- Ты что?! Какого хера?! Вытащи!!!
Его аж затрясло от ужаса. Он пытался ударить оккупанта кулаком, уже даже не метясь, лишь бы тот вытащил из него свой хер. Илья действительно выскользнул потому, что не мог одновременно воевать на двух фронтах: ему надо было совладать и с руками и с ногами Макса. Он пытался схватить охреневшего сопротивленца за запястья, чтобы прижать его руки к постели, уговаривая:
- Ну, что ты всполошился? Я разве тебе что-то неприятное делаю?
- Пусти! Я тебе сказал, я не хочу! Ты обещал!!! – последнее Максим выкрикнул практически со слезами.
Аваров изменился в лице и даже отпустил возмущённого Дымова. Тот тут же выкрутился из-под него и отполз к спинке кровати, поджимая согнутые в коленях ноги. Он понимал, что выглядит глупо и ни фига не по-взрослому, но страх, что его трахнут, был куда сильнее, чем стыд за своё поведение. Из-за захлестнувшей его паники он не мог сосредоточиться. Илья сел на пятки и резко, с вызовом спросил:
- Я сделал тебе больно?
Макс замотал головой и снова выкрикнул:
- Ты обещал!
Илья начал выходить из себя. Его грудь заходила ходуном, ноздри стали раздуваться.
- Тебе было неприятно? Я тебя как-то обидел? Унизил?
Было понятно, что он заранее знает ответы, просто хочет показать сопостельнику, что тот ведёт себя как идиот. А Макс всё никак не мог собраться с мыслями, повторяя как заведённый:
- Ты обещал!
Аваров прищурился.
- Ты сексом занимаешься, чтобы удовольствие получить или чтобы блюсти принципы организации объединённых натуралов? Я сделал хоть что-то, что тебе не понравилось?
Правозащитник замотал головой. Он больше не чувствовал себя в безопасности, а страх вытеснял все остальные мысли.
- Ты обещал, - уже тихо повторил он, начиная оглядывать комнату в поисках одежды.
- Ах, да! Я обманул тебя, ввёл в заблуждение, преследуя свои цели. Действительно! Ведь никто так не поступает, правда?
Максим вздрогнул и уставился на язвящего спорщика. Ввёл в заблуждение. Свои цели. Обманул. Бывший объект мог с таким же успехом высказать ровно симметричные претензии ему, преследователю. Только, в отличие от агента, Аваров законов не нарушал. И не выдавал себя за того, кем не является.
- Я пойду, - глухо сказал Макс и соскочил с кровати.
Вся одежда так и валялась в коридоре. Он вылетел из комнаты и заметался по прихожей, подбирая свои шмотки и тут же напяливая их кое-как. Илья остался в спальне и, судя по тишине, даже не делал попыток слезть с кровати. Одевшись за минуту, Дымов всё-таки решился зайти в комнату. Поверженный атлант сидел на кровати задумавшись, едва накинув простыню на бёдра. Максим заставил себя посмотреть обернувшемуся на шорох Илье в глаза и отчётливо произнёс:
- Прости. Правда.
Аваров приподнял одну бровь, и его лицо немного смягчилось, будто сейчас возьмётся уговаривать ренегата, что не в обиде. Но, смятенно кивнув на прощание, тот поспешно сбежал к двери. Он слишком распсиховался, чтобы сейчас вести какой-то осмысленный диалог. Дверь поддалась с первого раза, даже странно, почему Дымов не сладил с ней в момент их потасовки. Макс по возможности тихо закрыл её за собой и, проматюгавшись в небеса, позорно кинулся наутёк.
Глава III
Дымов сидел у себя на кухне и раздражённо пялился на плавающие чаинки в чашке. Его снедала злоба и обида. Обида на нечистоплотное начальство, из-за безответственного решения которого Макс был вынужден заниматься каким-то фигурным, блядь, мотанием. На самого себя, что не смог противостоять заигравшемуся Мымрину и не отказался от этой идиотской затеи. На себя даже больше: всё-таки тот его не посылал взламывать аваровскую квартиру. Обычно законоуважительный и рассудительный Максим в последние дни вёл себя как контуженный казак-разбойник. В череде нелепых и откровенно глупых поступков и решений больше всего было стыдно перед Ильёй. Ему, кроме его гейской озабоченности, и предъявить-то нечего. Он просто клеил понравившегося ему мужика. А вот Дымов, герой-любовник недоделанный, устроил там какой-то полёт над гнездом кукушки – хоть санитаров вызывай. И это торжественное вручение своего члена Аварову каждый раз после неудачной агентурной операции… Стыдобище.
