— Боюсь, он сам нас найдет, — не без оптимизма высказался Гвайнард. — Надо бы свернуть с проселка в лес. Если Монстр из Остина и впрямь такой здоровый, как на рисунке Брагета, преследовать нас в чаще он не сможет.
— Один момент, — Конан поднял палец. — Скажи мне, а куда мы едем? По большому счету? Или ты думаешь просто-напросто кружить по лесам в поисках Зверя?
— Ничего подобного, — отозвался Гвайнард. — Мы направляемся к замку его светлости маркграфа Карндона. Нанесем, так сказать, визит вежливости. Или ты не помнишь поручения герцога и месьора Атрога? Бумаги у нас в полном порядке, по рескриптам выходит, что мы состоим на службе наместника провинции… Не подкопаешься! А если маркграф пожелает засадить нас в каземат — ночью прилетит Рэльгонн и нас вытащит.
— Твоими бы устами, да пиво хлебать, — проворчал варвар. — Сам знаешь, что я очень не люблю связываться с магией.
— А вдруг месьор Карндон и все тайны Остина не имеют ничего общего с колдовством? Вдруг тут что-то другое?
— Что именно?
— Не знаю…
К замку пробирались обходными путями, по звериным тропкам, придерживаясь направления на Полуночный Восход. Пришлось перейти вброд несколько речек, стекавших с гор и обогнуть обширное болото — изрядный крюк. Гвайнарда по-прежнему настораживала царившая вокруг безмятежность. Зверь (если он все-таки существовал) никак не желал демонстрировать незваным гостям Остина свое присутствие — никаких следов монстра обнаружено не было, а самым страшным хищником встретившимся по дороге являлся крупный волк-одиночка, пробежавший мимо всадников по своим волчьим делам и даже не взглянувший на людей.
Начало смеркаться, а до замка оставалось не меньше шести лиг, преодолеть которые до темноты возможным не представлялось.
— В лесу заночуем, — бодро сказал Гвай, когда лошади вышли на вершину пологого травяного холма. Внизу простирались бескрайнее темно-зеленое хвойное море, прореженное языками луговин, а слева и спереди вставала синевато-черная стена Граскааля увенчанная снежными шапками вершин. — Не впервой. Не забыл котелок прихватить?
— Не заб… — Конан осекся на полуслове, заметив в отдалении какое-то движение. — Гвайнард, как думаешь, что там такое ползет? Чуть правее озерца, у самого края поля? Это, часом, не то, что мы ищем?
— Где? — Гвай приставил ладонь ко лбу козырьком, пытаясь привязать взгляд к названным киммерийцем ориентирам. — Митра Всеблагой, точно! Зверь! А ну-ка, спешиваемся! Отгони лошадей вниз, нас не должны заметить! Понаблюдаем!
Умный сартак понял, что от него требуется и увел кобылку Гвайнарда к закатному подножию холма. Сами охотники залегли на вершине.
Монстр из Остина находился довольно далеко, не меньше чем в трети лиги, однако рассмотреть его было нетрудно. Месьор Брагет не ошибался — громадная тварюга в точности напоминала рисунок старого эрла. Медведеподобный шестиногий Зверь с густой длинной шерстью и маленькой круглой головой неторопливо, но целеустремленно шествовал по луговине с Полуночного Восхода на Полуденный Закат. Лучи заходящего солнца посверкивали на торчащих из приоткрытой пасти клыках-лезвиях и создавалось впечатление, что они и впрямь металлические.
— Странно… — прошептал Гвай, хотя Зверь явно не мог услышать людей с такого расстояния. — Он движется как-то неестественно, не находишь?
— Нахожу, — столь же тихо ответил киммериец. — Обычные животные так не ходят. Зверь идет точно по прямой, словно вдоль одному ему заметной линии. Ни единого лишнего движения, только ноги работают. Медведь или лось могут помотать головой, почесаться, остановиться что-нибудь понюхать, а этот топает себе, словно его за веревочку тянут.
В этот момент Зверь подошел к краю поля и внезапно остановился как вкопанный. Дергающимся движением задрал башку, исторг громкий неприятный вой, больше напоминавший скрип ножа по фарфоровой тарелке, затем развернулся на месте и с прежней скоростью направился в сторону Полуночи.
