Его кремовая хлопчатобумажная рубашка с короткими рукавами не была застегнута на верхнюю пуговицу – верный признак того, что он всегда куда-то спешит. Стетоскоп теперь небрежно выглядывал из верхнего кармана. Когда он успел его туда положить?
«Прекрасное возвращение, ничего не скажешь», – с горечью подумала она.
Персонал больницы, видимо, думал иначе.
– Да, провидение явно не на моей стороне, раз я оказалась здесь, – проговорила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. И удивилась, что вообще смогла что-то выговорить.
– А вот тут вы ошибаетесь, провидение милосердно к вам, – сказал доктор, обнажив в широкой улыбке ровные белые зубы, и показался ей удивительно симпатичным и дружелюбным. Она никогда не видела таких обаятельных врачей. – В другой больнице у вас под головой была бы комковатая подушка, и вас лечили бы касторовым маслом и пиявками.
– А здесь по-другому? – спросила она.
– В нашей больнице мы используем касторовое масло лишь в крайних случаях, пиявок не держим, и на каждой кровати у нас по две мягкие подушки. И, к тому же, если бы не ваш ангел-хранитель, вы бы пострадали гораздо сильнее. Вы могли бы вообще не выжить. А теперь вам совершенно не о чем беспокоиться. Лежите в отдельной шикарной палате. – Он обвел рукой помещение. Рука была красивой, а вот палата не очень. – Смотрите, какая роскошь!
Фил не смогла сдержать улыбки. В палате стояли две кровати. На отдельную и шикарную она никак не тянула. Дверь, ведущая в коридор, всегда открыта, стол дежурной медсестры как раз напротив, и оттуда прекрасно просматривается и ее кровать, и она сама. Быть под постоянным надзором? И это роскошь?
– И еще провидение позаботилось о том, чтобы ваше пребывание здесь было для вас бесплатным, – добавил он. – Тем более что, согласно вашим документам, у вас есть туристическая страховка.
Ее документам?
Почему-то упоминание о документах смутило ее. Фил ничего не ответила. Ей нужно было все хорошенько обдумать, прежде чем продолжать разговор. Она взглянула на доктора Чейза, и он ответил ей теплым, спокойным взглядом, не стал ее торопить, позволяя собраться с мыслями. Казалось, он и сам никуда не торопится – у него масса свободного времени.
– Доктор Чейз? – донесся из коридора женский голос. Наверное, медсестра.
– Я занят, работаю в голубом боксе, – ответил он. И, пододвинув стул к ее кровати почти вплотную и развернув спинкой вперед, уселся на него верхом.
Такая поза придавала любому разговору непринужденную дружелюбность. Просто беседуют два хороших знакомых. Это была чисто мужская уловка, одна из тех, которые ее неизменно восхищали. Доктор почувствовал, что она все еще скованна, и решил таким образом разрядить обстановку. Теперь ничто не мешало откровенному разговору.
– Вы находитесь под особым наблюдением, – сказал он, положив локти на спинку стула и подперев ладонями подбородок, его домашняя поза смягчила неприятные слова, – ведь вы пытались покончить жизнь самоубийством. – Он строго на нее посмотрел и продолжал: – Но у нас нехватка служащих. Надеюсь, вы не собираетесь опять совершить какую-нибудь глупость?
Его слова показались Фил немного обидными.
– Прошлой ночью у Оливии Мэтченс, одной очень милой пожилой женщины, случился сердечный приступ. Ее необходимо перевезти в Сидней, но пока не получается, потому что у нас нет ни одной, должным образом оборудованной, свободной машины. Я бы хотел, чтобы при ней неотлучно находилась медсестра. Но всему персоналу приходится наблюдать за вами.
– За мной не нужно наблюдать, – возмутилась Фил.
– Отлично, но тогда поклянитесь, что не нарушите своего обещания? – Он опять улыбнулся.
