«Это — всего лишь ветер среди листьев», сказал философ. «Я объясню вам теорию ветров: будет очень интересно».
«Хорошо», ответил пришелец, «жалко, что я не знаю, о чем они думают».
«Они не могут думать», сказал философ.
«Я ничего об этом не знаю», откликнулся незнакомец: и затем, положив руку на ствол, добавил: «Мне нравится этот народец».
«Это вообще не люди», сказал философ. «Пойдем дальше».
Затем они прошли по лугу, где были коровы.
«Это очень грязные люди», сказал пришелец.
«Это вообще не люди», сказал философ; и он объяснил, что представляет собой корова с научной точки зрения; эти объяснения я позабыл.
«Мне это безразлично», сказал пришелец. «Но почему они никогда не смотрят вверх?»
«Потому что они травоядные», пояснил философ; «а жить на одной траве, которая не слишком питательна, довольно тяжело; им требуется уделять столько внимания еде, что у них не остается времени, чтобы думать, говорить, осматривать пейзаж или содержать себя в чистоте».
«Ну», сказал пришелец, «это, без сомнения, тоже способ выживать. Но я предпочитаю людей с зелеными головами».
Затем они вошли в город, и улицы были полны мужчинами и женщинами.
«Очень странные люди», сказал пришелец.
«Это люди величайшей нации в мире», сказал философ.
«В самом деле?» — удивился пришелец. «А с виду не похоже».
XIV. ЛОМОВЫЕ ЛОШАДИ И ВЕРХОВАЯ ЛОШАДЬ
Две ломовые лошади, жеребец и кобыла, прибыли на Острова Самоа и оказались на одном поле с верховым скакуном. Они боялись подойти к нему, потому что видели, что это был верховой конь, и полагали, что он не станет говорить с ними. А верховой конь никогда не видел таких огромных существ.
«Это, должно быть, великие вожди», подумал он и вежливо приблизился к вновь прибывшим. «Леди и джентльмен», сказал он, «я понимаю, что вы — из колоний.
Я адресую вам свои наилучшие пожелания и от всего сердца желаю хорошо провести время на островах».
Переселенцы посмотрели на него искоса и посовещались друг с другом.
«Кем он может быть?» — сказал жеребец.
«Он кажется подозрительно вежливым», сказала кобыла.
«Я не думаю, что он занимает высокий пост», сказал жеребец.
«Готова поспорить, это всего лишь туземец», сказала кобыла.
Потом они повернулись к скакуну.
«Иди к дьяволу!» — сказал жеребец.
«Удивляюсь твоей наглости! Надо же — беседовать с такими персонами, как мы!» — воскликнула кобыла.
Верховой конь ушел в одиночестве. «Я был прав», сказал он, «это великие вожди».
XV. ГОЛОВАСТИК И ЛЯГУШКА
«Стыдись», сказала лягушка. «Когда я была головастиком, у меня не было хвоста».
«Так я и думал!» сказал головастик. «Ты никогда не была головастиком».
XVI. В ЭТОМ КОЕ-ЧТО ЕСТЬ
Местные жители поведали ему множество историй. Например, они предупредили его о доме из желтого тростника, скрепленном черными нитями греха: любой, кто касался этого дома, немедленно становился добычей Акаанги, и передавался румяной Миру, и одурманивался напитком мертвых, и поджаривался в печи и поедался пожирателями мертвых.
«В этом нет ни слова правды», сказал миссионер.
Был на том острове залив, прямо-таки прекрасный с виду залив; но, по словам местных жителей, купаться там было смертельно опасно. «В этом нет ни слова правды», сказал миссионер; и он пришел в залив и стал там купаться.
Тут его подхватил водоворот и унес к рифу. «Ого!» — подумал миссионер, «кажется, кое-что в этом все-таки есть». И он стал грести сильнее, но водоворот уносил его. «Меня этот водоворот не одолеет», сказал миссионер; и как только он это произнес, то увидел дом, поднятый на сваях над уровнем моря; он был построен из желтого тростника, тростинки соединялись друг с другом черными нитями греха; к двери вела лестница, и вокруг дома висели тыквы. Он ни разу не видел ни такого дома, ни таких тыкв; и водоворот принес человека к лестнице. «Это любопытно», сказал миссионер, «но в этом ничего особенного нет». И он ухватился за нижнюю ступень лестницы и поднялся наверх. Это был прекрасный дом; внутри не оказалось ни души; и когда миссионер оглянулся назад, он не увидел никакого острова, там были только морские волны. «Странно вышло с островом», сказал миссионер, «но чего мне бояться? Ибо со мной — истина». И он решил прихватить с собой тыкву, поскольку он очень любил разные диковинки. Но стоило ему положить руку на тыкву, в тот же миг все, что он видел, все, что его окружало, лопнуло, как пузырь, и исчезло; и ночь сомкнулась над ним, и воды, и сети; и он лежал беспомощный, как пойманная рыба.
«Телу может показаться, что во всем этом кое-что есть», сказал миссионер. «Но если эти истории истинны, удивляюсь, что же станется с моими истинами!»
И тогда ночной мрак был развеян пламенем факела Акаанги; и уродливые руки начали ощупывать сети; и миссионера схватили двумя пальцами, и отнесли его, промокшего насквозь, сквозь ночь и тишину к печам Миру. И румяная Миру сидела у огня печей; и рядом сидели ее четыре дочери и делали напиток мертвых; и сидели там пришельцы с островов живых, мокрые и рыдающие.
Это было самое ужасное место, в которое когда-либо попадали люди. Но из всех, кто когда-либо оказывался там, миссионер был наиболее расстроен; и вдобавок ко всем прочим неприятностям, человек рядом с ним оказался новообращенным из его же паствы.
«Ага», сказал новообращенный, «так и вы здесь оказались наравне со всеми? А как же с вашими историями?»
«Кажется», сказал миссионер, заливаясь слезами, «в них нет ни слова правды».
Но к тому времени напиток мертвых был готов, и дочери Миру начали декламировать на древний мотив: «Исчезли зеленые острова и яркое море, солнце, и луна, и сорок миллионов звезд, и жизнь, и любовь, и надежда.
Впредь больше ничего, только сидеть ночью, и молчать, и глядеть, как пожирают ваших друзей; ибо жизнь — обман, и повязка сорвана с ваших глаз».
И когда пение закончилось, одна из дочерей вышла вперед с миской в руках. Желание вкусить этого напитка родилось в груди миссионера; он мечтал об этом, как пловец мечтает о земле, как жених мечтает о невесте; и он протянул руку, и взял кубок, и собирался выпить. Но затем он все вспомнил и отодвинул сосуд.
«Пей!» пропела дочь Миру. «Нет напитка, подобного напитку мертвых, и испить его один раз — награда за всю жизнь».
«Благодарю вас. Пахнет превосходно», сказал миссионер. «Но я сам - человек с синей лентой; и хотя я знаю, что даже в нашей собственной конфессии имеются расхождения, я всегда придерживался мнения, что этот напиток следует запретить».
«Как!» — вскричал новообращенный. «И ты собираешь соблюдать табу в такое время? Ты же всегда был так настроен против запретов, когда был жив!»
«Против запретов других людей», сказал миссионер. «А не против моих собственных».
«Но все ваши слова — неправда», сказал новообращенный.
«Похоже на то», ответил миссионер, «и я не могу ничего с этим поделать.
Но нет повода нарушать мое слово».
«Никогда ни о чем подобном не слыхала!» — воскликнула дочь Миру.
«Скажи, чего же ты хочешь добиться?»
«Не в том дело», сказал миссионер. «Я требовал этого от других и не собираюсь нарушать слово сам».
Дочь Миру была озадачена; она пошла и рассказала все матери, и Миру прогневалась; и они вмести пошли и рассказали все Акаанге. «Я не знаю, что с этим поделать», сказал Акаанга; и он явился побеседовать с миссионером.
«ЕСТЬ такие понятия, как правильно и неправильно», сказал миссионер; «и ваши печи не могут этого изменить».
«Дайте напиток остальным», сказала Акаанга дочерям Миру. «Я должен немедленно избавиться от этого морского законника, а то будет еще хуже».
В следующее мгновение миссионер оказался среди морских волн, и прямо перед ним на берегу острова высились пальмовые деревья. Он с удовольствием подплыл к берегу и вышел на землю. У миссионера было немало поводов для размышлений.
«Я, кажется, ошибался в некоторых вопросах», сказал он. «Возможно, здесь почти ничего и нет, как я и предполагал; но все же кое-что в этом есть. Буду же довольствоваться этим».
И он зазвонил в колокольчик, оповещая о начале службы.
МОРАЛЬ
Деревья ломаются, падают камни,
Пыль с алтарей летит,
С церквей срываются ставни,
А евангелист стоит.
И так, всегда, понятно почему,
Ведь правда — вот опора ему.
XVII. ВЕРА, ПОЛУВЕРА И БЕЗВЕРИЕ
В давние времена отправились в паломничество три человека; один из них был священником, другой добродетельным человеком, а третий был просто старым бродягой с топором.
В пути священник заговорил об основах веры.
«Мы обретаем доказательства нашей религии в делах природы», сказал он и ударил себя в грудь.
«Это правда», сказал добродетельный человек.
«У павлина скрипучий голос», сказал священник, «как всегда говорилось в наших книгах. Как приятно!» — воскликнул он таким голосом, как будто собирался разрыдаться. «Как успокоительно!»
«Мне не нужны такие доказательства», сказал добродетельный человек.
«Тогда у тебя нет разумной веры», сказал священник.
«Истина велика и она возобладает!» — воскликнул добродетельный человек.
«Есть вера в моей душе; уверен, есть вера и в сознании Одина».
«Это всего лишь игра слов», возразил священник. «Целый мешок такого хлама — ничто по сравнению с павлином».
Как раз тогда они проходили мимо деревенской фермы, где был павлин, сидевший на жерди; птица открыла рот и запела соловьиным голосом.
«Что вы теперь скажете?» спросил добродетельный человек. «А меня все это не остановит! Истина велика и она возобладает!»
«Чтоб дьявол унес того павлина!» сказал священник; и еще мили две он был мрачен.
Потом они достигли алтаря, где Факир показывал чудеса.
«Ах!» сказал священник, «вот подлинные основы веры. Павлин был всего лишь средством. Вот основа нашей религии».
И он ударил себя в грудь и застонал, как будто его терзали колики.
«А с моей точки зрения», сказал добродетельный человек, «все это имеет такое же значение, как павлин. Я верю, потому что вижу, что Истина велика и она возобладает; и этот Факир может продолжать свои фокусы до Судного Дня и не подействует на такого человека, как я».
Тут Факир настолько разозлился, что его рука задрожала; и вот! - посреди чуда из его рукава выпали карты.
«Что вы теперь скажете?» спросил добродетельный человек. «А меня все это не остановит!»
«Дьявол побери этого Факира!» вскричал священник. «Я в самом деле не вижу ничего хорошего в том, чтобы продолжать это паломничество».
«Не стоит унывать!» — воскликнул добродетельный человек. «Истина велика и она возобладает!»
«Если вы совершенно уверены, что она возобладает», сказал священник.
«Даю слово», сказал добродетельный человек.
Так что священник двинулся дальше с легким сердцем.
Наконец явился гонец и поведал им, что все пропало: что силы тьмы осадили Небесные Чертоги, что Один должен умереть и что зло торжествует.
«Я был обманут», вскричал добродетельный человек.
«Теперь все пропало», сказал священник.
«Интересно, не поздно ли еще договориться с дьяволом?» — спросил добродетельный человек.
«О, я надеюсь, что нет», сказал священник. «Во всяком случае, мы можем попытаться. Но что вы там делаете с вашим топором?» обратился он к бродяге.
«Я иду умереть с Одином», ответил тот.
XVIII. ПРОБНЫЙ КАМЕНЬ
Король был человеком, который казался всему миру великолепным; его улыбка была сладка как мед, но его душа была мала как горошина.
У него было два сына; младший сын был его любимцем, а старший был тем, кого он боялся. Однажды утром барабан застучал в их обиталище прежде, чем настал день; и Король отправился в путь с двумя сыновьями, и храброе воинство следовало за ними. Они ехали два часа и достигли основания коричневой горы, склоны которой были очень крутыми.
«Куда мы едем?» — спросил старший сын.
«За эту коричневую гору», сказал Король и улыбнулся сам себе.
«Мой отец знает, что делает», сказал младший сын.
И они ехали еще два часа, и достигли берега черной реки, которая была невиданно глубокой.
«И куда же мы едем?» — спросил старший сын.
«За эту черную реку», сказал Король и улыбнулся сам себе.
«Мой отец знает, что делает», сказал младший сын.