— И как прикажете такое понимать? — озадачился Гвай.
— Так и понимай, — буркнул варвар. — Помнишь слова Брагета? «Оно неживое». Никакое живое существо так не двигается и не кричит. Ты правильно сказал — зверь выглядит неестественно. Слишком неестественно…
— Тогда что же оно такое?
— Не имею ни малейшего представления. Это просто Зверь. Монстр из Остина. Не ломай голову — мало ли загадок на этом свете?
— Много, — согласился Гвай. — Ив моем характере их разгадывать!
— Только не на ночь глядя. Ты как хочешь, а я предпочту уехать отсюда подальше — не хочу утром проснуться в желудке этой твари. Гляди, гляди, возвращается!
Чудовище совершало довольно странные маневры — Зверь ходил по луговине по кругу, а точнее, по треугольнику. Будто что-то охранял. Пройдет двести стадиев, остановится на одном из углов «треугольника», взвоет, и снова в дорогу.
— Остаемся! — решительно приказал Гвай. — Будем наблюдать. Как кажется, Зверь бродит тут неспроста, чего-то или кого-то ждет. Боюсь, нас ждет бессонная ночь.
— Тогда я схожу к лошадям и возьму мешок с едой и фляги с вином, — ответил варвар. — Не люблю участвовать в приключениях на голодный желудок. Жаль, что костер развести нельзя, заметит.
Солнце уже коснулось нижним краем горизонта, а на Восходе появились первые звезды.
Глава третья,
в которой охотники сначала видят крайне необычных существ, а потом наносят визит в замок Остин
Сколько же их? — бормотал Гвайнард, не отрывая взгляда от странного спектакля, разворачивавшегося на равнине под холмом. — Не меньше пяти десятков!
— Больше, — отозвался киммериец. — Это если учитывать ездовую скотину. Кром Молнемечущий, мерзость какая! Никогда бы не подумал что подобные твари могут быть приручены людьми!
— Если только мы видим именно людей, а не незнакомых нам человекоподобных тварей…
Чудеса начались вскоре после полуночи, когда взошла неполная убывающая луна. До этого момента месьоры охотники благополучно валялись на травке, всухомятку ужинали лепешками и копченым мясом, по очереди прикладываясь к баклаге с кислым немедийским вином. Приглядывать за Зверем тоже не забывали, но это занятие оказалось ужасно скучным: монстр безмятежно разгуливал по полю, с одной стороны ограниченному вытянутым озером, с другой — почти непролазной чащобой. Спустя два или три колокола варвар заявил, что на Зверь наверняка уже протоптал на лугу колею, по которой сможет запросто проехать тяжело груженая телега. И оказался почти прав. Относительно телеги, а не колеи.
Когда совсем стемнело, Гвай извлек из своей сумки несколько бутылочек и склянок темного стекла и изготовил в серебряной чарочке один из знаменитых составов Ночной Стражи — это омерзительное на вкус пойло позволяло человеку отлично видеть в темноте и различать весьма отдаленные предметы. Киммериец скривился от отвращения, но выпил — знал, что магический декокт при нынешних обстоятельствах может оказаться полезен. Теперь глаза охотников воспринимали свет луны почти так же, как и солнечный — ночь превратилась в ясный день.
Очень издалека донесся едва слышный колокольный звон — в замке Брагет, а возможно и в Остине, отбивали полночь. Конан вскоре начал задремывать, но его тотчас разбудил Гвай, пихнув кулаком в ребра.
— Зверь остановился, — прошептал предводитель ватаги. — Остановился и отошел к воде… Интересно!
Тут же охотникам пришлось зажмуриться — луговину внезапно залил яркий бело-голубой свет источником которого стала незнамо откуда появившееся огненное полукольцо. Под светящейся аркой заклубился поблескивающий синими искорками туман из которого внезапно вынырнули три тени имевшие вполне человеческие очертания — руки-ноги-голова, фигуры укутаны в просторные плащи с капюшонами, в руках неизвестные держали что-то отдаленно напоминающее клинки. Конану показалось, что появившиеся из магической арки существа чуть ниже ростом, нежели обычный человек, но всяко повыше горного дверга.
Вооруженная троица быстро осмотрела поле, один из странных незнакомцев подошел к замершему неподалеку Зверю, который издал несколько отрывистых скрипучих звуков и снова отправился по нахоженному пути — треугольником, от озера к лесу, потом к прорезающему чащу степному языку, потом снова к озеру.
Черноплащные вернулись к пылающей ровным лазоревым огнем арке, один из них шагнул в туман и исчез, двое других встали по краям, будто привратники. А спустя четверть квадранса из светящегося полукольца появилась целая процессия.
Сначала арка породила двух здоровенных — не меньше самого Зверя! — существ, которых можно было поименовать только пауками, благо выглядели они именно как пауки — округлое туловище, голова с несколькими шарообразными глазами, восемь длинных членистых ног… Однако, два отличия от всем знакомых пауков все же имели место — колоссальные размеры существа и всадник, устроившимся в высоком седле сразу за головой волосатого страшилища.
Оба паука миновали арку, и тотчас в руках всадников вспыхнули огненные шары размером с голову ребенка, но свет они испускали необычный — по полю чиркнули два узких, но исключительно ярких луча, прекрасно освещавшие дорогу.
Немедленно звездный туман портала (Конан почти не сомневался, что на поле возник именно портал, ведущий незнамо куда!) выпустил с десяток пауков подряд, причем некоторые из них были запряжены в некое подобие кубообразных телег о шести колесах. Каждая — размером со средний деревенский сарай. За повозками шествовали человекоподобные твари в плащах.
— Глянь-ка правее, — шепнул Гвайнард. — Тоже что-то светится…
Точно, не столь уж и далеко, лигах в двух, замерцало похожее голубое сияние — видимо в той стороне, совсем рядом с замком Остин, появился аналогичный портал. Странные существа вместе со своими пауками направились как раз в сторону замка. Замыкали шествие два монстра, в точности похожие на Зверя — волосатые, шестиногие и клыкастые. Сам Зверь неторопливо потрусил за ними, наверное в качестве дополнительной охраны жутковатого каравана. Возле арки остались лишь двое «привратников»
— А ну-ка… — в глазах Конана загорелся нешуточный азарт прирожденного охотника. — Гвай, жди меня здесь! Посмотрю поближе.
— Куда, идиот?.. — Гвайнард попытался было сцапать киммерийца за рукав кожаного колета, но варвар исчез с вершины холма с такой стремительностью, что ему позавидовал бы даже старый приятель Ночных Стражей Рэльгонн, вампир из замка Рудна, обладавший способностью мгновенно перемещаться с места на место.
Киммериец, когда это требовалось, мог двигаться бесшумнее, чем полевая мышь, прячущаяся от совы. Конан спустился с холма по закатному склону, прикрытому кустарником, выбрался на берег озерца (тут ему помогала вымахавшая почти в человеческий рост осока) и быстрыми перебежками приблизился к арке на расстояние двадцати-тридцати шагов. Огнистое полукольцо чуть слышно потрескивало — такой звук получается, когда слишком долго гладишь пушистую кошку. Привратники молча прохаживались возле портала.
И тут Конану несказанно повезло. Одно из существ внезапно нагнуло голову, будто к чему-то прислушиваясь, резко развернулось на каблуке и не сказав ни единого слова сотоварищу нырнуло в туман. Остался только один страж.
Привыкнув доверять первому порыву, инстинкту, варвар действовал не рассуждая. Он тенью появился за спиной ничего не подозревавшего привратника, вытянул из ножен кинжал с кованой бронзовой рукоятью и от души приложил яблоком гарды по затылку невысокой твари. Существо сразу обмякло и Конан едва успел подхватить его на руки, забросить на плечо (тяжеленький, однако!) и бегом рвануть к холму — пока не явились остальные.
— Гвай, быстро на конь! — рявкнул киммериец. — Взял пленного!
— Сумасшедший… — простонал Гвайнард. — Они же бросятся его искать!
— Пропетляем по лесу, не найдут, — самоуверенно отозвался Конан, положив бессознательного пленника поперек седла Гнедого. — Скоро рассвет, успеем уйти. И у нас будет чем поторговаться с паучьими всадниками, если, конечно, им не наплевать на судьбу своего собрата. Быстрее, олух, что стоишь!
Хвала богам, сартак варвара и лошадь Гвая были приучены к ночным переходам, поскольку, как следует из названия гильдии Ночной Стражи, трудиться охотниками приходилось в основном в темное время суток, когда разнообразная нечисть и нежить выбиралась из своих укрывищ. Кроме того, Гнедой видел в темноте не хуже любого филина — хищник все-таки, пускай и похож на обыкновенного коня как две капли воды.
К необычному грузу сартак отнесся абсолютно спокойно — не видел в чужаке опасности. И это не могло не радовать.
* * *
Место для привала выбрали проскакав три лиги, когда на Восходе небо окрасилось в розовый и оранжевый цвета. Причем забрались в самый бурелом — лес в этом месте был настолько древний, что казалось, будто эти деревья встречали самый первый луч новосотворенного солнца на заре мира. В корявых ветвей свисали лохмотья седой паутины, под ногами похрустывал толстый ковер желтой прошлогодней хвои, чувствовался запах плесени, мха и еще чего-то непонятного, но невообразимо древнего, подобного окружавшим двоих людей елям и грабам.
— Оторвались? — выдохнул киммериец, спрыгивая с седла.
— А по-моему, нас никто и не преследовал, — хмуро ответил Гвай. — Слушай, варвар, я однажды начищу тебе рыло собственными руками! Вроде бы взрослый человек, служил в гвардии аж у трех королей, должен понимать, что такой нездоровый авантюризм может привести к самым печальным последствиям. За каким зеленым демоном тебе сдался этот… это… Кстати, надеюсь ты его не убил?
— Сейчас глянем, — Конан стянул со спины сартака добычу, уложил на землю и отбросил капюшон. Пленный не шевелился — может, на самом деле умер? Силушки для удара Конан не пожалел.
Нет, не умер. Дышит, веки подергиваются, чуть шевелятся пальцы. Да только что пальцы, что веки, что все остальное человеку не принадлежит совершенно.
— Когда-нибудь видел таких? — киммериец поднял взгляд на Гвайнарда, но тот молча покачал головой. — И я не видел. Кто он, как думаешь?
Гвай с ответом не нашелся, поскольку лежавшее у его ног существо было… Как бы это сказать поточнее? Оно было чужим. Абсолютно чуждым миру Хайбории, не похожим ни на одного известного демона или монстра, не говоря уж о разумных существах.
Сложение, впрочем, действительно походило на человеческое. На плотном туловище сидела острая треугольная голова, отдаленно похожая на ящеричью, но только лишь похожая — ни у каких ящериц не бывает пронзительно-красной, алой чешуи цвета свежей крови.
Чешуйки крупные, с ноготь, почему-то восьмиугольные, с более темной багровой звездочкой-рисунком в центре. Полупрозрачные веки, прикрывающие выпуклые шарообразные глаза были нежно-розовыми. На длинных сильных руках по три пальца, оканчивающихся изогнутыми коготками.
Ноги обуты в некое подобие сапог, только подошвы сделаны из легкого серебристого металла. Одежда темная, из неизвестной ткани, очень плотной и скользкой на ощупь. На толстой короткой шее, на широком ремне висит непонятная железная штуковина, вроде толстой трубки с несколькими рукоятками и рычажками. К поясу прикреплен перемигивающийся цветными огоньками жезл длиной с половину человеческого предплечья.
— Руки-ноги ему свяжи, — посоветовал Гвай.
— И железяки отбери, по-моему это какое-то оружие. Эх, жаль ночь кончилась, позвали бы Рэльгонна, он бы разобрался что к чему.
— Завтра, — отмахнулся варвар, отлично понимавший, что умный упырь запросто смог бы объяснить охотникам предназначение загадочного снаряжения красночешуйчатой твари. — Веревку подай!
— Лови! Кстати, этот красавчик — живое существо не имеющее никакого отношения к демонам или нечистой силе. Все мои амулеты молчат…
Чужак пришел в себя когда окончательно рассвело и солнце медленно выползло из-за далеких зубчиков Кезанкийского хребта. Открыл глаза (они оказались неожиданно темными, почти черными), попробовал пошевелиться, дернул связанными руками и воззрился на сидевших напротив людей.