- А была бы советская власть, женился бы ты, Леша, на красивой девоньке. Растили бы младенчика. Квартиру бы вам дали. А так - на побегушках у жирных суетишься. И сейчас, наверное, думаешь, как бы еще к какому-нибудь жирнозадому устроиться? Или я неправ?
- Но жить же как-то надо? - возразил Леха.
- «Жить», - передразнил старик. - Да разве это - жизнь? Это - прозябание, молодой человек. Пойми ты, что захватили нашу страну предатели. Им за это из-за океана буржуи много денег дали, вот и жируют иуды. Хотят, чтобы все хорошие люди у них на побегушках были. Или вот меня возьми. Я ведь раньше знаешь, кем был?
- Кем? - спросил Леха.
- Скульптором я был! Членом союза, между прочим. Ленина Владимира Ильича ваял. Семью кормил. А как пришли иуды к власти, так сразу работы скульпторам-то и не стало. Эх!
- Кого ты там, Петрович, агитируешь? - раздался в «обкоме» новый голос.
Вошла бабка. Лицо ее было морщинистым. Макушку, обрамленную седыми, похожими на паклю, волосами, покрывал беретик. Тем не менее, несмотря на внешнюю щуплость, голос у бабульки был зычный. Она, как прикинул Леха, могла бы петь со сцены без микрофона.
- О, баба Вера! Вовремя же ты! - обрадовался деда Стасик. - А тут молодой к нам зашел. Интересуется.
- А ты его все сказками потчуешь, - зычно произнесла старушка. - Ты бы лучше ему фотографии показал.
- И точно! - спохватился деда Стасик. - Это же очень интересно. Надо тебе фотографии наши показать.
Несмотря на свои восемьдесят с лишним лет, деда Стасик достаточно ловко поднялся со стула и направился к книжному шкафу, откуда достал огромный фотоальбом.
- Вот, смотри! - Старик открыл альбом. - Это мы на демонстрации…
Не сказать, чтобы Лехе было сильно интересно изображенное. Почти на всех снимках деда Стасик в компании старушек стоял с красным знаменем.
- А вот это, видишь, памятник Ленину? - говорил старик. - Это я в 1977 году ваял. Ага. Как живой Ильич. А вот это мы на седьмое ноября. А это уже первомай. Точно…
И вдруг перед Лехиными глазами будто молния сверкнула. На одной из фотографий рядом со старцами стояла немыслимой красоты брюнетка в короткой, едва до середины бедра, юбочке. Стояла и умопомрачительно улыбалась. Брюнетка была настолько красива, что по Лехиному телу даже озноб прошел.
Деда Стасик понимающе посмотрел на Леху, но наш герой сделал вид, будто бы ничего не произошло.
Спустя три разворота обнаружилась и еще одна красавица. Платиновая блондинка в стильных высоких сапогах на шпильках, кожаной куртке и джинсах в обтяжку. «Может, она случайно тут оказалась?» - подумал Леха. Но всякая случайность исключалась. Девушка стояла, широко и белозубо улыбаясь, обнимала стариков за плечи.
Еще дальше Леха увидел вообще настоящую фотомодель - точную копию молодой Клаудии Шиффер с роскошными волосами, юным и прекрасным лицом.
Самое странное, что все три девчонки казались Лехе знакомыми. Не то, что где-то он с ними встречался. Но определенно где-то их видел. Притом не так давно.
А между тем обком наводнялся старухами. Крепкую, ширококостную старуху в сером платке и облезлой шубейке звали бабой Надей. Еще одна бабулька с лицом узким, вытянутым и морщинистыми губами, запавшими в беззубый провал рта, звалась бабой Любой.
- Вот они, наши Вера, Надежда и Любовь! - торжественно провозгласил деда Стасик.
Леха же смотрел на старых умертвий и размышлял: неужели здесь, в этом пыльном «обкоме» можно встретиться с такими вот красавицами, как на фотках? По-хорошему, следовало бы спросить, но Леха стеснялся.
Постепенно старух становилось все больше. В какой-то момент деда Стасик достал из-за книжного шкафа баян и грянул «Интернационал». Старухи резво повскакивали со стульев и запели.
Леха тоже пел, вернее, делал вид, поскольку слов не знал.