Владелец агентства, опасаясь последствий своего промаха и психоза неудавшегося недогея, всё тормознул и даже дал Максиму пару дней отпуска за счёт фирмы. Дымов слонялся по квартире, не находя себе занятия. Он то хватался за уборку, то бросал пылесос и усаживался смотреть каких-то «ворониных дочек» по телевизору. Каждые полчаса на него накатывало желание позвонить Аварову и всё с ним прояснить. Ему почему-то было необходимо, чтобы Илья понял и принял его доводы, чтобы не считал его полным мудозвоном. С чего-то вдруг стало важно его мнение. Вот здесь, конечно, было над чем задуматься. Получалось, что голубой, как небо, Аваров вызывал у Макса уважение и симпатию. И даже их стихийный гомо-фестиваль не повлиял на его восприятие. Можно было пойти в своих размышлениях дальше и осознать, что бизнес-ловелас был ему интересен и с «этой» точки зрения, но для таких раздумий надо было иметь медицинскую страховку, которая покрывала бы хорошую душевную лечебницу. Таковой у него не было, как и желания углубляться. Ночью подсознание развлекло Максима обоймой порнороликов с его участием. И хоть образ секс-партнёра был слегка размыт, не приходилось сомневаться, что это не женщина. Под утро его очень реалистично отымели, что называется, с задней двери, и натурал проснулся от своих же сладострастных стонов, обкончав простыни. Испугавшись до икоты, Макс запретил себе вспоминать о своём "гей-параде" и даже взбудоражил сестру по телефону, попросив познакомить с какой-нибудь потенциальной невестой.
В общем, всю неделю после знаменательных событий Дымов был очень подавлен. Это заметил даже начальник и с делом Рахимова его больше не дёргал. А потом вдруг случилось следующее: курьер «Пони-Экспресс» с утра пораньше приволок ему конверт с флэшкой. Удивлённый агент обнаружил там аудио-файлы, на которых можно было чётко расслышать разговор двух мужчин. Аварова Максим узнал сразу, а вот второй оказался присно помянутый Рахимов! Упырь сдавал себя с потрохами, озвучивая условия и сумму отката. Шантажируемый будто специально уточнял и переспрашивал, выводя негодяя на чистую воду. Ай да Илья, ай да молодец! И тут же отнёс флэшку Мымрину. Прослушав запись, тот взялся хлопать по плечам, кричать «Виктория!» и даже полез за коньяком. На все заверения захваленного Макса, что он здесь ни при чём, отмахивался, очевидно, считая в голове гонорар от клиента за такую запись. Для них дело было успешно закрыто, а вот для ФСБ и господина Рахимова всё только начиналось.
А Дымов всё никак не мог успокоиться, пытаясь понять две вещи: откуда Илья узнал его место работы и для чего помог. Хотел избавиться от чиновника, мешающего ему развернуться? «Валил» Рахимова по чьей-то просьбе или заказу? А вдруг, чем чёрт не шутит, он - принципиальный борец с коррупцией? Но тогда он не Илья Аваров, а Илья Муромец какой-то! Апофеоз мучений пришёлся на полночь. Прокрутившись с час в кровати, Макс встал, оделся и решительно направился к своей старенькой "Нексии".
Ночная Москва подгоняла его пустыми дорогами и зелёными светофорами. Он так был вздрючен, что даже радио не стал включать – любой звук сейчас раздражал. Желание увидеть Илью становилось навязчивым, и Максим понял, что всё это время только и искал повод, чтобы встретиться с этой озабоченной Годзиллой. «Извиниться и поблагодарить», - снова и снова повторял про себя, стараясь не думать о том, что Аваров может запросто спустить его с лестницы – имел полное право.
Забежав в подъезд с припозднившимся собачником и поднявшись на нужный этаж, Дымов не стал нагнетать драматизма, а сразу позвонил в знакомую дверь. В квартире было тихо. Неужели спит уже? Бегло глянул на часы: 00:43. М-да… Нифига не по-Виннипухски, конечно. Наконец загремели замки и дверь приоткрылась.
