- Даже марсианку... - начало было Уишарт, но в этот момент заработали тормозные двигатели и он медленно поплыл вверх к осветительному плафону под потолком. Разговор сам собой прекратился, все занялись ловлей незакрепленных, всплывающих предметов.
Юпитер IV/II был, по определению астрокаталога, спутником типа "малая луна"; возможно, это был просто астероид, попавший в сферу притяжения планеты-гиганта. Спутник в целом имел форму неправильного овоида; это была холодная, безрадостная глыба камня, отколовшаяся в незапамятные времена от какой-то исчезнувшей планеты.
Космическая грузовая навигация нуждалась в перевалочных станциях. Строить большие корабли, способные произвести посадку на крупных планетах, оказалось невыгодно. Первые же несколько сравнительно небольших кораблей, собранных на Земле и стартовавших с нее, убедительно это доказали. Затем был собран первый большой корабль на Луне, это положило начало дальней космической навигации. Корабли стали ходить регулярно, по расписанию, перевозя топливо, аппаратуру, припасы, пассажиров, и приставали они только к небольшим спутникам, на которых были оборудованы разгрузочно-погрузочные станции. Новые типы кораблей не садились даже на Луну, а использовали в качестве пристани ее искусственный спутник Псевдос, который был их конечным пунктом на пути к Земле. На таких станциях, как Псевдос или Деймос, главной перевалочной станции Марса, держали целую команду - работы всегда хватало, но в точках, расположенных по окраинам освоенного мира, вполне достаточно было одного человека, который был надзирателем и ведал приемом и отправкой прибывающих грузов. Корабли посещали такие станции редко. По сведениям Дункана, на Юпитере IV/II можно было ожидать такого визита в среднем один раз в восемь или девять земных месяцев.
Корабль продолжал тормозить, описывая спираль вокруг планетки и уравнивая свою скорость со скоростью ее вращения. Миля за милей, безжизненные грозные скалы проносились за кормой корабля, освещаемые лишь розовым пламенем маневровых двигателей.
Слева на экран выползла территория станции - грубо выровненный и очищенный от обломков участок в несколько сот квадратных метров, первый и единственный признак деятельности человека в этом каменном хаосе. В дальнем конце участка виднелись два куполообразных строения, одно значительно больше другого. С другой стороны, около посадочной площадки, вырубленной в скалах, стояли в линию несколько цилиндрических контейнеров. Громадное параболическое зеркало возвышалось на утесе позади станции: оно напоминало гигантскийцветок, вышедший из мастерской скульптора-формалиста. Во всей его сумеречно освещенной сцене единственной движущейся точкой была крохотная фигурка человека, который носился, как сумасшедший по металлической площадке перед большим куполом, отчаянно размахивая руками, выражая в приветственных жестах долгожданному кораблю всю переполнявшую его безумную радость. Дункан оторвался от экрана и направился в каюту, где нашел Лелли, тщетно пытавшуюся выкарабкаться из-под большого ящика, который приплюснул ее к стене, когда корабль замедлил ход. Он оттолкнул ящик в сторону и помог ей выбраться.
- Приехали. Надевай свой костюм.
Ее круглые глаза оторвались, наконец, от ящика и обратились к нему. По глазам нельзя было сказать, какие чувства и мысли она переживает, и есть ли вообще они, мысли. Она повторила равнодушно:
- Кас-сюм. Тя-а, хорошо-о.
В шлюзовой камере жилого купола отъезжающий надзиратель станции не столько глядел па манометр давления, сколько глазел на Лелли. Он, конечно, знал по опыту, сколько времени займет уравнивание давления, поэтому поднял прозрачный щиток своего шлема, даже не взглянув на указатель.
- Жаль, я в свое время не додумался никого привезти с собой, - поделился он. - Да и в домашнем хозяйстве это тоже здорово помогло бы.
Он открыл внутреннюю дверь и пригласил их войти.
Комната была обширна, но имела непривычную форму вследствие архитектуры самого строения. И беспорядок в ней царил поистине невообразимый.
- Честное слово, собирался прибраться, да все руки не доходили, улыбаясь, проговорил отъезжающий и взглянул на Лелли. Она пока ни единым словом или жестом не показала своего отношения к окружающему.
- По этим марсианам никогда не угадаешь, чего они думают, - добавил он. Все мимо них проходит.