- Что ж, объявляю собрание партячейки открытым, - объявил деда Стасик. - На повестке дня один вопрос: прием в наши ряды нового, так сказать, члена. Итак, прошу любить и жаловать, Алексей!
- Но подождите… - опомнился Леха. - Я же не говорил, что хочу вступить…
- Но ты с нами?
- Ну… да… - сказал Леха, вспомнив красоток.
- Ну, вот и славно. Кто за? Единогласно.
Потом еще некоторое время собравшиеся пели под гармошку революционные песни. Когда же собрание подошло к концу, деда Стасик подошел к Лехе и, положив цепкую ладонь ему на плечо, сказал:
- Мы тут понимаем твои обстоятельства, паренек. Без работы ты, жизнь у тебя тяжелая. В общем, наш актив тут посовещался и мы постановили - выделять тебе посильную материальную помощь в размере пяти тысяч рублей в месяц.
- Э-э… спасибо, конечно, но…
- Не переживай. Ты нас не грабишь. Нас тут много. По сотенке с пенсий скинемся, ничего страшного. Но взамен ты будешь выполнять для нас кое-какую работу. Непыльную. Ну, как? Согласен?
Конечно, Леха не возражал.
***
Ночью Лехе снился странный сон.
…Он с красным знаменем стоит у памятника Ленину. Неожиданно появляются девчонки. Те, которых Леха видел на снимках в фотоальбоме коммунистов. Первой явилась красавица-брюнетка. За ней - платиновая блондинка. И третьей - юная Клаудиа Шиффер.
Следом за ними, с баяном в руках, вышагивает деда Стасик. Девчонки страстно глядят на Леху, эротично шевелят бедрами. Леха ощущает, как у него мощно встает хуй. Он пытается прикрыть стояк древком знамени, но девчонки все равно замечают и начинают перехихикиваться. Леха густо краснеет, что, в общем-то, ему на руку - становятся незаметными прыщи.
- Эх, говори, Москва, разговаривай, Рассея! - вопит деда Стасик, растягивает меха баяна.
Начинает звучать «Интернационал». Девчонки тут же пускаются в пляс. И что это за пляс! Леху уже трясет от возбуждения. А красотки, сексуально двигаясь, сбрасывают с себя свои одежки и остаются, в чем мать родила.
Леха сглатывает слюну и рассматривает волосы на пизденках девчонок. У брюнетки волосы предсказуемо черные, у блондинки - платиновые, а у Клаудии Шиффер в лобковую поросль вплетены стразы.
Леху трясет. Он крепко держится за древко. Но девчонки вырывают знамя у него из рук и начинают страстно извиваться вокруг древка.
- Пойдем с нами! - соблазнительно шепчут они. - Ты ведь с нами, красавчик?
- Ага, - неосторожно говорит Леха.
Неосторожно потому, что из рта у него липкой струей выливается скопившаяся слюна. Девчонки певуче хихикают и машут Лехе руками: «Давай, мол, пошли!».
Однако картина сна неожиданно оказывается размытой. Сначала пропадают, обращаются в пар, девчонки. Потом истлевает в туман памятник Ленину. И, словно сам собою, пропадает баянист деда Стасик.
…Проснувшись, Леха долго и с упоением дрочил. Сон настолько возбудил его, что удалось кончить три раза подряд. Притом довольно быстро.
Может быть, результат удалось бы и превзойти, но в уборную стал ломиться батя:
- ЛЁХА, ЗАСРАНЕЦ!!! ЗАЕБАЛ ДРОЧИТЬ!!! - заорал он.
И Леха поспешил покинуть помещение, делая вид, что ничего не случилось.
***
Леха стал самым настоящим партийным активистом. Правда, поручения оказались немного неожиданными. Леха был готов расклеивать листовки, стоять со знаменем где-нибудь в людном месте. Или же, под покровом ночи, карабкаться куда-нибудь на крышу (или трубу) и вывешивать знамя.
Но коммунистам, как оказалось, требовалось совершенно другое.
Например, однажды деда Стасик отозвал Леху в сторону и с заговорщическим видом сказал:
- Ну, что, хлопчик? Готов ли ты к самому настоящему конспиративному заданию?
Еще бы Леха не был готов!
- Значит, слушай. Вот тебе пакет с шифрованным посланием. Доставишь его на улицу Механизаторов, дом 18.