О, какая у него улыбка! Просто потрясающая! Она действует лучше всяких лекарств. Вот теперь Фил почувствовала себя окончательно спасенной. Страшный сон наконец закончился, она проснулась и готова жить дальше. Ради встречи с человеком, так улыбающимся ей, стоило провести целую ночь в холодной воде.
– Но имейте в виду, если вы нарушите свое слово, лечение тюленьим жиром вам гарантировано, – предупредил он серьезно, его улыбка угасала. Казалось, он дразнит ее.
Она понимала, что должна ему что-то ответить.
– Я не собираюсь больше делать глупостей, – попыталась она сказать твердо, так, чтобы он поверил ей, но слова прозвучали тихо и были, скорее, похожи на шепот.
– Простите?
– Я не буду пытаться покончить жизнь самоубийством, – повторила она громко. Получилось даже слишком громко. В коридоре наступила тишина, а ей стало так стыдно, что она уткнулась лицом в подушку.
– Ваша мать с ума сходит от беспокойства за вас. Сейчас она направляется в аэропорт Хитроу, – поведал ей доктор Чейз. – И с ней едет мужчина по имени Роджер. Их самолет будет через два часа, и, если вы хотите, я еще успею отговорить их лететь сюда.
Девушка так резко к нему повернулась, что одеяло слетело на пол, и в ужасе уставилась на него.
– Моя мама и Роджер?
– Кажется, они всерьез беспокоятся за вас. Им сообщили, что сейчас вы в безопасности, но вся эта ситуация сильно их испугала.
– Прекрасно!
– Но с вашей стороны это слишком.
– Слишком сурово? Я так не считаю. Моя мама все еще хочет, чтобы я вышла замуж за Роджера.
– Да, запутанная история, – сказал доктор, но в его тоне прозвучала скрытая радость. Из коридора послышались голоса – господи, как некстати! – он посмотрел на часы и нахмурился. – Ну, хорошо, бросьте эти пустые сомнения и порадуйте вашу маму и Роджера. Не понимаю, что вас тут не устраивает?
– Да нет, меня все устраивает.
Он окинул ее странным взглядом, не понятно, чего в нем было больше: сочувствия или насмешки.
– Знаете, а мне кажется, что вас не устраивает в этой ситуации все.
Она опять задумалась. Его взгляд смягчился, но стал каким-то слишком настойчивым. Доктор дал ей несколько минут, чтобы она могла собраться с мыслями и ответить ему. Но ей хотелось самой получить от него ответы на мучавшие ее вопросы. Она видела, что им движет всего лишь праздное любопытство, но ничего не могла противопоставить очарованию его спокойных умных глаз.
– Моя грудь… – смущенно начала она.
– У вас было много воды в легких. Мы сделали вам рентген. Но это всего лишь океанская вода без всяких примесей, а вы здоровая молодая женщина. Не думаю, что у вас будут из-за этого проблемы со здоровьем. На всякий случай мы пропишем вам курс антибиотиков и воздушные подушки, пока ваши легкие полностью не очистятся. Вот почему вам пока трудно дышать, и вы испытываете некоторый дискомфорт. Кроме того, мы пропишем вам мочегонное средство, чтобы ваш организм поскорее очистился. И если вы будете выполнять все инструкции, то быстро поправитесь.
– Мои руки…
– А это из-за ремней безопасности, – объяснил доктор. – Нам пришлось прикрепить их к рукам, чтобы вытянуть вас наружу.
– Кому это нам?
– Спасательной команде Северного побережья Нового Южного Уэльса.
Это название вызвало в ее мозгу неясные ассоциации. Кажется, прошлой ночью, кто-то уже говорил эту фразу – может быть, в вертолете.
– Вы очень переохладились.
Теперь он переключил свое внимание на нижнюю половину ее тела, затем, приподняв покрывало, стал осматривать ступни. По крайней мере, по этому поводу ей волноваться не приходилось: ее педикюр был на высоте – розовый лак с серебристыми звездочками. Подарок подружек невесты и ее тайная гордость.
– Пошевелите пальцами ног, – попросил доктор, и она опять переключилась на насущные проблемы. Уж лучше думать о своих бедных ножках, чем о Роджере и несостоявшейся свадьбе.
