Светлана задумалась. Мака ее не торопила, отслеживая за выражением лица Светланы своим немигающим змеиным взглядом. Светлана напряженна думала. Мака скривила губы: – Ты мне своего Хрустика не подсовывай. Подыщи мужика свободного, который за меня в огонь и воду…
Светлана посмотрела на хозяйку с удивлением. Мака свою мысль пояснила:
– Ты не так поняла. Мне для койки парень не требуется. Мне нужен верный и смелый раб.
– Тогда Трофимка. – Тут же нашлась Светлана.
– Это тот, новенький, что всегда молчит?
– Да, он не трепач, но парнишка крепкий, не чета нашим оболтусам.
– Сидел?
– Да. Пять лет за драку.
– За драку? – Удивилась Мака. Она была уверена, что любой парень, если он не тряпка, в драках участвовал: – Так можно полстраны пересажать…
– Трофимка зашиб кого-то до смерти или взял вину на себя. Точно не знаю. Сам молчит, а братки про него мало могут рассказать. Парень у нас всего месяц.
– Поэтому Кащей ему еще кликуху не придумал. – Усмехнулась Мака: – Иначе бы его звали Монетик, Тугрик, или Четвертачок…
– Приедет, придумает. – Пообещала Света.
– Кто приедет? – Не поняла Мака.
– Гена твой… Кащеев, кто же еще…
– Он не скоро из Америки вернется. Я сама парню кликуху придумаю. Зови его ко мне.
Светлана кивнула и молча вышла. Мака сбросила с себя простыню и взяла с тумбочки журнал. Трофим возник на пороге и замер. Парень был явно смущен видом хозяйки.
– Заходи, Трофим. Ты на меня внимания не обращай. Я дома одеждой не пользуюсь. Но запомни, эта моя привычка вовсе не означает приглашения в койку. Понял?
– Да. – Ответил Трофим, оставаясь каменеть на пороге.
– Подойди сюда. Там в баре есть коньяк. Налей мне полбокала и, если хочешь, себе.
Он молча выполнил просьбу хозяйки, но пить с ней не стал. Мака приняла бокал из его рук:
– Тебе не нравится коньяк?
– На работе не пью. – Трофим старался не глядеть в ее сторону.
– Дело твое. Тогда присаживайся, хочу с тобой поговорить.
– Можно, постою.
– Мне так с тобой говорить неудобно. Не хочешь сидеть рядом, освободи от шмоток кресло и присаживайся на него.
Трофим подошел к креслу и, увидев на нем интимные части женского туалета, замешкался.
– Бросай все ко мне на койку. – Приказала Мака.
Парень, наконец, уселся, неловко сложив руки на коленях. Находясь в спальне с голой девой, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Она достала из пачки сигарету:
– Сколько тебе платил Кащеев?
– Пятьдесят баксов в месяц.
– Ну же… – Мака держала сигарету в руке и смотрела на парня.
– Я же ответил.
– Дубина, видишь, у меня сигарета. Мужчине положено предложить даме огня.
Трофим вскочил, извлек из кармана зажигалку, и с третьего раза сумел ею воспользоваться. Хозяйка прикурила и накрылась простыней. Парень вздохнул с облегчением.
Она усмехнулась:
– Ладно, я не буду тебя больше смущать, давай о деле. Тебе нужны деньги?
– Конечно, нужны. Я с зоны. У мамы маленькая пенсия. У меня даже приличного костюма нет.
Мака открыла тумбочку, выдвинула ящик и достала пачку долларов:
– Здесь штука. Возьми и приоденься. – Она бросила банкноты к ногам парня. Трофим не пошевелился:
– За что?
– Ты будешь получать так каждый месяц.
– Что я за это должен?
– Возить меня на машине и полностью обеспечивать мою безопасность. Работа круглосуточная. Отлучаясь, обязан оставлять свои координаты. Даже если ты в койке с девчонкой.
– И это все?
Мака залпом допила коньяк:
– Почти. Еще держать рот на замке. Чтобы я ни говорила другим людям, какую бы лапшу на уши им ни вешала. Чтобы заработать бабки, иногда приходиться ломать дурочку. Кроме того, у меня есть парень. Сможешь молчать?
– Это проще всего. Я вообще не любитель языком молоть.
– Тогда подними деньги и начинай работать.
– Можно вопрос?
– Валяй.
– За что вы стреляли в Пятака?
