– И тебе не было грустно? – спросила Сара.
– Одиноко – бывало. Но не грустно. Ведь сам-то я считал такую жизнь вполне нормальной.
Он был юн, об окружающей жизни знал еще очень мало. Да и новый токийский мир сильно отличался от среды, в которой он вырос. Мегаполис оказался куда огромней, чем он себе представлял. Слишком большой выбор того, чем можно заняться, слишком непривычно общаются друг с другом люди, слишком быстро несется жизнь. Из-за всего этого он никак не мог настроить баланс между собой и окружающим. Но главное – в те годы ему еще было куда возвращаться. Садишься на Токийском вокзале в «Синкансэн» – и через каких-то полтора часа прибываешь в «нерушимый оплот гармонии и дружбы». Туда, где время течет неспешно и всегда ждут те, перед кем еще можно распахнуть душу.
– Ну а как ты живешь сейчас? – спросила Сара. – Настроил баланс между собой и миром?
– В этой фирме я прослужил четырнадцать лет. Меня там ценят, да и мне работа нравится. С коллегами я лажу. За эти годы спал с несколькими женщинами, но со всеми в итоге расстался. По разным причинам. Иногда виноват был я сам, иногда – не только…
– И вот ты опять одинок, но тебе не грустно.
Вечер только начался. В ресторане, кроме них, посетителей не было. Еле слышно наигрывал джаз. Фортепьянное трио.
– Пожалуй, – чуть запнувшись, ответил он.
– Но места, куда можно вернуться, больше нет? «Нерушимого оплота гармонии и дружбы»…
Цкуру ненадолго задумался. Хотя что уж теперь-то думать?
– Да, больше нет, – очень тихо ответил он.
О том, что это место бесследно исчезло, он узнал на втором курсе, во время летних каникул.
2
То лето изменило жизнь Цкуру Тадзаки до неузнаваемости. Так острый горный кряж рассекает равнину – и полностью меняет всю окружающую растительность.
Как и привык до тех пор, в первый же день каникул Цкуру собрал вещи (совсем немного) и сел в вагон «Синкансэна». Вернувшись в Нагою, заглянул ненадолго домой – и тут же обзвонил друзей. Однако ни одного не застал. Нет дома, сообщали ему каждый раз. Видно, все четверо отправились куда-нибудь вместе, решил он. Оставив каждому по сообщению, он прогулялся до центра города, побродил по улочкам, зашел в кино и убил пару часов фильмом, смотреть который хотел не особенно. Затем вернулся домой, поужинал с родней – и снова обзвонил всех четверых. Ни один еще не вернулся.
На следующий день, ближе к обеду, он прозвонил их опять, но их по-прежнему не было. Цкуру вновь попросил передать, чтобы ему перезвонили, как только вернутся. Хорошо, так и передадим, отвечали ему домашние, бравшие трубку. Но в самом тоне их ответов слышалось такое, от чего у него екнуло сердце. В первый день он не обратил на это внимания, но
– Конечно, если никто не хочет, больше звонить не буду, – ответил Цкуру. Слова эти вырвались у него почти машинально. Он хотел сказать их спокойно, однако собственный голос показался ему совершенно чужим. Голосом жителя какого-то далекого города, с кем он никогда не встречался и вряд ли когда-нибудь встретится.
– Будь так добр, – сказал Синий.
– Я не собираюсь делать то, чего от меня не хотят… – начал Цкуру.
Синий то ли горько вздохнул, то ли понимающе хмыкнул.
– …Но, по возможности, хотел бы знать, что случилось, – добавил Цкуру.
– Лично я этого объяснить не могу.
– А кто может?
В трубке повисло молчание. Непроницаемое, точно каменная стена. Слышно было только, как Синий сопит. Вспоминая его широкий, чуть приплюснутый нос, Цкуру ждал, что дальше.
– Подумай – сам поймешь, – наконец ответил Синий.
Цкуру потерял дар речи. Что значит –
* * *
– То есть больше он ничего не сказал? – уточнила Сара.
– Это был очень короткий разговор. Именно о том, что ничего больше он говорить не собирается, – сказал Цкуру.
Они сидели друг против друга за столиком в баре.
– И после этого ни с ним, ни с остальными тремя ты это не обсуждал? – спросила Сара.
Цкуру покачал головой.
– Нет, ни с кем.
Сара поглядела на него, прищурившись, так, словно увидела нечто совершенно бессмысленное.
– Вообще ни разу?
– Так я ни с кем больше и не встречался.
– Но неужели ты не хотел понять, почему твои друзья вдруг выкинули тебя из компании?
– Как бы тебе объяснить… Тогда стало как-то все равно. У меня перед носом захлопнули дверь и перестали пускать внутрь. Почему – не объяснили. Но если так действительно хотят все, то и пускай, ничего тут уже не поделаешь.
– Что-то я не пойму, – озадаченно сказала Сара. – А вдруг это произошло по ошибке? Ведь ты сам говоришь, что не находил никаких объяснений. Разве ты не жалел, что так вышло? Разве не думал, что, возможно, потерял бесценных друзей просто потому, что кто-то чего-то не понял? И что ошибку можно исправить?
Ее бокал опустел. Она жестом подозвала бармена и попросила красного вина. Из предложенного, хорошенько подумав, выбрала