Фил пошевелила пальцами и впервые за сегодняшнее утро чему-то по-настоящему обрадовалась: пальцы прекрасно ее слушались.
– Знаете, я бы хотела снова увидеться с членами вашей команды, – призналась она.
– Держу пари, что им тоже приятно было бы вас увидеть. Вот такой, ожившей и похорошевшей. Ночью вы больше походили на труп, ну а сейчас совсем другое дело. Единственное, о чем вас прошу от лица всей команды, никогда, слышите, никогда не повторять подобную глупость. Знаете, это было очень не просто всю ночь искать вас в открытом море. А теперь я могу вас прослушать?
– Хорошо, доктор. – Фил покорно кивнула, решив с ним не спорить. Честно говоря, ей нравилось ему подчиняться.
Она села, облокотившись на подушки – вернее, попыталась сесть. Все ее тело было словно налито свинцом. Она смогла приподняться примерно дюймов на шесть, но тут Райли заботливо подхватил ее и подложил под спину подушку.
В этот момент он ощутил…
Нет, сейчас не время об этом думать. У него не должно быть к ней никаких личных чувств. Он всего лишь врач, а она его пациентка.
Фил считала иначе: у нее кружилась голова от его близкого присутствия. Ее восхищала его мужественная красота. Интересно, сколько ему лет? Тридцать пять? Или немного больше?
Если бы не он, то к этому моменту Фил уже давно была бы мертва. Как выразить свои чувства человеку, который спас тебе жизнь?
– Я хочу поблагодарить вас, – сказала она очень тихо, но доктор словно не услышал ее, продолжая осмотр.
– Покашляйте, – попросил он.
Она кашлянула.
– А теперь еще раз. Хорошо, – кивнул он, и она повторила, что очень ему благодарна. – Я рад, – отозвался доктор Чейз и поднялся.
Фил испугалась, что он сейчас уйдет, но доктор снова уселся на стуле, всем своим видом показывая, что их разговор не закончился.
– Наверное, я вас очень задерживаю, отрываю от других пациентов, – сказала она, почувствовав себя неловко. – Вероятно, у вас полно дел?
– О да! У меня всегда полно дел, – ответил он с такой забавной скромностью, что она не могла не улыбнуться. – Я – Доктор Незаменимость.
– Значит, по ночам вы спасаете тонущих девушек, а днем помогаете всем остальным?
– Обычно я не дежурю в больнице, но сейчас у нас нехватка персонала. Кстати, о спасенной девушке, мне кажется, с ней еще не все благополучно и без моей помощи ей не обойтись. Скажите, почему Роджер и ваша мама считали, что вы можете покончить жизнь самоубийством?
– Но ведь я не собиралась этого делать, – горячо возразила она.
– Я так и думал. А еще мне казалось, что в последний момент вы передумали.
– Да нет, я вообще об этом не думала. Все произошло совершенно случайно. Когда я вошла в воду, начался отлив, и меня вынесло в открытое море. – Фил содрогнулась, будто снова очутилась в холодной воде.
Она почувствовала, что очень устала, и откинулась на подушку. Доктор ей явно не верит. И вообще в его глазах она выглядит ужасно глупо.
– Простите. Я понимаю, что все это действительно похоже на самоубийство, но суть в том, что я в самом деле просто решила поплавать.
– В темноте, в одиночестве? – недоверчиво спросил он.
– Тогда еще не до конца стемнело. Я летела в самолете двадцать четыре часа. А море было таким притягательным, даже в наступающих сумерках. На пляже было много народу: кто-то играл в крокет, кто-то купался у берега. Все выглядело так мирно и совершенно безопасно. Плаваю я хорошо, а в тот вечер вода действовала на меня успокаивающе. Я просто плыла и плыла. Это мне помогало собраться с мыслями и все хорошенько обдумать. Внезапно что-то изменилось, и я поняла, что не могу вернуться назад.
