Он делает усилие, и она тотчас добавляет.
Попробуйте только, и я кинусь вам на шею и опозорю себя. Умоляю вас:
сидите тихо и будьте паинькой. Грегори. Умоляю вас - бегите прочь. Надеюсь, я окажусь в силах позволить вам
уйти ради вашего же блага. Но сердце мое будет разбито. Миссис Джуно. Я не хочу разбивать ваше сердце. Я и подумать не могу, что вы
будете сидеть тут один. Я и подумать не могу, что буду сидеть одна
где-нибудь в другом месте. Это так бессмысленно, так нелепо - когда мы
могли бы быть так счастливы. Я не хочу быть ни безнравственной, ни
жестокой. Но вы мне очень нравитесь. И мне хочется быть нежной и
доброй. Грегори. Мне следует поставить предел. Миссис Джуно. Да, да, следует, мой дорогой. Скажите мне: я вам в самом деле
нравлюсь? Я не спрашиваю, любите ли вы меня - любить вы могли бы и
горничную... Грегори (пылко). Нет! Миссис Джуно. Да, да, могли бы. Да разве это важно? Вы в самом деле влюблены
в меня? Мы ведь друзья, товарищи? Вам было бы жалко, если б я умерла? Грегори (вздрагивая). Ах, не надо! Миссис Джуно. А вдруг это обыкновенная пустая мужская забава? Простой флирт
на пароходе? Грегори. О нет, нет - ничего такого плохого, вульгарного, дурного не было.
Уверяю вас, я только хотел быть вам приятным. Я и сам не заметил, как
чувство овладело мной. Миссис Джуно. И вы охотно позволяли ему овладевать вами? Грегори. Я позволял ему овладевать мною, потому что думал, будто еще есть
время... Миссис Джуно. Ах, к черту это все.! Сибторп дороже... Грегори. Сибторп? Миссис Джуно. Сибторп - имя моего мужа. Теперь, говоря с вами, мне не
годится называть его Топс. Грегори (хихикнув). Я подумал, что это какой-нибудь напиток. Но я не вправе
смеяться над ним. Мое имя Грегори, это похоже на название пудры. Миссис Джуно (обескураженно). Чего еще ждать от мужчины? Предлагаешь ему от
глубины сердца самые горячие, самые дружественные чувства, а ему в
голову приходят разные дурацкие шутки. Из-за такой шутки вы способны
забыть меня. Грегори. Забыть вас! О, если б я только мог! Миссис Джуно. А если б могли, то и забыли бы? Грегори (устыдившись и закрывая лицо руками). Нет - лучше умереть. Я
ненавижу сам себя. Миссис Джуно. А я собой горжусь. Так весело быть безрассудной. Интересно, а
мужчина может быть безрассуден? Грегори (отважно выпрямляясь). Нет. Я не безрассуден. Я знаю, что делаю:
совесть моя бодрствует. Но где же любовное опьянение? где безумства?
где исступление, заставляющее мужчину отказаться от целого мира ради
обожаемой женщины? Ничего подобного я не испытываю. Я вижу, что не
стоит и стараться, что все это неправильно. Никогда в жизни не был я
так хладнокровен, так практичен. Миссис Джуно (раскрывая ему свои объятия). Но вы не в силах устоять передо
мной. Грегори. Я должен устоять. Мне бы следовало. (Бросается в ее объятия.) О,
моя дорогая, сокровище мое, мы еще пожалеем об этом. Миссис Джуно. Мы можем простить это себе. А простили бы мы себе, если б
упустили такой миг? Грегори. Я все-таки возражаю. Я - против. Что-то толкнуло меня в пропасть. Я
не виноват. Это безумное счастье, эта чудесная нежность, этот взлет к
небесам способны наполнить меня трепетом до самых глубин души...
Она в восторге прячет лицо у него на груди.
...но все это не может заставить сдаться мой разум и не может
обольстить мою совесть, которая вопиет к небесам, что не по своей воле
я допускаю это недостойное поведение. Я отвергаю блаженство, которое вы
дарите мне. Миссис Джуно. Да бросьте вы свою совесть. Говорите мне, как вы счастливы. Грегори. Нет, нет, я призываю вас вспомнить о своем долге. Но ax! - я охотно
бы отдал вам жизнь, скажи вы только, что испытываете ко мне миллионную
часть того, что я чувствую сейчас к вам. Миссис Джуно. О да, о да! Удовлетворитесь же этим. Не требуйте большего.
Пустите меня. Грегори. Не могу. У меня нет воли. Сейчас нами правит то, что сильнее и вас
и меня. Ничто ни на земле, ни на небе не может разлучить нас теперь.