- Ага. Лично в руки передать?
- Ни в коем случае! - Деда Стасик аж отшатнулся. - Это же конспирация! За этой квартирой следят эти… псы антинародного режима! Теперь понимаешь?
- А… а как же я послание передам-то? В почтовый ящик, что ли, бросить?
- Эх, Алексей! Я-то о тебе лучшего мнения был! Разве ты не знал, что конспиративные послания надо помещать под дверной коврик? Притом, делать это так, чтобы никто ничего со стороны не заметил. Сможешь?
- Ну, наверное…
- Вот и молодец.
С этими словами старик протянул Лехе полиэтиленовый пакет, в котором лежали черные перья, комья земли, и чьи-то тоненькие косточки - не то жабьи, не то крысиные.
- Что это? - шарахнулся Леха.
- Как что? - малозубо засмеялся деда Стасик. - Конечно же, шифрованное послание. Впрочем, наш агент - он умный. Он разберет, что к чему.
…Послание Леха доставил в тот же вечер. Тем более, что улица Механизаторов располагалась рядом с его домом. Леха проник в подъезд и, оглянувшись, поднял дверной коврик, вытряхнул туда содержимое пакета, разровнял гладким слоем и прикрыл половиком.
…Помимо этого Лехе поручали рисовать на стенах домов конспиративные знаки. Еще он ловил черных кошек и относил бабе Вере. Если верить деду Стасику, бабулька привязывала к их животам конспиративные записки.
Но самое сложное поручение Лехе довелось выполнить накануне Первомая.
- Вот тебе, Алексей, задание особой сложности, - произнес деда Стасик. - Ты должен зайти по адресу, который мы тебе дадим, и провести разведку на местности. То есть, нет ли в квартире нашего агента посторонних? Все ли с ним в порядке?
- А почему я? - спросил Леха.
- Потому что не знает тебя наша агентша, - пояснил бывший скульптор. - А мы подозреваем ее в том, что антинародному режиму она продалась. Понимаешь? Двойную игру, сучка старая, ведет.
- Ого! - удивился Леха.
Опасная игра все больше захватывала его.
- А легенда у тебя будет такая. Ты скажешь, что представляешь новый маникюрно-педикюрный салон под названием… ну, пусть хоть «Орхидея», что ли… Запомнил? Теперь дальше… В честь открытия проводится суперакция: всем желающим подстригаются ногти на дому. Понял?
- Ну…
- Вот тебе ножницы. Подстриги нашу агентшу. На ногах ногти тоже состриги.
- Э-э… - пробовал было запротестовать Леха.
- А что ты хотел? Такая она, черная работа революции. Ногти собери в пакетик и принеси нам.
- Но… зачем они вам?
- Опытному конспиратору состояние ногтей агента способно рассказать о многом, - туманно ответил деда Стасик.
…Агентшей оказалась старуха лет семидесяти. Леха с первого взгляда уверился, что она ведет двойную игру. Бабка смотрела на Леху подозрительно. Не хотела пускать на порог. Лишь когда Леха несколько раз со значением сказал, что подстрижет ей ногти совершенно бесплатно, нехотя впустила его.
На руках Леха обработал ее более-менее нормально. Но когда дошло до ног, старуха принялась сопротивляться.
- А когда вы там в последний раз подстригали? - настаивал Леха. - Не помните? Давно, значит.
Он сам удивился, как легко капитулировала старуха.
Правда, тут-то Леха и столкнулся с самыми большими трудностями. Ногти двойной агентши мало того, что воняли, так еще и представляли собой окаменевшие ороговелости, которые тоненькие маникюрные ножницы просто так не брали. Пришлось прилагать усилия, и в какой-то момент старуха взревела от боли. В итоге Леху она вытолкала, оставшись как минимум с восемью недостриженными когтями.
- Она точно антинародному режиму продалась, - запальчиво докладывал Леха деду Стасику. - Такая сучка вредная.
- Молодец, - хвалил Леху деда Стасик. - Сделал, что смог. Вот это я понимаю. Настоящим революционером вырастешь.
***
По прошествии месяца Леха получил в обкоме зарплату. Пять тысяч.
- Наш человек, - щербато улыбались старухи Вера, Надежда и Любовь.
- Хорошая молодежь нам на смену идет, - воздымал тряский палец деда Стасик. - Я считаю, надо ему выдать ключ от обкома.