Илья стоял на пороге, подслеповато щурясь на свет. За его спиной было темно, сам был в каких-то шортах, с голым торсом. Чёрт! Внезапный гость замялся на пороге, поняв, что разбудил. Бизнесмен уже, наверное, проклял день, когда пришёл в тот злосчастный спорт-бар! Однако сонный хозяин квартиры вдруг повёл себя странно. Он высунул голову на площадку и посмотрел сначала направо, потом налево. Заинтригованный Дымов покрутил головой, пытаясь понять, что он там выглядывает. Ничего не увидел, кроме дверей в соседние квартиры, и уже открыл было рот, но его опередили.
- Ты один? – почему-то шёпотом спросил конспиратор.
Резидент захлопнул рот и кивнул. Илья выкинул вперёд руку и, цапнув за рубашку, затянул в квартиру. Не успев даже пикнуть, Макс оказался в прихожей, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Захватчик придвинулся к нему вплотную, обдав знакомым запахом одеколона.
- Не двигайся, - прошептал тот и начал водить по нему ладонями.
«Жучок, что ли, ищет», - прикидывал обыскиваемый, послушно замерев. Розыскник провёл ладонями по его плечам, груди, рукам и животу. Затем резко дёрнул и повернул к себе спиной. Макс поспешно зашептал:
- Чего ты ищешь-то? На мне ничего нет!
Он почувствовал через тонкую футболку, как горячее тело прижимается к его спине, как Аваров зарывается носом в его волосы на затылке, как нагло облапал его грудь, спуская загребущие конечности к ширинке на джинсах. Вот прохвост!
- Слушай, я вообще-то не за этим пришёл! – по возможности строго сказал Макс.
- А зачем? – прошептал тот в самое ухо, словно змей-искуситель. – Не звонишь, не пишешь, в шкафу меня больше не встречаешь… Зачем же сейчас пришёл?
- Поговорить, - неуверенно промямлил "Адам".
Максим, конечно, мог декларировать тут всё, что угодно, но его покорность и учащённое сердцебиение говорило обольстителю куда больше. Не останавливаясь ни на секунду, он продолжал тискать смущенного переговорщика, отираясь стояком об его задницу. Попытки вести диалог в такой ситуации теряли всякий смысл, и остатками поплывшего рассудка Макс решился перестать валять дурака и признаться хотя бы самому себе, зачем он здесь. Его влекло сюда ещё после их первой «свиданки», и это никак не было связано с работой. Всё указывало на то, что месье Дымов был грязным похотливым животным.
Меж тем, заарканенного страдальца уже тащили в спальню. Одежда аннигилировалась где-то по дороге, и на кровать они уже завалились голышом. Максим привычно оказался на спине, вдруг и не без умиления ощущая себя податливой шлюшкой. Всё было именно так, как ему нравилось, как он помнил, как ему снилось. Тёплый, даже горячий, Аваров мял и катал его по кровати, не сдерживаясь, ставил засосы и синяки. Пальцами, губами, зубами. Закрыв глаза, Макс пытался понять то, что сейчас с ним происходит. Секунда, другая, что-то крутилось в голове, блуждало неясной мыслью и – озарением: ему до одури хотелось подчиниться. Чужое доминирование и контроль заводили до дрожи. От мысли о том, что он "отдаётся", кровь ревела в ушах водопадом. Вдруг стало ясно, что дело не в охуенном минете и не в жарких, умелых поцелуях, а в том, что он нутром почуял в Илье того, кто сильнее. Этот бугай, не сознавая того, выпустил джинна из бутылки, и теперь Максим захлёбывался эмоциями. Удовольствие от того, что его «берут», перекрывало любой страх, любые сомнения. Сейчас он был готов принадлежать, к наручникам, к ошейникам, лишь бы его держали и никогда не отпускали. Он не искал боли и унижения, просто хотел заботы и власти над собой, хотел быть желанным, залюбленным до обморока. Он чуть не кончил от одного лишь этого ощущения полной гармонии. Проснувшееся желание заставляло стонать и раздвигать ноги, требуя консумации, посвящения. Обалдевший Аваров сатанел от вседозволенности, проявляя себя именно так, как сейчас хотелось новообращённому. Поставив его раком, растягивал смазанными пальцами, шлёпая по ягодицам и бёдрам.