вы знаете это, ведь знаете? Миссис Джуно. Ах, не заставляйте меня произносить эти слова. Конечно, знаю.
Ничто, ни жизнь, ни смерть, ни позор, ничто не может разлучить нас.
В коридоре раздается прозаичный мужской голос: "Отлично.
Это, наверно, здесь".
Вздрогнув, оба приходят в себя, отпускают друг друга и
отскакивают в разные стороны к стенам гостиной.
Грегори. Вот что разлучило нас. Миссис Джуно (страшным шепотом). Ш-ш-ш! Это голос моего мужа. Грегори. Не может быть: это просто наша нечистая совесть.
Женский голос: "Вот дверь в гостиную. Я помню ее".
Грегори. Господи боже! Мы оба сошли с ума. Это голос моей жены. Миссис Джуно. Быть не может! Все как во сне. Мы...
Дверь открывается; и в розовом свете, льющемся из
коридора, оклеенного к тому же красноватыми обоями,
словно оперный Тангейзер на пороге Венериного грота,
появляется Сибторп Джуно вместе с миссис Ланн. Он
энергичный, суетливый человечек, старающийся придать
себе бравый вид тем, что подкручивает кончики усов и
весьма обдуманно одевается. Она - высокая, внушительная,
красивая томная женщина со сверкающими черными глазами и
длинными ресницами. Они направляются к дивану, не
замечая в полутьме двух дрожащих фигур, прижавшихся к
боковым стенам гостиной. Фигуры бесшумно выскальзывают в
стеклянные двери и исчезают.
Джуно (учтиво). Ну вот. (Подходит к дивану.) Располагайтесь. Уверен, что вы
устали.
Она садится.
Вот так. (Садится слева от нее.) Ой! (Вскакивает.) Диван совсем теплый. Миссис Ланн (со скукой). В самом деле? Я не заметила. Наверно, солнце его
нагрело. Джуно. Я почувствовал вполне определенно - я ведь одет легче, чем вы.
(Садится и начинает со вздохом облегчения.) Какое счастье сойти с
парохода и получить отдельную комнату! Хуже всего на пароходе - это
быть все время под наблюдением. Миссис Ланн. Чем же это плохо ? Джуно. Да, конечно, плохого ничего нет; по крайней мере, я предполагаю, что
нет. Но знаете ли, романтика путешествия отчасти в том, что все время
ожидаешь, будто что-то может случиться, а чего же ждать, когда вокруг
тьма народу и ровно ничего случиться не может. Миссис Ланн. Мистер Джуно, романтика хороша на борту корабля, но, едва вы
ступаете на почву Англии, романтике приходит конец. Джуно. Нет, это обычное заблуждение иностранцев. Мы - англичане - самый
романтический народ на свете. Да ведь само мое присутствие здесь - уже
романтика. Миссис Ланн (чуть иронически). В самом деле? Джуно. Да. Вы догадались, разумеется, что я женат. Миссис Ланн. О, это ничего. А я замужем. Джуно. Вот и слава богу. На мой взгляд, взгляд англичанина, страсть без
чувства вины - не настоящая страсть. Я человек пылкий, миссис Ланн, тут
уж ничего не поделаешь. Трагедия моей жизни в том, что я совсем молодым
женился на женщине, которую не мог не полюбить. Я мечтал о греховной
страсти, о чем-то настоящем, безнравственном, но мне не хотелось и
глядеть ни на одну женщину, когда рядом была моя жена. Шли годы, я
чувствовал, как уходит моя молодость, а в жизни моей не случалось
ничего романтического. Брак - дело хорошее, но это не романтика. В нем,
знаете ли, нет ничего безнравственного. Миссис Ланн. Бедняжка! Как вы, вероятно, страдали! Джуно. Нет. Беда в том, что все было так мирно. Я хотел страдать. Счастливый
брак так надоедает. Распадаются всегда именно счастливые браки. В конце
концов мы с женой решили, что нам нужен отпуск. Миссис Ланн. Но разве вы не уезжали куда-нибудь каждый год? Джуно. Ах, к морю и все такое! Нет, мы думали о другом. Нам нужен был отпуск
друг от друга. Миссис Ланн. Как странно! Джуно. Она сказала, что это чудная мысль. Что домашнее благополучие
превращает нас в полных идиотов. Что ей тоже нужен отпуск. И мы решили
пуститься в кругосветное путешествие в противоположных направлениях. Я
отправился в Суэц в тот день, когда ее пароход отплыл в Нью-Йорк. Миссис Ланн (вдруг начиная проявлять внимание). Это как раз то, что сделали
мы с Грегори. Интересно знать, а вдруг ему понадобился отпуск от меня!