– Он хотел меня трахнуть, а я не хотела.
– Понятно.
– Больше вопросов нет?
– Больше нет. – Трофим собрал доллары, засунул в карман и поднялся: – Когда приступать к работе?
Мака затушила сигарету:
– Ты уже приступил. Забери у Светы ключи от «мерседеса». В пять часов мы поедем на Вороний холм. У тебя есть ствол?
– Нет.
Она снова открыла тумбочку и достала из нее пистолет, из которого полчаса назад стреляла в своего прежнего телохранителя:
– Возьми. Раньше мне приходилось защищать себя самой, теперь эта обязанность перешла к тебе.
Мака ехала на Вороний холм без предупреждения. Она уже провела с Олегом несколько ночей после встречи в церкви и считала, что право на внезапный визит заработала. Она также знала, что в доме заканчиваются отделочные работы, и Голенев проводит там много времени, наблюдая за строителями. Но Олега на стройке не оказалась. Мака обошла весь дом. Первый этаж с огромной столовой, кухней и подсобными помещениями строители уже закончили. Девушка не ожидала, что жилище бывшего афганца выглядит столь внушительно. И хоть мебели в столовую еще не завезли, но по ультрасовременной плите, роскошной импортной сантехнике и двухметровому шведскому холодильнику она без труда представила себе, как это будет.
«Солдатик с размахом», – улыбнулась Мака и по широкой дубовой лестнице поднялась на второй этаж. Тут еще работы хватало. Строители укладывали паркет, сверлили стены под электрику и стеклили окна.
– Когда хозяин появится? – Спросила она у молоденького кавказца, дождавшись, когда он выключит дрель.
– Олег Николаевич никогда не говорит. Когда хочет, тогда и приезжает. – Ответил парень и оскалил в улыбке белозубую пасть. Мака кивнула и прошлась по этажу. Она поняла, что на втором этаже Олег задумал пять небольших комнат для приемных детей, свой кабинет и просторную спальню. Из холла вела лестница и на третий этаж. Но лестницей занимались два мужика в спецовках. Они покрывали ступеньки лаком. Мака решила строителям не мешать и спустилась вниз. На улице она еще раз оглянулась на новый дом Голенева, уселась в «мерседес» и приказала Трофиму везти ее назад.
Телохранитель молча тронул с места. Парень слов произносил мало, и хозяйку это устраивало. Вернувшись в кооператив, Мака зашла в магазин, торговавший импортной мебелью. Директором магазина работал еврей Цыпкин. Единственный из служащих Кащеева, не имевший уголовного прошлого. Геннадий наладил доставку мебели из Польши, которая стоила гораздо дешевле итальянской, но производила впечатление очень дорогой. Поляки пыль в глаза пускать умели. Бизнес оказался выгодным. Мака обошла торговый зал, заглянула на склад, но того, что искала, не обнаружила
– Ефим, мне нужен классный столовый гарнитур. Как быть? – Обратилась к нему Мака.
– Что ты имеешь в виду? – Ответил заведующий вопросом на вопрос.
– Я неясно выразилась?!
– Почему не ясно? Ясно. Но ты же знаешь, Геннадий не заказывал мебели у известных фирм. Наши богачи не слишком разборчивы. Он им впаривал то, что ты видишь.
– Мне нужен классный столовый гарнитур. Найди в течение трех дней.
Цыпкин загадочно улыбнулся:
– Если нужен, зачем ждать три дня. Пойдем, покажу. – И повел Маку на улицу. В ангаре, напротив магазина, стоял упакованный в пузырчатую пленку огромный стол карельской березы и двенадцать стульев.
– К нему еще есть великолепный буфет и две тумбы под цветы. – Сообщил Цыпкин, указывая в дальний угол ангара.
– Откуда у тебя это? – Подозрительно оглядев заведующего, поинтересовалась Мака.
– Вообще-то, я это заказал для себя… Ну, и если возникнет настоящий клиент… Для хорошего человека ничего не пожалеешь.
– Какая его себестоимость?
– Две с половины тысячи зеленых. Но продать можно за десять.
– Сейчас же погрузи гарнитур в фургон, и с двумя рабочими на Вороний холм. Пусть распакуют и установят.
– А деньги? – Заволновался Цыпкин.
– Две с половиной получишь. – Отрезала Мака.
Заведующему это не понравилось:
– А хлопоты, а заработок?