- Главное, чтобы девок не водил! - веско прошамкала баба Люба.
- Не будет, - проскрежетала баба Надя.
- Хороший мальчик, - добавила баба Вера.
Леха покраснел, а деда Стасик отстегнул от массивной связки ключ с зазубринами и вручил Лехе.
- На, Алексей. Пользуйся. Если приспичит, даже ночевать здесь можешь.
Были, правда, в новой работе на благо отечества и некоторые минусы. Например, Леха до сих пор не знал, что лежит в массивном, всегда запертом шкафу. Спросить стеснялся.
Ну, и еще один минус. Даже по прошествии месяца ни одной телки Леха так и не увидел. Вопрос о том, что же с ними стало, изводил его. А вместе с тем ни старухи, ни деда Стасик ни единым словом загадочных красоток не поминали. К тому же не оставляло ощущение дежа-вю. Где-то Леха этих девушек видел. Но где?
За исключением некоторых нюансов, вроде стрижки ногтей у старой предательницы, работа на обком была - не бей лежачего. Случалось, что и целыми днями никаких поручений не возникало.
В один из таких дней Леха шарахался по улицам. Неожиданно, свернув на улицу Механизаторов, он увидел похоронную процессию. В автобус ЛиАЗ заносили обшитый красным гроб. За гробом шли мрачные, беспартийные старухи.
- За месяц исчахла, - говорила одна.
- Да меньше, чем за месяц! - отвечала другая. - Все под Богом ходим.
- А кого хоронят? - полюбопытствовал Леха.
За месяц в партии он порядком поднаторел в общении с пенсионерками.
- Бабу Лизу, - ответили Лехе. - Вон из того дома.
Леха похолодел. Дом был тот самый, куда он доставлял шифровку в виде земли, перьев и костей.
- А квартира - не седьмая, случайно?
- Седьмая, - скорбно закивали старушки. - Знал, что ли, покойницу?
- Ага, - ответил Леха и на негнущихся ногах направился прочь.
***
Немного успокоиться удалось только в парке.
«В конце концов, с чего я решил, что эта баба Лиза погибла из-за меня? - размышлял Леха, торопливо отпивая пиво из бутылки. - Она ведь старая. Мало ли, из-за чего могла помереть?»
«За месяц исчахла», - всплыли в памяти слова неведомой старухи.
Леха схватился за голову. Несмотря на то, что был конец апреля, жарило солнышко, распускались почки и чирикали птички, в душе у Лехи властвовал ледяной, цепенящий ужас.
- Развелось наркоманов, - осуждающе сказала какая-то тетка, глядя на согбенного Леху.
- Наширялся, и ломает его, - согласилась с ней другая.
Неприязненно покосился мужик, читавший на соседней лавке страницу криминальной хроники в местной газете. Лехин батя тоже часто эту газету читал.
И вдруг Леха вспомнил, где он видел по крайней мере одну девушку из фотоальбома коммунистов.
…В библиотеку его записывать не хотели.
- Пивом-то как разит, - неприязненно сказала библиотекарша в читальном зале.
- Да мне только газеты полистать! - взмолился Леха.
Тетка швырнула ему толстую подшивку, заставила оставить в залог паспорт.
В газете было много ненужного, неинтересного и просто чепухового. Леха листал страницы, пальцы его перепачкались в черной типографской краске. Подшивка подходила к концу. Леха уже просматривал криминальную хронику за начало января этого года.
И вдруг замер, как громом пораженный.
С газетного листа на него смотрела та самая брюнетка, из фотоальбома.
«Тело пропавшей накануне новогодних праздников 17-летней Людмилы Артемьевой было найдено в канализационном колодце близ горы Лысая, - сообщалось в заметке. - Следователи из городской прокуратуры отметили, что смерть наступила в результате большой кровопотери и травм черепа. Следов сексуального насилия не обнаружено, однако на половых органах учащейся металлургического колледжа найдены травмы…»
- Бля! - в ужасе прошептал Леха.
Он вернул подшивку библиотекарше, чуть не забыл забрать паспорт.
Библиотекарша вдруг преисполнилась сочувствия.
- Случилось что-то, мальчик? - спросила она.
- Да… - глухо ответил Леха. - То есть, нет… Нет, конечно…