Он-то говорил, что мечтает о радостной встрече со мной после длительной
разлуки. Джуно. Что может быть романтичней? Кто, кроме англичанина, додумается до
такого? Пожалуй, я кажусь не очень темпераментным вам, с вашей бурной
южной кровью... Миссис Ланн. Что-о-о ? Джуно. С вашей южной кровью. Помните, в тот вечер на пароходе, когда я пел в
салоне "Прощайте, прощайте, Испании милые девы", вы мне сказали, что вы
по рождению дева Испании? Ваша дивная андалузская красота говорит сама
за себя. Миссис Ланн. Вздор! Я родилась на Гибралтаре. Моим отцом был капитан
Дженкинс. Служил в артиллерии. Джуно (пылко). Темперамент определяется климатом, а не национальностью.
Огненное солнце Испании пылало над вашей колыбелью; громы британских
пушек качали ее. Миссис Ланн. Какое красноречие! Вы напоминаете мне моего мужа, когда он был
влюблен, - до того как мы поженились. Вы влюблены? Джуно. Да, и в ту же женщину. Миссис Ланн. Ну разумеется, я и не предполагала, что вы влюблены в двух
женщин сразу. Джуно. Вы, кажется, меня не поняли. Я хотел сказать, что влюблен в вас. Миссис Ланн (впадая в глубочайшую скуку). Ах, вот что! Мужчины в меня
влюбляются. Они все, вероятно, принимают меня за существо с
вулканическими страстями - право, не знаю почему. Ведь все
вулканические женщины, каких я знаю, маленькие, рыженькие, некрасивые
созданьица. Вулканы среди людей, по-моему, это не респектабельно. И мне
так надоела эта тема! У нас в доме всегда толкутся женщины, влюбленные
в моего мужа, и мужчины, влюбленные в меня. Мы не возражаем, потому что
приятно ведь иметь общество. Джуно. И ваш муж отличается тем же бесчувствием, что и вы? Миссис Ланн. О, Грегори вовсе не бесчувственный, далеко нет. Только я для
него единственная женщина на свете. Джуно. А вы-то? Вы на самом деле такая бесчувственная, как вы уверяете? Миссис Ланн. Ничего подобного я не говорила. Я по природе вовсе не
бесчувственная. Но - не знаю, заметили ли вы - я, как говорится,
довольно хороша собой. Джуно (пламенно). Заметил ли я! О, миссис Ланн! Способен ли я замечать
что-либо иное с тех пор, как мы встретились! Миссис Ланн. Вот и пошло и пошло, как у всех остальных! Подумайте, можно ли
надеяться, что женщина не станет бесчувственной, когда она с семнадцати
лет по три раза в неделю слышит такие речи? Сначала это меня
расстраивало и пугало, потом стало нравиться. С Грегори все дошло до
высшей точки - потому-то я и вышла за него замуж. Дальше это сделалось
просто забавой, о которой и беспокоиться не стоило. Затем раз или два
это мне пригодилось в качестве укрепляющего средства, когда мне было
плохо. Теперь это просто отчаянная скука. Я не сержусь на ваше любовное
признание - вам, кажется, оно доставило даже некоторое удовольствие.
Вполне понимаю - вы меня обожаете, но, уж простите меня, я предпочла
бы, чтобы вы не твердили больше об этом. Джуно. И для меня нет никакой надежды? Миссис Ланн. О, пожалуйста. Грегори придумал, чтобы замужние женщины
составляли списки мужчин, за которых они могли бы выйти замуж,
оставшись вдовами. Я вас запишу для вашего спокойствия. Джуно. А список длинный? Миссис Ланн. Вы имеете в виду настоящий список? Не тот, что я показываю
Грегори: в том сотни имен, но короткий, мой собственный тайный список,
которого ему лучше не видеть, да? Джуно. Неужели вы запишете меня в него? Пожалуйста, запишите! Миссис Ланн. Ну, может быть, и запишу.
Он целует ей руку.
Однако зачем же сразу злоупотреблять своей привилегией? Джуно. Можно мне называть вас по имени? Миссис Ланн. Ах нет, оно слишком длинное. Нельзя все время называть женщину
Серафита. Джуно (с восхищением). Серафита! Миссис Ланн. Дома меня звали Салли, но, когда я вышла замуж за человека по
фамилии Ланн, разумеется, это получалось как-то неловко. Я люблю так
пошутить. Зовите меня для краткости миссис Ланн. И давайте сменим тему,
не то я засну. Джуно. Я не могу сменить тему. Нет для меня другой темы. Зачем же вы вносили
меня в свой список? Миссис Ланн. Потому, что вы поверенный по делам. Грегори - поверенный. Я
привыкла, что у меня муж - поверенный и что он рассказывает мне то,