- Ка-ко-о-ой послушный мальчик, - выстонал удовлетворённо-одобрительное, сквозь рык, прикусывая загривок.
Будто пребывая в изменённом сознании, Дымов двигал задницей, насаживаясь на чужие пальцы, лихорадочно шепча в подушку какие-то неясные просьбы. От этих почти противоестественных ощущений, незнакомых, болезненно-сладких, на грани того, что можно тихо стерпеть, внутри всё дрожало. Он специально не трогал себя, боясь кончить, ему хотелось тонуть в этом липком душном подчинении, вздрагивая от каждого резкого толчка или шлепка. И задохнулся, когда здоровенный член вдвинулся в него до упора. Растянувшийся анус конвульсиями посылал волны кайфа, возможно и боли, но Максима накрыло такое сумасшедшее счастье, что он заорал в подушку, сжался и кончил без рук. Перепуганный криком Илья тут же вытащил свой исполинский член и засуетился вокруг скрюченного любовника.
- Что? Что такое?! Где больно?!
А Макс валялся на боку, успокаивая дыхание. После такого ошеломительного оргазма ему хотелось только одного – чтобы его оставили в покое и не дёргали допросами. Аваров из "повелителя" как-то быстро вернулся обратно в обычного мужика и до следующего стояка желания подчиняться у Дымова не вызывал.
Случайно опустив ладонь в лужицу спермы на простыне, Илья обмер:
- Ты что?.. Ты... Ты уже?!.
Потрогал влажный опадающий член дремлющего засланца и восхищённо присвистнул:
- Какая находка!..
Уложив Дымова на спину, деловито встал над ним на колени и, нагло пользуясь тем, что человек, вообще-то, почти спит, повозил ему по губам своим членом. Затем подрочил себе, щипля Макса за соски, толкая ему в рот свои пальцы, и напоследок слил тому на грудь. Последнее, что услышал удовлетворённый неофит, проваливаясь в глубокий сладкий сон, был предвкушающе-угрожающий шёпот Аварова:
- Теперь-то я точно никуда тебя не отпущу, господин «не-гей»…
***
Проснувшись и с наслаждением потянувшись, Максим тут же вонзился локтем в инородное тело. Открыв глаза, он увидел знакомую комнату и дрыхнувшего рядом Илью, который по-хозяйски обнимал его поперёк живота. Получив локтем под дых, тот замычал и покрепче прижал драчуна к себе. Гость вдумчиво поглазел на часы на стене – у него оставалось два часа до работы. Он скосил глаза на нежелающего просыпаться хозяина. Никакого стыда или раскаяния не ощущалось, сколько бы Дымов к себе ни прислушивался. Наоборот, пришла твёрдая уверенность, что он встретил как раз того человека, который ему нужен. Аваров раскрасил его жизнь, придал ей невероятный драйв, и отказываться от такого подарка судьбы из-за каких-то предрассудков Макс не собирался. Он подхватил обнимавшую его руку и со смаком прикусил запястье.
- Аййй! – простонал избранник, тут же, ответно цапнув агрессора за плечо.
- Хорошие рефлексы, - прошипел Макс, дёрнувшись. – Кофе хочу!
Понукаемый приоткрыл один глаз и поцокал языком:
- А ночью был таким послушным…
И закряхтел, потягиваясь, оставшись без сдёрнутого соседом одеяла.
- Ну, так, то было ночью, - солидно ответили ему из подбиваемой подушки.
Аваров лёг на бок, разглядывая осмелевшего красавчика в своей кровати.
- А днём, значит, будешь капризничать и меня тиранить? – улыбаясь, спросил он.
Дымов очень серьёзно закивал, не оставляя никаких иллюзий на свой счёт. Почему-то теперь, когда они состыковались по всем швам, когда настроились на одну тональность, Максим чувствовал, что Илье нравится именно такая расстановка сил.
- Хорошо, - миролюбиво принял условия жертва грядущего террора. И, прищурившись вдруг, выдал:
– А теперь скажи мне, что за стрёмный пидор крутился вокруг тебя в спорт-баре?
Макс вытаращил глаза, не ожидав услышать слово «пидор» из уст гея.
- Че-го? – заржал он. – Это коллега мой, вообще-то. Примерный семьянин.