Мака нахмурилась:
– Ты хочешь на мне заработать?
– Я думал, на клиенте.
– Вопрос закрыт. Не нравится, пошел вон. Я найду другого заведующего для своего магазина.
– Зачем же так, Мака? Если это лично для вас я, конечно, буду счастлив получить свои деньги. Заработать на хозяйке мне и во сне не снилось.
– Прекрасно, Ефим. Тогда сделай, что я тебя прошу.
– Слушаюсь.
– И скажи мужикам, чтобы не трепались, откуда мебель. Владелец дома не должен этого знать.
Покинув ангар, Мака заглянула в кафе «Какманду» и, заказав себе порцию коньяка с лимоном, приказала позвать Хрустика.
Бандита привели.
– Где они?
– Поехали в заказник.
– Втроем?
– Нет, с ними директор молокозавода.
– В семь собери банду.
– Всех?
– Только ребят Косяка.
– Предстоит разборка?
– Так, небольшая разминочка.
Хруст кивнул и, оскалившись, исчез в подсобке барменши Светы. Через секунду оттуда раздался ее кокетливый визг вперемежку с хихиканьем. Затем стало тихо, а через десять минут Светлана вышла в зал, на ходу поправляя прическу.
– Не смей трахаться на работе, Светка. – Пожурила ее Мака и потребовала еще сто граммов коньяка.
Костер горел ярко, разбрасывая искры и постреливая сучьями. От его жарких языков огромная ель высвечивалась рыжим цветом. Ее лапы от метания теней, казалось, шевелятся.
Четверо мужчин в камуфляжных костюмах расселись у костра на складных креслах. Перед ними прямо на брезенте лежали продукты и бутылки. На пригорке уютно светились два оконца охотничьего домика. Пока господа закусывали, егерь готовил баньку.
Данила Остапович Максюта разлил водку по стаканам. Выпили молча. Закусили красной рыбкой и соленым огурцом.
Охота выдалась удачная. Курдюк с первого выстрела уложил секача. Но есть дикую свинью чиновники не стали. Тушу сдали егерю Никитке, чтобы тот ее освежевал, разделал и заготовил для хозяев города консервы.
Мужчины долго и серьезно закусывали. Но и насытившись, разговора о деле не начинали. Собравшись на охоту, они условились обговорить выборы. Решили совместить приятное с полезным. Но полезное наводило тоску, и беседу о делах они оттягивали.
– Да, мужики, – задумчиво произнес Паперный, поглаживая живот ладонью: – Хорошо на природе. Забываешь всю эту хренотень. Колготимся, а зачем?
– Да, хорошо… – Согласился Максюта: – Листом палым пахнет, и тихо. Главное, баб нет…
С погодой им повезло. К вечеру ветер стих и было слышно, как опавшие листья приземляются на землю.
– Блядь, яму не заметил! Чуть, сука, ногу не сломал. – Отчетливо прозвучало из леса.
Курдюк вскочил на ноги:
– Слышали, мужики?
– Никитка, что ли? – Предположил Стеколкин.
– Не его голос – Возразил Курдюк.
– Али-баба и сорок разбойников. – Пошутил Максюта.
– Пойду, гляну. – Паперный поднялся, взял ружье и шагнул в темноту. Максюта оглянулся на охотничий домик и увидел темные окна:
– Хули Никитка в домике свет погасил?
– Хер его знает. – Раздраженно ответил полковник.
Время шло, а Паперный не возвращался.
Курдюк и Стеколкин напряженно всматривались в темный лес.
– Долго что-то его нет? – Заволновался Максюта.
– Пальнул бы, если что. Или драпанул к нам. – Усмехнулся Курдюк: – Вроде тяжеловат, и брюшко, а как попрет по чаще, за ним не угонишься.
– Может, деревенские, грибы ищут? – Высказал свою догадку Стеколкин.
Максюта хохотнул:
– В темноте?
– Надо хворосту подбросить, пусть пламя поднимется. – Курдюк нехотя встал и навалил на костер охапку валежника. Пламя метнулось вверх, салютом разбрасывая искры. Круг света раздвинулся, и охотники увидели четырех мужчин в масках. Они стояли в трех шагах, направив на друзей пистолеты.
– Вы кто? – Поинтересовался Курдюк.
– Партизаны, дядя. – Ответил тот, кто стоял ближе, и добавил:– На землю, мордой вниз. Быстро!