Дункан согласился: - А эта, когда родилась, очень удивилась, да так в себя и не пришла.
Отъезжающий продолжал смотреть на Лелли. Потом его глаза перебежали на целую выставку вырезок из иллюстрированных журналов, красующихся на стене, и обратно на Лелли.
- Потешные эти марсианки, - сказал он задумчиво.
- Ну, эта еще у них там считается вполне симпатичной, - ответил Дункан, немного задетый за живое.
- Ну конечно. Я ничего такого не имел в виду, друг! - поспешно ответил отъезжающий. - После такой долгой сидячки тут и все мне будет казаться чудным.
Он переменил тему разговора:
- Я, пожалуй, покажу тебе твое новое хозяйство.
Дункан жестом приказал Лелли открыть щиток шлема, чтобы она могла его услышать, затем велел снять костюм.
Жилой купол был обычного типа: с двойным полом и двойными стенами, проложенными слоем теплоизоляции. В жилом отсеке имелось еще три большие комнаты - купол мог служить жилищем для целой команды специалистов.
- А остальное, - пояснил бывший надзиратель, - постоянные склады станции, главным образом продовольствие, запас воздуха в баллонах, всякие запчасти и вода - кстати, последи за ней, чтоб не транжирила воду - большинство женщин, похоже, думают, что вода сама по себе в трубах берется.
Дункан покачал головой:
- Но не марсишки. Они живут в пустыне, воду привыкли уважать.
Отъезжающий взял пачку бумаг.
- Позже мы проверим все по описи, и ты подпишешь. А работенка здесь не пыльная. Переправляем только рудный концентрат редких металлов. Каллисто ведь еще толком не освоена. Управляться легко. Сообщают, когда отправляется контейнер с рудой, а ты должен только включить приводной радиомаяк. - Он огляделся. - Все удобства. Масса книг. - Он обвел рукой заставленные книгами стеллажи, занимавшие большую часть стенки, отделяющей комнату от соседних помещений. Дункан сказал, что он до книг не большой охотник. - А зря, это помогает, - сказал отъезжающий. - Тут можно все найти, в любой области. Пластинки вот тут. Музыку любишь?
Дункан ответил, что джаз любит.
- Хм, попробуй лучше классику. От джаза скоро в ушах зазвенит. Но есть и джаз. В шахматы играешь? - Он указал на шахматную доску с закрепленными в отверстиях фигурами.
Дункан отрицательно помотал головой.
- Жаль. На Каллисто есть один парень, здорово играет. Он будет огорчен, что эта партия останется незаконченной. Правда, если бы я устроил так, как ты, - он кивнул на Лелли, - я, может быть, и не увлекался бы шахматами. А ты не думал, чем она у тебя тут заниматься будет, кроме стряпни и уборки?
Эта проблема меньше всего интересовала Дункана, он пожал плечами.
- А, ничего с ней не случится, я уверен. Такой уж у них дар от природы, у этих марсиков, - часами могут сидеть, сложа руки. Тупицы.
- Ну что ж, здесь это самое ценное качество.
На несколько часов территория станции ожила - выгружались ящики, рудный концентрат из брезентовых мешков по толстым шлангам перекачивался в трюмы корабля. С Каллисто прибыла небольшая пассажирская ракета с двумя нервными, отслужившими свое инженерами, и улетела обратно, увозя их смену. Корабельные техники проверили работу всей станционной аппаратуры. Наконец, старший заверил Дункана, что все как новенькое.
Дункан стоял снаружи, на металлической площадке, где незадолго до этого его предшественник отплясывал фантастический приветственный танец, и смотрел на улетающий корабль. Вскоре он превратился в еле видную светлую искорку и растаял в темноте космоса.
У Дункана почему-то появилось ощущение, что он тоже превратился в точку, в крохотную живую искорку на груди этой безжизненной голой каменной глыбы, которая сама всего лишь песчинка в безграничном черном океане. Над головой бездонная равнодушная пустота. И для чего Солнце, и мириады других солнц льют свой свет в эту пустоту, так же безразлично и равнодушно?
Казалось, миллионы лет легли перед ним и протянулись за его спиной. Реальностью были лишь огненные шары и вращающиеся каменные шарики, несущиеся в холодной пустоте, через вечность навстречу бесконечности...
Работа была, как охарактеризовал ее предыдущий надсмотрщик, действительно "не пыльная". В предписанное время Дункан поддерживал радиосвязь с Каллисто; целью этих сеансов было, в основном, формальное сообщение, что все в порядке, да еще, может быть, краткий обмен мнениями о новостях, принятых по радио.
День на спутнике был слишком короток, а ночь, освещенная Каллисто, а иногда и самим Юпитером, - достаточно светла, поэтому Дункан не стал обращать внимания на смену дня и ночи, и жизнь потекла по земным часам по Гринвичу
Дункан составил для себя программу. Он будет регулярно проверять состояние различных агрегатов, будет забираться на утес и осматривать солнечные генераторы и тому подобное. Скоро он убедился, что выполнение необязательной, самим составленной программы требует серьезного усилия над собой...
Вскоре Дункан стал ловить себя на том, что он сомневается - такой ли уж разумной была его идея привезти Лелли с собой. С чисто практической стороны, конечно, готовил бы он хуже, чем она, и жилье, возможно, у него было бы так же запущено, как у его предшественника, но если бы ее здесь не было, необходимость заботиться о себе дала бы ему какое-то занятие. А уж с точки зрения компании - что она ему была за компания! Она ему была чужда, безразлична, полуробот какой-то. И до чего же тупа!
Были моменты - все чаще и чаще - когда один только ее вид раздражал его, выводил его из себя - как она двигалась, ее жесты, ее ломаная примитивная речь, когда она говорила, и ее бездумная погруженность в себя, когда она молчала, и ее отчужденность, и сам факт, что ему еще предстоит за нее выложить 2360 фунтов.
Да она и не прилагала никаких серьезных усилий к исправлению своих недостатков, даже там, где можно было что-то сделать. Например, внешность. Уж можно было бы надеяться, что любая девушка сделает все, чтобы выглядеть в наиболее выгодном свете, а она - черта с два! Вот, опять задрала левую бровь, выражение лица, как у клоуна в цирке, а ей начхать...
- Бога ради, - говорит он ей в который раз, - ты можешь не гримасничать? До сих пор не знаешь, как выглядят нормальные люди? И когда ты наконец научишься по-человечески пользоваться косметикой? Посмотри вот на картинку - и посмотри на себя в зеркало: жирные красные пятна, и все не на своем месте. А волосы! Не волосы, а водоросли какие-то. Я тебе купил аппарат для завивки, так завивайся, черт тебя побери, а не ходи, как русалка! Я знаю, тупица ты есть, тупицей и останешься, но постарайся хоть выглядеть как настоящая женщина.
Лелли смотрит на цветную фотографию земной красотки, затем довольно критически сравнивает со своим собственным отражением.
- Тя-а, хорошо-о, - заключает она вполне равнодушно.
Дункан фыркает.
- И еще. Что у тебя за разговор, как у маленькой! Нужно говорить не "тя-а", а "да". Понима-ешь - "да". Скажи - да-а!
- Тя-а, - говорит Лелли с готовностью.
- Ох, чтоб тебя .. Неужели ты не слышишь разницы? Не "т", а "д", "д". Да-а.
- Тя-а.
- Нет. Прижми язык к верхним зубам, вот так - да-а!
Урок продолжается без особого успеха. Он начинает сердиться.
- Ты надо мной издеваешься, да? Не советую, милая. А ну-ка, скажи "да". Она колеблется, глядя на его сердитое лицо.
- Ну-ну, говори же!
- Д... тя-а, - произносит она неуверенно.
Он не рассчитал силу удара, пощечина получилась сильнее, чем он хотел. Ее магнитные подошвы потеряли сцепление с полом, и она полетела через всю комнату, нелепо размахивая руками и ногами, ударилась о противоположную стену, отлетела от нее и беспомощно повисла в воздухе, пытаясь дотянуться до чего-нибудь, за что можно ухватиться. Он подошел к ней и поставил ее на ноги Ухватил ее левой рукой за комбинезон на груди и замахнулся правой.
- Повтори снова!
Ее глаза испуганно бегали. Он ее встряхнул. голова ее беспомощно замоталась во все стороны. Она начала повторять. После шестой попытки получилось что-то вроде "дя".
Он решил удовлетвориться этим, до поры до времени.
- Видишь, ты можешь, если постараешься. Просто, милая, с тобой нужно быть построже.
Он отпустил ее. Она заковыляла через комнату, закрывая руками разбитое лицо.