– Должно быть, вы действительно хорошо плаваете, – заметил доктор, – если смогли продержаться в воде целых восемь часов.
– Восемь часов? О господи! Неужели это продолжалось так долго?
– Ну да. Около восьми часов. Мы вытащили вас из воды в половине пятого утра. Шторм все еще продолжался. Вы отчаянно боролись за жизнь.
– Да, – сказала она твердо, и он увидел удивительную решимость в ее глазах. Фил было очень важно, чтобы этот человек поверил ей. – Я люблю жизнь, я хочу жить. Только в моей жизни не должно быть Роджера. Я не хочу выходить за него замуж.
Через пятнадцать минут Райли вышел из палаты. Направляясь в отделение интенсивной терапии проведать Оливию Мэтченс, он почувствовал, что улыбается без всякой причины и ничего не может с этим поделать. История, которую рассказала ему Фил, очень его позабавила и привела в хорошее настроение. У этой девушки было неплохое чувство юмора, а еще она оказалась весьма храброй и решительной особой.
Фил была помолвлена с Роджером с самого детства. Ее жених, сын компаньона отца, финансового воротилы и друга семьи, был ужасно скучным человеком. Но выбора родители ей не оставили. Когда ей исполнилось семнадцать, ее просто поставили перед фактом, что она должна выйти за него замуж. Роджеру тогда исполнилось 20 лет, и внешне он был весьма привлекательным юношей. Сама не понимая почему, Фил все время поступала ему наперекор. Но он все ей прощал, был очень нежен и терпелив, хотя она вела себя своенравно: разрушила помолвку, флиртовала с другими мужчинами. Роджер продолжал терпеливо ждать своего часа. Он был уверен, что она одумается и выйдет за него замуж. В общем, он был милым парнем. Ее родители считали, что лучшей партии ей не найти.
И в самом деле. Несмотря на многочисленные романы, она никого так и не смогла полюбить. Так прошло много лет, ей уже исполнилось тридцать, пора было подумать о семье. На этом месте своего рассказа Фил запнулась, но быстро взяла себя в руки и смогла продолжить. Почему же она не вышла за него замуж? Была ли у нее какая-то веская причина?
Да, причина была. За два дня до свадьбы она застала его в постели с одной из подружек невесты. Между Роджером и Фил произошло бурное объяснение. Она заявила ему, что никогда не выйдет за него замуж. Роджер был совершенно убит ее отказом, пытался оправдаться, но Фил и слушать его не хотела. Для себя девушка уже все решила: медовый месяц она проведет в одиночестве.
В Австралии она остановилась в роскошном отеле, одном из самых красивых в стране. Прогулялась по чудесному пляжу и поняла, что ей до безумия нравится этот одинокий медовый месяц. А еще она твердо решила никогда не выходить замуж за Роджера.
Подходя к палате интенсивной терапии, Райли весело рассмеялся. Больше всего на свете ему нравились счастливые концы несчастливых историй.
Он вдруг представил, что они так и не смогли найти Фил в бушующем море. Ему стало страшно. Но эта ужасная картинка, мелькнув на мгновенье, погасла. К счастью, благодаря его команде, эта женщина, такая милая, такая привлекательная, жива. И пусть пока она все еще страшно измотана, и физически, и морально, тело ее в синяках и ссадинах, рыжевато-каштановые волосы слиплись от морской воды, не может самостоятельно перемещаться даже в постели, однако спасена и находится вне опасности. А это сейчас главное.
Доктор чувствовал удовлетворение от прекрасно проведенной работы. Он был счастлив, ощущая себя героем. Как это прекрасно – спасать людей! Ему казалось, что это и есть его жизнь. Райли все в ней устраивало, даже то, что вечера зачастую, если не было срочного вызова, он проводил наедине с собою. Одиночество его не только не угнетало, но и радовало. Он привык так жить и не хотел ничего менять.
И вот теперь его такая упорядоченная жизнь будет нарушена. Эта мысль несколько омрачала его хорошее настроение, весь день не давала ему покоя.