Повторять ему не пришлось. Максюта и Стеколкин залегли, уткнувшись лицами в траву. Курдюк опустился не столь поспешно и устроился так, чтобы одним глазом наблюдать за происходящим. «Партизан» подошел к костру, взял их ружья и отступил назад. Полковник потихоньку потянул руку к карману. Там у него лежал личный браунинг, который он года два назад конфисковал на воровской малине, а в протокол не внес. Но добраться до кармана не удалось. Получив удар по голове, Курдюк отключился.
– Ваня, живой? – Полковник очнулся и понял, его трясет за плечо Максюта. Данила Остапович сидел рядом на коленях, вглядываясь ему в лицо
– Вроде, жив. Только голова раскалывается.
– Ничего, заживет. – Хоть Курдюк соображал еще туго, но женский голос от голоса Максюты отличил сразу: – А это еще кто? – он протер глаза, чтобы избавиться от тумана, и увидел подружку Кащеева. Мака стояла над ними, широко расставив ноги в высоких кожаных сапогах.
– Встаньте и поднимите этого борова. – Приказала она Максюте и Стеколкину.
– А ты чего тут делаешь? – Раздраженно поинтересовался полковник, когда его поставили на ноги.
– Пришла с вами поговорить, – ответила Мака и уселась в складное кресло.
Курдюк огляделся, но никого не увидел:
– А где эти?
– Недалеко, так что ведите себя спокойно, а то позову.
– Это твои? – Он машинально запустил руку в карман, но пистолета не обнаружил: – Да ты понимаешь, что творишь?
– Я все понимаю. Садись, и вы тоже.
Курдюк садится не стал:
– А где Паша Паперный?
– Вашего заводчика уже парят. В бане он. – Ответила Мака.
– Ну, девка, ты не права, – зло заметил полковник: – Этого я тебе так не оставлю.
– Помолчи, Ванька, Паперный нам здесь не нужен. Он бумагу у Кащея не подписывал, пусть пока отдохнет.
– Какую бумагу? – дрожащим голосом спросил Стеколкин. Это были его первые слова после встречи с «партизанами».
– Не делай из себя придурка, Славка. В этой бумаге вы признались, что замочили мэра, – пояснила Мака.
– Ах, вот в чем дело. – Сообразил Максюта: – Генка, оказывается, трепло. Не думал…
– Приедет из своих Америк, разберемся. – Мрачно пообещал Курдюк и, наконец, уселся.
– Не приедет, – возразила Мака.
– Как не приедет? – Стеколкин сообразил, что убивать его не собираются, и немного осмелел.
– Кащея больше нет. Все его дела завершу я. Слушайте и не перебивайте. В воскресенье выборы. Если Славку прокатят, а выберут опять Постного, вы его замочите.
Курдюк вскочил с кресла:
– Спятила!?
– Сядь и не дергайся. Вам и мне нужен цементный завод. Это большие бабки. Доли, как вы договорились с Кащеем, половина ваша, половина моя.
Полковник медленно опустился в кресло:
– Скажи, где Кащей?
– Он на небесах.
– Врешь.
– Ванька, будешь хамить, позову ребят, они тебя научат хорошим манерам. Мало получил?
Курдюк потрогал затылок и поморщился. На месте удара выросла большая шишка:
– Твои скоты еще и руки распускают.
– Нечего за пушки хвататься. Пули никто не хочет. – Резонно заметила девушка.
– Где Кащей? – Допытывался полковник.
– Какая разница? Нет его. – Упрямство милиционера начинало Маку злить: – Вы лучше подумайте, как выборы выиграть…
Курдюк кивнул на Стеколкина:
– Пусть старается. Это его проблемы.
– Не выберут меня. Постный место насидел, его народ знает.
– Помолчи, Славка. Не выберут, убирайте Постного.
– Ты чего-то не понимаешь, красавица. – Максюта налил себе в рюмку водки и залпом выпил.
– Что я не понимаю?
– Мы не киллеры, а руководители администрации. Мочить людей дело Кащея и его ребят. Взялась за мужские игры, сама и действуй.
– Хорошо, Постного замочу я, а вы сядете. Он еще будет дышать, а ваше признание ляжет на стол генерального прокурора в Москве. И завод достанется мне, как и все в городе, что приносит бабки.
Максюта дожевал соленый огурец и оглядел Маку: